Вид у студентов был немного одуревший. Перчино зевнул, потом вытянул руки вперед. Только это были не настоящие его руки. Он это заметил и от удивления вскочил. Его тело осталось сидеть на стуле. Он поспешно вернулся в него.

И тут это стало происходить со всеми подряд. Мы не белели, просто выскальзывали из своих тел и входили в эфирное сознание.

Нельзя было терять времени. Можно уловить множество алеф-нулевого размера, уже находясь в эфирном теле, но нужно иметь, на что смотреть. Моя работа заключалась теперь в том, чтобы генерировать бесконечности.

— Ля, — сказал я. — Ля, ля, ля… — Я попробовал войти в ускорение, но мой физический язык заплелся об астральный, и я замолк. Придется придумать что-то другое.

Я выскользнул из своего физического тела и начал бегать кругами по комнате. Я сделал алеф-нуль кругов, взял Кэти за руку, и мы пробежали еще алеф-нуль. Перчино выскочил из своего тела и присоединился к нам в следующем забеге, а потом и весь класс побежал, даже блондинка со строгим лицом.

По мере того как дурман-трава распространяла свой дым между двумя пластами реальности, мы все быстрее и быстрее скользили по классу. Мы побежали по стенам.

Сначала мое тело выглядело как моя обычная бледно-зеленая копия, но на бегу я становился все более обтекаемым.

Везде по стенам бежали люди — невозможно было сказать, кто первый, кто последний. Некоторые студенты тоже стали обтекаемыми, как я, другие, наоборот, усложнили свои формы. Мимо просвистел гигантский омар, потом грифоны и птицы додо.

Все это время наши физические тела сидели с отвисшими челюстями на своих стульях. Мы промчались еще алеф-нуль кругов и повалились хохочущей грудой в углу класса, слишком возбужденные, чтобы говорить.

Я поискал глазами Кэти, но она исчезла. Дурман-трава на моем столе догорела, не оставив даже пепла.

Мое сознание металось между моим физическим и астральным телом. Расстояние между ними действовало на меня удручающе.

Я подошел к своему телу и скользнул в него, дожидаясь ощущения тугого соприкосновения, которое подтвердило бы, что я снова подключен. Студенты — омары, черепахи, обнаженные фигуры — тоже влезли в свои тела. Мне стало любопытно, что было бы, если бы двое из них поменялись.

Вдруг все утратило свое эфирное сияние, колобошки исчезли, я снова оказался заперт в своем мясе. Я пожалел, что не могу покидать его и возвращаться по своему желанию. Еще минуту я пытался вызвать у себя это чувство освобождения, которое давала дурман-трава, но что-то не получалось. Было в этом переходе что-то такое простое и все же.., такое неуловимое.

— Что это было? — спросил паренек в очках и перхоти. — Вы нас загипнотизировали?

— Это были наркотики, — сказала блондинка с расстроенным видом. — Он что-то жег у себя на столе. — Она поднялась, чтобы уйти, возможно, к декану.

— На столе ничего нет, — сказал Перчино. — Это был близкий контакт третьего рода. Разве вы не видели это зеленое светящееся существо?

— Главное — то, что вы видели бесконечность, — сказал я, вставая. — Надеюсь, в понедельник увидимся. — Я должен был пойти найти Ника Делонга.

Некоторые студенты ушли, некоторые продолжали сидеть на своих стульях, а один или два подошли ко мне, чтобы поговорить со мной. У каждого была своя интерпретация того, что произошло. Было в этом что-то тревожащее, потому что заставляло задуматься над тем, какие у меня основания считать, что моя версия была правильной.

Самое симпатичное объяснение всего выдала толстая девушка, которая всегда сидит сзади. Она все понимала в писала прекрасные экзаменационные работы, но редко высказывалась.

— Это была предвыборная гонка, — сказала она низким голосом. — Прямо как в «Алисе в Стране Чудес».

Я поднимался от спортзала в одиночестве, все время пытаясь поймать в точности то ощущение, которое я испытал, перед тем как увидеть Кэти. Впереди, ярдах в пятидесяти от меня, в гору поднимался Перчино. Рассеянно разглядывая его спину, я снова ощутил этот скачок сознания.

Я чувствовал, как ему жмут ботинки, смотрел на мир его неопытными глазами. Я в равной мере присутствовал в обоих наших телах. На территории колледжа видны были еще другие фигуры, и я потянулся к ним тоже. Я превратился в желеобразное существо с дюжиной глаз, одинаково важных. И тут меня осенило, как мне следует покидать свое тело. Много в Одном.

Я выдернул себя из всех этих тел резким рывком. Я консолидировался в свое астральное тело в двадцати ярдах от своего физического тела — примерно на полпути между ним и Перчино. Вдруг нас оказалось двое на склоне холма: один я — из эфира, другой я — из массы.

Мы смотрели друг на друга, то есть астральный я смотрел на физического себя, а физический я глазел на то место, где находился я астральный. «Получилось!» — сказал астральный я. Мимо проплывали колобошки.

Слияние тоже не представляло собой никаких проблем. Все дело было в том, чтобы сконцентрировать оба сознания на Одном и выйти в том же месте. Я разделялся и сливался несколько раз, чтобы убедиться, что хорошо выучил урок, потом пошел дальше в гору. Мне нужно было найти Ника.

Я повстречал своего напарника по кабинету, Стюарта Левина, на дорожке поблизости от корпуса Тодда. Он изобразил церемонный китайский поклон и сверкнул ироничной улыбкой сквозь бороду. Последний раз мы с ним виделись в среду утром.

— Как дела, Феликс? Обходишь Дьявола стороной?

Я чуть улыбнулся.

— Пожалуй, да. Он пару раз почти достал меня. Но я смылся.

— Могу себе представить, — засмеялся Стюарт. —Послушай, давай соберемся на выходных. Мне не терпится послушать про твои последние галлюцинации. Они поинтереснее телевизора.

— Я собираюсь поработать с Ником Делонгом. Заходи в его лабораторию завтра после обеда, может, у нас будет что-нибудь интересненькое для тебя.

— Я приду. — И он ушел, беспечно махнув классным журналом.

Кабинет Ника был размером с кладовку для швабр, зато у него был доступ к хорошо оснащенной лаборатории. Правительство приобрело для них все самое лучшее оборудование в обмен на контракт, дававший ему право на все открытия и изобретения. Они полагали, что физический факультет в Бернко занимался разработкой устройств для борьбы с загрязнением атмосферы. Физический факультет полагал, что Ник занимается исследованием, результаты которого будут достойны опубликования.

А Ник располагал всеми игрушками, о которых он когда-либо мечтал.

Я застал его за экспериментом. Свет был пригашен, а сам он изучал происходящее на экране маленького осциллоскопа, засунув при этом руки по локоть в устрашающего вида жидкость. Я заглянул в чан. В нем были провода, переплетение стеклянных трубок и несколько угрожающе тлевших пирамидок. На дне деловито пыхтело нечто, напоминающее миниатюрную паровую машину.

— Чарльз называет это не иначе, как моим fondue chinoise, китайским фондю, — сказал Ник, не отрывая взгляда от осциллоскопа. Внезапно зеленые загогулины сцепились в устойчивую, зубчатую, как пила, кривую.

Он удовлетворенно вздохнул. — Это должно продержаться с полчаса. — Он вынул мокрые руки из ванны и, капая на пол, подошел к раковине, чтобы смыть с них вещество.

— Ник, это что, кулинарный жир?

— Господи, нет, конечно. Это жидкий тефлон. Единственное вещество, обладающее подходящей плотностью и электропроводностью. — Он вытер руки и раскатал рукава рубашки. — Ты говорил, у тебя есть идея?

Прежде чем я смог ответить, на другом конце стола замигал красный огонек.

— Погоди, — сказал он. — Разогрелся лазер.

Он подошел и перебросил рубильник. Тут же возник и повис над столом узор из пересекающихся рубиновых лучей. Система зеркал и светоделителей была организована так, чтобы луч лазера переплелся в «кошачью колыбельку». Конец последнего отрезка упирался в тонкое кварцевое окошко в стенке чана.

Ник быстрыми, твердыми шагами подошел к стене и перебросил еще один рубильник. Под столом что-то загудело. Звук был, как у вентилятора. По телу поползло покалывание, а волосы попытались встать дыбом. — — Ионизатор воздуха, — объяснил Ник. — Хуже не будет, если попробую с ним.