— Раньше, когда не было сенокосилки, мне приходилось все это скашивать косой,—вспоминает папа Ганси.—Это, скажу я тебе, было куда тяжелее.

С сенокосилкой действительно легко и просто. «Бульдог» медленно-медленно едет через луг. Раз туда, раз обратно — и достаточно травы на целый день. И Ганси может ехать вместе с папой. Он сидит на сиденье рядом и глядит вниз в высокую траву... За-за-за-за-за, за-за-за-за-за, за-за-за-за-за... Трава равномерно падает, рядок за рядком, и остается лежать на земле.

Нет-нет да и выпрыгнет из нее испуганный зверек или птица: заяц, фазан, куропатка, а то и косуля. Высокая трава на лугу была их убежищем. Может, там были их гнезда. А может, просто они там охотились или паслись, а трактор спугнул их. И пришлось им удирать.

Вдруг и Ганси испугался:

— Стоп, папа, стоп, серая кошка! — вскрикнул он.

— Да что ты говоришь! Кошка? —Папа тотчас затормозил. «Бульдог» остановился.

Оба спрыгнули вниз и стали высматривать, куда подевалась серая кошка.

— Только бы ее не задело сенокосилкой! —обеспокоенно сказал Ганси.

Папа ничего не ответил. Но думал, наверное, о том же самом. И они продолжали искать, раздвигая траву, но кошки нигде не было видно.

Папа подошел к косилке и тщательно ее осмотрел.

— Э, погляди-ка, тут кровь!

— И кошкина шерсть прилипла,— тотчас ’'увидел Ганси.

— Значит, все-таки!..—сказал папа.

— Думаешь, плохо дело, папа?—допытывается Ганси.

Они еще раз осмотрели весь луг. Ни тут ни' там — нигде нет кошки.

— Думаешь, плохо дело? —снова спрашивает Ганси.

— Не знаю, Ганси, я знаю только одно: животные уползают и прячутся, если они ранены и...

— Что «и»?

— Ну, если животные чувствуют, что умирают.— Но, увидев, что у Ганси выступили слезы, он поспешно добавил: — Правда, иногда раны заживают. И тогда животные недели через три-четыре выбираются из своего укрытия, и все идет по-прежнему, как будто ничего и не случилось. А кошки, говорят, живут семь жизней, ведь они такие живучие, такие выносливые, что им не так-то просто навредить!

Ганси совсем притих и весь напрягся, загадывая про себя желание: пусть бы кошка выжила и через три-четыре недели появилась из своего укрытия. Потом папа докосил полоску, и они снова прицепили кузов. Этот кузов был со специальным приспособлением, которое автоматически подбирает и нагружает траву.

— Помнишь, в прошлом году у нас еще не было этого подборщика и мне приходилось всю траву сгребать граблями? А ты должен был подгонять «бульдог» от копны к копне, чтобы я загружал кузов,—говорит папа.

Ганси помнит, еще бы ему не помнить! Он потому и терпеть не может этот кузов, что, с тех пор как он появился, ему больше не достается водить «бульдог». И вообще в этот момент кузов интересует Ганси меньше всего. Каждому понятно почему.

Из-за серой кошки, разумеется. Она не выходит у него из головы. И чего ей не хватало, что ее туда занесло, на луг?..

Спустя долгое время после летних каникул, чуть ли не через три мёсяца, произошло вот что.

После обеда папа позвал:

— Пойдем-ка со мной, Ганси, что я тебе покажу!

И он повел его наверх, на чердак.

— Что ты мне хочешь показать, папа?

— Погоди, сейчас сам все увидишь!

Папа сдвинул в сторону крышку с одного ящика. И у Г анси рот от удивления раскрылся. Но это было приятное удивление: он увидел там внутри серую кошку.

— Ого, вот это да! Серая кошка! Которую мы задели сенокосилкой! Целая и невредимая!— Ганси готов был прыгать от радости.

Оба склонились над ящиком. Папа показав Ганси, где тогда задело кошку.

— Видишь, немного ей отстригло левую заднюю лапу.

— И что с ней теперь будет, а?

— Да ничего, посмотри сам!

В следующие недели все подтвердилось: действительно, кошке ничего не сделалось. Она, правда, больше не носилась как угорелая, как это было раньше, и слегка прихрамывала, но мышей ловить могла. И даже с крысами, управлялась. И воевала с соседской собакрй.

— Знаешь, как я ее теперь буду звать, папа?

— Откуда же мне знать?

— Пропащая —вот как, потому что она так долго у нас пропадала. Папа рассмеялся.

Но еще больше пришлось смеяться самому Ганси, когда спустя несколько месяцев папа показал ему пятерых маленьких пропащенят.

— Считай, и правда ничего не случилось, раз уж гиблая кошка еще и потомство приносит!

— Гиблая! Да она всех кошек тут переживет, вот увидишь, —сказал папа. И покуда Ганси жив, Пропащая будет его самой любимой кошкой, это

С недавнего времени многие горожане из Регенсбурга потянулись в Ренценбах. Ренгшбуржцы становятся ренцабоохцами.

— Здорово им город насолил, — считает папа Ганси.

Но многие селятся здесь, потому что хотят построить собственный дом. А кто хочет построить собственный дом, должен иметь для начала участок, место для постройки. Однако в городе участки стоят слишком дорого, и люди устремляются туда, где это обходится дешевле.

За город. В деревню. В Ренценбах.

В Ренценбахе места много.

В Ренценбахе еще дополна дешевой земли для строительства.

Ганси от этого, правда, мало пользы. Поселок новостройки на другом краю деревни, далеко от «Груаба-хофа». Ганси там бывает редко.

— Что я там забыл? Я и так насмотрелся из машины, когда мы ездили в город мимо новостройки. Ничего там нет особенного, — считает он.

И папа ему поддакивает:

— Ни тебе дерева залезть, ни скотины никакой, один строительный мусор да недостроенные домишки, все похожие один на другой.

Но однажды мнение Ганси на этот счет сильно поменялось, и вот как это произошло.

...В один сентябрьский день — как раз начались занятия в школе — Ганси встретил новенького мальчишку из их класса.

Его звали Франци. И у него отец был по профессии полицейский. Который ездит по городу на классной такой патрульной машине с мигалкой.

Фамилия у Франци — Радльмайер. И вся семья Радльмайер перебралась теперь в Ренценбах. Они строят в новом поселке дом.

Все ребята в классе хотели бы подружиться с Франци, потому что его отец — полицейский. Все втайне мечтали когда-нибудь прокатиться на патрульной машине герра Радльмайера. Да еще с синим светом!.. Вот было бы да!..

Но от того, что ходишь с сыном полицейского в один класс, еще ведь не становишься обязательно его другом. Нужен счастливый случай, без счастливого случая такой дружбы и во всю жизнь не добьешься.

А у Груаба-крестьян — это знает каждый ребенок в Ренцабоохе — всегда осенью есть картошка на продажу. И все, кому надо, запасаются там одним или двумя центнерами картошки и увозят домой в багажнике своей машины.

И вот в этот сентябрьский день приехал на «Груаба-хоф» за картошкой и герр Радльмайер со своим сыном.

Правда, увы, не на патрульной машине! У семьи Радльмайер есть и собственная машина, личная. А патрульная машина принадлежит полиции, поэтому герр Радльмайер может ею пользоваться только на службе.

— Ну, было бы совсем замечательно, если бы полицейский разъезжал на патрульной машине, когда и куда ему вздумается! — усмехается герр Радльмайер.

И в то время как папа с герром Радльмайером беседуют между собой, обоим мальчикам становится около них скучновато.

И вот Ганси взглянул на Франци.

Франци взглянул на Ганси.

И у Ганси, конечно, нашлась кой-какая идея:

— Хочешь посмотреть наш хлев и наших животных?

— У, конечно, класс, давай прямо сейчас!

Еще бы, у Франци-то дома нет крестьянского хозяйства.

И когда герр Радльмайер собрался ехать домой, оказалось, что Франци исчез.

— Франци, иди сюда, едем домой! Франци, да где ты там?

Наверху, на сеновале, в сарае, вот где он. Ганси как раз показывает ему

свой тайник, который он не открывал еще никому на свете. Даже папе.

Хозяйство очень понравилось Франци. Он и не скрывал этого. И нет ничего удивительного, что они с Ганси так быстро поладили. Из этого и должна была получиться отменная дружба.