— Мне жалко корову Розу! — говорит.
— Помалкивай, лучше поди-ка принеси мне веревку для теленка, вон там они! —отогнал папа Ганси и указал ему крюк на стене хлева, где висели веревки.
Ганси сбегал. Вот и он пригодился! Он сорвал первую попавшуюся веревку и мигом к папе назад...
Слава богу, веревка оказалась та, что надо.
Папа запустил руку корове Розе в живот.
— Уже идет! — сказал.
Мама успокаивала Розу, приговаривала ей что-то ласковое.
И да, действительно, у Розы из живота показалось что-то белое. больше. Папа обвил веревку вокруг того, что появлялось из живота. Потом крепко потянул. Очень медленно. Но крепко. Маме пришлось ему даже помогать.
«Аму-у-у-у-у, аму-у-у-у-у...»
Корова Роза тоже старалась изо всех сил.
И тут... теперь Ганси ясно увидел, что такое это белое. Два копытца это копыта теленочка. Папа тянет вместе с мамой дальше... и держит... и вот это голова...
Теленок теперь высунулся наружу головой и частью передних ножек потом вдруг все пошло очень быстро, так что Г анси не успел все как следует разглядеть.
«Аму-у-у, му-у-у, му-у-у...» Корова Роза поуспокоилась немного. Она развернулась, чтобы увидеть своего теленочка.
Он лежал на соломе, весь мокрый и покрытый слизью.
Мама принесла еще охапку соломы, немножко обтерла теленка и подвинула его ближе к Розе. Тут он даже поднялся на свои шаткие ножки. Ганси напряженно наблюдал, как корова облизывает своего детеныша. Он был уже весь готовый, обросший шерстью, такой же пегой, как у его матери. Только не такой однотонной, у него было много пятнышек.
Никто не произнес ни слова. Все только стояли и смотрели. Ганси сглотнул. И — хочешь смейся, хочешь нет — у него выкатились вдруг ни с того ни с сего две, три, четыре слезинки. И совсем не потому, что ему было грустно Напротив. Ганси радовался. Все так хорошо закончилось. И корова Роза больше не мычит жалобно.
— Хорошо, всё бы так,—сказал папа и вытер руки старым полотенцем
Мама обняла Ганси.
— Хороший теленок, а?
— Как он любопытно поглядывает,—сказал Ганси.
— Должно быть, думает: «Куда это я попал?» — смеется папа.
Потом он отвел новенького теленка от его матери в отдельный малень
кий загон. Он боялся, что корова Роза ночью может невзначай задавит малыша.
— Да и другие коровы опасны для маленького,—считает он.
— Ну и как мы его назовем? — спросила Г анси мама.— Тут требуется мальчишечье имя, ведь родился теленок-бычок!
Ганси призадумался.
Потом ему пришло на ум:
— Гельмут, его надо назвать Гельмут!
— Что за странная идея? — спросил папа.
— А в честь дяди Гельмута! — сказал Ганси.—Тогда у нас будет бычок
имени Гельмут, и дядя Гельмут не будет больше к нам ходить на пасху и на рождество!
Потому что Ганси недолюбливал дядю Гельмута.
И потому, что папа тоже не очень-то его любил, он только засмеялся и сказал:
— По мне, так назовем его Гельмут, но ничего не скажем дяде, иначе он сразу обидится.
— Ладно!
Но Ганси должен был выяснить у папы еще кое-что:
— А нельзя, чтобы маме тоже сделали осеменение?
— У людей это происходит немножко по-другому.
— Почему у людей по-другому и почему вообще требуется осеменение, папа?
Но папа остановил Ганси:
— Это я тебе объясню в другой раз. Сейчас уже поздно, ты ведь идешь спать.
Вот всегда так. И только так. А ведь Г анси позарез надо знать, как все это происходит и что в этом такого таинственного. Ему бы очень хотелось заиметь маленького брата. Он уже давно мечтает об этом.
— Папа, ну почему у мамы не происходит осеменение? Я бы так хотел...
— Пора спать, ты не видишь? — только и сказал папа.
Но почему он посмеивается? И почему так весело поглядывает на маму?
И почему мама тоже смеется? А человек хочет знать, только и всего. Они ледяным тоном отправили Ганси в постель:
— Никаких возражений!
Ну вот, пожалуйста! Никто ничего не хочет объяснить. Ганси твердо постановил себе, что он им этого не забудет.
Совсем его рассердили. Кто толком, вразумительно спрашивает, тот должен получить вразумительный ответ. Так папа всегда говорит, если сам что-нибудь хочет узнать.
Но Ганси устал как собака. Он уснул, несмотря на свою ярость, очень быстро. И ему приснился бычок по имени Г ельмут. И ему приснился братик по имени... нет, не Гельмут! Брата пусть зовут Франци. И Гельмут, Франци и Г анси весь сон напролет дружили и всю ночь прыгали по лугам и полянам, по лугам и полянам, по лугам и полянам, и... и...
...Собственно, история с коровой Розой и с теленком кончилась. Но несколько недель спустя случилось кое-что, имеющее к этой истории отношение. Как раз дядя Гельмут пришел в гости. И именно дядя Гельмут объяснил Ганси все насчет осеменения:
— Видишь ли, Ганси, дело обстоит так: чтобы родились детеныши, всегда нужны двое: самка и самец. Совершенно одинаково, коровы ли это, куры ли, кошки или люди. Мужчина и женщина, бык и корова, кот и кошка, курица и петух. Только у скота —есть уж такое предписание, понимаешь, — телята, которые появляются на свет, должны быть совершенно здоровыми. Поэтому допускаются к коровам только отборные быки. Но таких быков не
много, не станешь же их возить на грузовике от одной коровы к другой, от одного крестьянского двора к другому, из одной деревни в другую. Поэтому нашли выход в осеменении. Берут семя у быков и впрыскивают корове, чтоб у нее родился теленок. Крестьянин за это платит, понимаешь? Иногда осеменение называют «бычок-рюкзачок», потому что семя развозят в рюкзаке или в чемоданчике...
Все толково. Ганси понял. Все очень просто.
Одного Ганси не понимает: «Почему ни папа, ни мама не могли мне это
В сентябре поля уже убраны, скошены луга. Снова видно далеко, когда Ганси идет вниз по дороге к спортплощадке, ведь теперь не загораживают вид ни кукурузные, ни пшеничные поля.
Вдруг что-то его насторожило.
Что бы это могло быть? Глубокие, широкие колеи тянулись поперек луга у ручья. Может, строят землеустройные дороги на полях?
Он подбежал поближе и рассмотрел, что это следы, следы, как от бульдозера. Но так много —вот, и вот, и вот, до самых Хаксенбергских холмов!
Это надо сказать папе. Папа, скорее всего, еще не видел этого. И Ганси помчался домой со всех ног. Но папы дома не оказалось.
— Уехал на мельницу с зерном,—сказала мама.—А что случилось, что-нибудь важное?
Ганси рассказал маме, что он видел. В лице ее отразился испуг — похоже, она знала, что это такое.
— Ну, снова теперь придется побегать, пока получишь возмещение убытков. Общинный совет, обход полей, заявления. Ой-ой-ой!
— Как это, мама, почему?
— Это уже было однажды, несколько лет назад, не приведи бог. Тебя тогда еще не было на свете...
— А что это, мама, что это вообще такое? —Ганси разбирает любопытство. Ему хочется, наконец, понять, что происходит.
— Опять начинаются маневры, Ганси!
— Маневры...—Теперь Ганси обо всем догадался. Танки, это танковые следы, это Бундесвер ездит по полям вдоль и поперек!
Он должен немедленно рассказать об этом своему другу Франци. Мама продолжала что-то еще говорить и объяснять, а Г анси уже мчался к своему велосипеду. Он раскрутил педали до сумасшедшей скорости и в четверть часа был уже в поселке у Франци.
— Я еще и не такое видел!— заявляет ему Франци. Он очень взволнован.—На них пестрая маскировочная одежда и елочные ветки на голове!
— Как так —что это тебе, рождество, что ли? —Ганси прикидывается, будто ничего не понял.
Франци принимает это всерьез и начинает ему пространно объяснять, для чего солдаты маскируются и как они становятся незаметны для противника, вот для чего, в этом все дело. Но Ганси все это сам давно знает...
— Идем, съездим туда, я бы на них взглянул еще разок!
Разумеется, Ганси с ним. Они взяли велосипеды и поехали. Сперва в сторону ручья, вниз. Ганси разочарован:
