Теперь и Ринтын вспомнил об этом. По Неве шли корабли. Большие и малые. Вон проплыл буксир с плотами. На плотах стояли избы и сушилось белье. Из домика вышла женщина. Она была босиком, волосы спутались – видно, со сна. Она посмотрела на двух парней, стоящих с разинутыми ртами у самой воды, и улыбнулась.

Ринтыну захотелось махнуть рукой, но почему-то он постеснялся. Он лишь улыбнулся в ответ.

– Вот бы сесть на такой плот и поплыть,– мечтательно произнес Кайон.– Всю Россию посмотрели бы.

Ринтын только вздохнул.

Утренние берега Невы были освещены далеким солнцем, встающим за каменными горами домов. Утренние берега… Они только поначалу кажутся чужими, но ведь именно с них начинались дальние дороги. Сколько было их у Ринтына и Кайона! Сначала вельбот причалил к галечной гряде, отполированной ледяными волнами студеного моря. Потом была низкая коса у Анадырского лимана, утренние зеленые берега России у Владивостока, красный каменный пояс Кремля над Москвой-рекой, и вот эти берега давней и далекой мечты – утренние берега Невы…

Сзади послышались тяжелые шаги. Ринтын обернулся и увидел милиционера. Он стоял, широко расставив ноги, и пытливо смотрел на ребят.

– Любуетесь? – спросил он, стараясь придать своему голосу дружелюбие.

– Да,– ответил Кайон.– Только что встали.

– Ночевали здесь?

– Да. Мы приехали вечером, и нам некуда было деться,– виновато пояснил Ринтын.

– В таком случае следуйте за мной,– приказал милиционер.

Ребята взвалили на плечи чемоданы и послушно зашагали за милиционером, который шел, то и дело оглядываясь: удостоверялся, идут ли за ним.

На улицах было еще пустынно. Тепло одетая женщина в белом фартуке поливала из шланга сырую от ночного тумана улицу. Редкие прохожие провожали удивленными взглядами Кайона и Ринтына и идущего впереди милиционера. Проносились полупустые трамваи, автобусы, одинокие легковые машины.

Ребята не чувствовали за собой никакой вины, но все же было неприятно идти по городу в сопровождении милиционера. В чем их могут обвинить? В том, что спали в неположенном месте, только и всего. Правда, все зависит от того, насколько тяжелым считается преступление – спать на берегу Невы в обществе сфинксов.

Еще издали ребята увидели в светящемся стеклянном четырехугольнике слово “Милиция”. У подъезда стояли мотоцикл и синяя закрытая машина с красной полосой, как будто подпоясанная.

Милиционер толкнул дверь, и они очутились в просторной комнате, перегороженной высокой стойкой, за которой дремал, подперев щеку рукой, лейтенант. Он поднял голову, и в его глазах появилось любопытство: эти ребята совсем не походили на обычный “ночной улов”.

– Здравствуйте,– почти одновременно сказали Ринтын и Кайон и поставили чемоданы на пол.

– Товарищ лейтенант! – приложив руку к козырьку, начал докладывать милиционер.– Данные лица обнаружены мной при пробуждении на берегу Невы, в районе исторических достопримечательностей.

– Каких таких достопримечательностей? – переспросил лейтенант, продолжая разглядывать ребят.

– Египетских сфинксов, товарищ лейтенант!

Лейтенант протянул руку:

– Ваши документы!

Ринтын и Кайон распаковали чемоданы и вынули паспорта, направления и дипломы об окончании Въэнского педагогического училища.

Лейтенант просмотрел документы. Он был еще совсем молодой, светловолосый и курносый. По возрасту начальником быть бы не ему, а тому милиционеру, который привел их с набережной.

– С Чукотки, значит? – сказал лейтенант.

– Да, оттуда,– ответил Ринтын.

– Учиться, значит, приехали?

– Учиться, значит,– кивнул Кайон и поинтересовался: – А что с нами будет?

– В данном случае наказание такое: во-первых, садитесь, а во-вторых… Товарищ Мушкин,– обратился он к милиционеру,– поставьте чайник и напоите задержанных!

– Каким это образом? – развел руками Мушкин.

– Вам никогда не приходилось ставить чайник на электрическую плитку?

– Приходилось,– ответил милиционер.

– Тогда выполняйте приказание!

Милиционер скрылся за дверью. Лейтенант подошел к ребятам.

– Будем знакомы: Василий Голев, тоже студент университета. Заочник юридического,– он протянул руку.– Издалека пришлось вам добираться,– сказал он.– Через всю страну! Долго ехали?

– Недели три,– ответил Кайон.

– На какой факультет поступаете?

– Нам сказали, что в университете открылся новый факультет – северный,– ответил Кайон.– Туда и будем поступать.

– Жаль, что никто из вас не идет на юридический. Вместе бы учились…

Открылась дверь в глубине комнаты, и, держа в одной руке чайник, а в другой нанизанные на пальцы алюминиевые кружки, появился милиционер Мушкин. Ринтыну показалось, что он оставил в той комнате строгое лицо. Мушкин улыбался во весь рот и был приветлив, как радушный и гостеприимный хозяин.

Он расстелил на столе газету, нарезал белый хлеб, откуда-то принес масло, сахар и разлил чай по кружкам.

– Давайте, ребята, чайку попьем,– пригласил Голев Ринтына и Кайона.

Милицейский чай был крепкий и вкусный. Ребята пили его с удовольствием, не отставал от них и Мушкин. Он снял фуражку, часто вытирал лысую голову большим платком и рассказывал:

– Иду я по вверенной мне территории, прихожу к мосту лейтенанта Шмидта, гляжу, на скамье под сфинксами лежат двое… Ну, думаю, опять Мирошка и Женька с Косо” линии. Нализались с получки. Подхожу ближе. Вроде со спины не похожи. Да и разговор не наш, другой. Ну, думаю, дело пахнет международными осложнениями… А оказалось, студенты!.. На вверенной мне территории студентов много. На Пятой линии общежитие да здесь на Университетской набережной, опять же художники – народ горячий и неорганизованный… Ничего люди, только любят на трамваях бесплатно ездить…

– Мы будем платить,– обещал Кайон.

– Да ладно, чего уж там,– махнул рукой Мушкин,– теперь свои люди, как-нибудь разберемся.

После чаепития Голев снова занял место за барьером. Некоторое время он что-то писал.

Пришел другой лейтенант. Видимо, сменить Голева. Он вопросительно посмотрел в сторону Ринтына и Кайона, но Голев его успокоил: