Он поднялся на крыльцо, вошел в дом и свернул в спальню. Механическое тело, некогда точно копирующее Торчка, по-прежнему лежало на кровати.

Искусственные черты лица расплылись и отекли. Кобб присел рядом с телом на корточки и прислушался. Ни звука. Полный останов.

Но почему? «Настоящий Торчок возвращается», – так сказал ему водитель мороженного грузовичка. Бопперы решили вывести муляж из игры, прежде чем кто-то заподозрит истину, то, что Торчка подменяли роботом. Робот жил у Муни в доме, прикидывался его сыном, работал вместе с отцом в космопорте. План был прост: робот-охранник легко сможет провести других контрабандных роботов-манипуляторов через таможню и далее на волю за приделы порта.

Торчок-Второй сам рассказывал Коббу об этом плане, когда они вместе рыбачили. Но зачем бопперам на Земле столько манипуляторов?

В знак благодарности? Нашли дурака! Что же хотят бопперы?

Кобб услышал, как стукнула входная дверь-экран. Пришла Энни. Она что-то сотворила со своими волосами и лицом. Заметив Кобба, она засияла как новенький пятак.

– Уже почти шесть часов, Кобб. Я подумала, что было бы неплохо сначала зайти в бар «У Седых» и поужинать?

Кобб ощущал хрупкую радость Энни так же четко, как если бы она была и его радостью тоже. Он наклонился к Энни и поцеловал ее в щеку.

– Ты очень красивая.

На Энни было свободное платье в гавайском стиле.

– А ты, Кобб, ты собираешься переодеваться?

– Конечно, сию минуту.

Вместе с Энни он прошел в спальню, где она помогла ему найти белые брюки и черную рубашку, которые нагладила и приготовила ему для торжественного вечера.

– Как он? – шепотом спросила Энни, кивнув на неподвижное тело на кровати Кобба.

– Ему нужно отоспаться. К утру он придет в себя.

Когда грузовичок приедет и заберет робота, их здесь не будет. Все продумано.

Кобб принялся одеваться, одновременно представляя каким видит его Энни со стороны. Его новое тело было более поджарым чем старое, брюки застегнулись легко и рубашка не разъезжалась на брюхе.

– Я боялась, что ты напьешься, – смущенно проговорила Энни.

– Я собирался пропустить стопочку перед уходом, – отозвался Кобб. В его вновь приобретенные способности входило так же и умение почти дословно читать мысли и чувства людей. – Подожди секунду.

Подпрограмма «ОПЬЯНЕНИЕ» все еще была активирована. Кобб вышел на кухню, зажал пальцем правую ноздрю и глубоко вдохнул через левую. Теплый мягкий ком ударил его в живот и под колени, тело постепенно расслабилось.

Ощущение, как после двойной порции бурбона.

– Так-то лучше, – тихо сказал он.

Он открыл и закрыл дверцу кухонного шкафа, словно достал и поставил обратно бутылку. Еще один быстрый вдох левой ноздрей. Когда на кухне появилась Энни, Кобб был уже готов. Он превосходно себя чувствовал.

– Вперед, бэби. Раскрасим город красным.

– Они копируют содержимое мозга людей, – сказал Торчок отцу, выруливающему на стоянку. – При этом тела людей режутся на части и используются в качестве семени в емкостях, где выращиваются органы. У них уже имеются записи мозга примерно двух сотен людей. И по крайней мере трое из этих людей сейчас заменены роботами-двойниками. Один из них это точно Кобб, другой – главарь «малышей-шутников», третья стюардесса с челнока.

Есть так же робот, который выглядит в точности как я. Это твой самозванец-сынок.

Муни выключил зажигание и задумчиво принялся рассматривать яркие слоганы супермаркета, расположенного по другую сторону пустой парковки. В голове его роились очень неприятные мысли.

– А ты, Стэнни, ты настоящий? Откуда мне знать? Может быть ты такой же железный, как тот болван, который дурачил нас с матерью целую неделю?

В ответ Торчок тихо и грустно рассмеялся.

– Проверить это невозможно. И я тебе ничего сказать не могу. Могло быть так, что кроты пересадили меня в робота, пока я спал.

Торчок с удовольствием отметил тревогу на лице отца. Мой сын – киборг.

Он решил разрядить обстановку.

– Да не волнуйся ты так, пап. Думаю, что кроты не способны на такую подлость. Этим занимаются только старшие бопперы. Кроты простые работяги, роют тоннели. Они хорошие парни, это точно. Они решили устроить на Луне переворот, затеяли революцию, чтобы взять власть в свои руки. Кто знает, может через месяц от старших бопперов и следа не останется.

Через парковку к их машине не торопясь протрусила собака. Откуда-то издалека едва слышно доносились обрывки рок-музыки. Сегодня у жмуриков вечеринка в баре «У Седых». Со стороны океана мерно шумел прибой, прохладный вечерний бриз то и дело залетал в открытое окно машины, овевая кабину.

– Ну что сказать, Стэнни…

– Пап, меня зовут Торч. Что символизирует мое кредо. Кстати, у тебя ничего нет подогреться?

Муни открыл бардачок и засунул внутрь руку. Где-то должна быть пачка сигарет с травой… он отобрал их у одного из своих подчиненных, который курил на посту… так, вот она.

– Держи, Торч. Чувствуй себя как дома.

Рассмотрев этикетку, Торчок поморщился: дешевая солома «на ха-ха», но засунул в рот сигарету и прикурил. Первый раз после того двойного-крепкого в баре «Диски-Хилтон» на Луне, где он сидел вместе с Мисти. Целую неделю ему пришлось прятаться в розовой операционной, а потом, скорчившись в три погибели, полтора дня сходить с ума в тесноте грузового контейнера. Да, нелегко пришлось. Он докурил первый косяк до конца и тут же взорвал второй.

Музыка за окном приобрела изумительную чистоту и ясность: нотка к нотке.

– Старый Андерсон наверняка тоже на этой вечеринке, – подал голос Муни, поднимая со своей стороны окно. Не собирается же он в конце концов так и просидеть здесь весь вечер, наблюдая за тем, как его сын накуривается до одури.

– Поехали, Торч, посмотрим что у Кобба твориться дома.

– Точно.

После недельного воздержания «приход» был сильным. Торчку уже хотелось куда-то бежать, что-то делать. Его колени нетерпеливо дрожали, а зубы выстукивали дробь. В голове неторопливо разливалось чернильное пятно смертного ужаса. Он тщательно закрыл пачку и спрятал в нагрудный карман рубашки. А начинка-то весьма неплохая!

Пройдя через парковку и по улице мимо магазина, отец и сын вышли на пляж. Рог убывающей луны серебрил океанские воды. Прямо перед ними по песку прошмыгнул краб и скрылся в своей норке. Давненько они уже не гуляли вместе.

Муни с трудом удержался от того, чтобы не положить руку на плечо сына.

– Я рад, что ты вернулся, – наконец сказал он. – Эта твоя копия, этот робот… он никогда не говорил «нет». Он был примерным сыном, но ты-то другой…

Торчок быстро улыбнулся, потом хлопнул отца по спине.

– Спасибо. Я рад, что ты рад.

– Почему… – голос Муни сорвался и он начал снова. – Почему бы тебе не остепениться, Стэнни? Я бы помог тебе с работой. Разве ты не хочешь жениться и…

– И закончить как ты и ма? Нет уж, спасибо.

Немного грубовато. Торчок решил подсластить пилюлю.

– Конечно, мне нужна работа, но это должно быть что-то особенное. Ведь я ничего не умею. Я даже не умею как следует играть на гитаре. Все, чему я научился… это торчать, – Торчок беспомощно рассмеялся и развел руки. – Я занимался этим двадцать четыре часа в сутки и хорошо освоил эту науку. Что теперь мне делать?

– Ты… – начал Муни, но замолчал задумавшись. – На твою долю выпало немало приключений, ты мог бы написать об этом книгу. Черт возьми, Стэнни, ты же одаренный парень. Я не хочу, чтобы ты до конца дней своих тянул лямку, как это случилось со мной. Я мог бы стать художником-иллюстратором, но пальцем о палец для этого не ударил. Ты сам должен сделать первый шаг. Никто не сделает его за тебя.

– Я знаю. Но взявшись за что-то, для всех я буду просто… никем, который и родом-то ниоткуда. Мистер Никто Ниоткуда. Это не по мне. Если я не буду точно знать, что в конце меня ожидает выигрыш, то уж лучше…