После того как Цинь Бяо расправился с Сюй Яо-мином, отряд его все больше сближался с Красной армией, и благодаря ему вся красная трасса в основном была в безопасности.

Когда Гэ Вэнь пришел в советский район, комиссар Фу беседовал с ним целых два дня. После этого комиссар послал в пещеры Луцзяндун своих представителей. Чтобы не вызывать никаких подозрений, представители эти были безоружны: единственным их оружием была политическая пропаганда. В свою очередь, люди Цинь Бяо часто стали бывать в советском районе. Эти посещения укрепляли взаимное доверие. В конце концов по просьбе Гэ Вэня, Хуана и других командиры и политработники Красной армии стали проводить в отряде регулярные занятия по политподготовке и военному делу.

Селение Циншиянь превратилось в главный перевалочный пункт на красной трассе. Все грузы и донесения из Наньчжэна доставлялись в ущелье около Циншияня, и уже отсюда У Чжи переправлял их в советский район. Сам У Чжи иногда появлялся в Наньчжэне на званых вечерах и банкетах среди высших гоминдановских офицеров. Делал он это лишь для того, чтобы узнать последние военные новости и запастись необходимыми материалами. Время от времени он ходил в советский район и в маленькой комнатке политотдела докладывал комиссару Фу о действиях войск противника, об их дислокации. В короткие промежутки между боями ему удавалось поговорить с командующими и бойцами Красной армии, переброситься с ними шуткой. Он исходил за это время столько дорог, переправился через столько рек и ущелий, что натер на подошвах ног толстые мозоли. Кроме Сян-цзы, Ли Сяо-хая, Го Чжэн-юня и братьев Ван, ему теперь помогали новые товарищи.

Проходила весна. В горах Башань зацвели персики и сливы. Героические части 4-й армии отразили очередной карательный поход Сычуаньской армии и сами перешли в наступление. Красная армия непрерывно увеличивала свои силы, занятый ею район расширился на целый десяток уездов.

Все это время у Красной армии не было крупных столкновений с Шэньсийской армией. Несколько раз представители командования Красной армии вместе с У Чжи посещали командующего Ли Юй-тина, надеясь, что он в конце концов поставит интересы нации выше своих личных и вместе с коммунистами выступит против японских оккупантов. Но Ли Юй-тин, испугавшись поражения объединенной антияпонской армии в северной части провинции Чахар и неудач, постигших народное правительство провинции Фуцзянь, стал еще больше бояться Чан Кай-ши. Поэтому при ведении переговоров он неизменно настаивал на том, чтобы части Красной армии освободили занятые ими районы провинций Сычуань и Шэньси и отошли на запад. В конце концов Ли Юй-тин не только не пошел вперед в ведении переговоров, но и стал отходить от своих первоначальных позиций. Тем временем в городе увеличилось количество тайных агентов гоминдановской разведки. Специально посланный Чан Кай-ши опытный контрразведчик Ху Бао-и с помощью советника Вана, который все дни проводил вместе с командующим в пьянстве и разврате, стал неизменным участником их оргий.

Наступило лето 1934 года. Однажды в одну из тех ясных лунных ночей, когда звезды едва-едва мерцают в небе, от цветов исходит дурманящий голову запах и в ночной тишине хорошо слышно тревожное кукование кукушки, У Чжи принял по радио срочное сообщение от товарища Сяо Мина.

«Что могло случиться? — задумчиво вертел в руках радиограмму У Чжи. — Обстановка нам благоприятствует, дела идут успешно: 4-я армия отразила шестой карательный поход, перешла в наступление, и не за горами крупная победа. Отряд Цинь Бяо покинул свои пещеры, и там теперь расположился полевой госпиталь Красной армии. Почему меня отзывают, да еще так срочно?!»

Сян-цзы заметила волнение мужа и с тревогой спросила:

— Что случилось?

— Ничего особенного. Завтра на рассвете мы уходим отсюда.

— Куда же мы пойдем? Что будем делать?

— Не надо меня ни о чем расспрашивать. Побыстрее собери самое необходимое: две пары белья и одежду — и ничего больше!

Он сложил передатчик в небольшой чемодан и набросал коротенькое письмецо, которое через Го Чжэн-юня этой же ночью отправил комиссару Фу. Го Чжэн-юню, который теперь был кандидатом в члены партии, он оставил и радиостанцию.

Возвратившись от Го Чжэн-юня домой, У Чжи прошел в комнату, в которой спал его ординарец, и разбудил его.

— Сяо-хай, я должен покинуть Циншиянь. Ты что будешь делать?

Сяо-хай протер глаза и, ничего пока еще не понимая, ответил:

— Куда вы, туда и я!

— Нельзя, на этот раз я не могу взять тебя с собой!

Только теперь Сяо-хай окончательно проснулся. Сверкнув глазами, он твердо сказал:

— Раз так, то я вступаю в Красную армию!

— Хорошо, я сейчас напишу тебе рекомендательное письмо. Завтра утром пойдешь с Го Чжэн-юнем!

Еще было совсем темно, когда Сян-цзы встала, разожгла плиту и стала готовить завтрак. Они успели уже позавтракать, когда начало светать. Первым ушел Ли Сяо-хай.

У Чжи осторожно постучал в окошко комнаты хозяев и сказал им, что он с женой уходит в Наньчжэн. Так как он не один раз уходил с Сян-цзы из деревни, хозяева привыкли к их отлучкам; они ничего не заподозрили и даже не встали, чтобы проводить их.

А через три дня У Чжи и Сян-цзы были уже в Сиане. В гостинице «Инбинь» у входа в темный угловой номер У Чжи встретился с Ван Юэ-пином. Им оказался не кто иной, как сам Сяо Мин. Он сменил одежду, сбрил усы и снова стал похож на прежнего товарища Вана.

Сяо Мин пригласил супругов к себе в комнату, подождал, пока уйдет официант, плотно закрыл за ним дверь и только после этого крепко пожал руку У Чжи.

— А это товарищ Сян-цзы?

Выросшая в деревне Сян-цзы не привыкла здороваться за руку и торопливо поклонилась товарищу Вану.

Когда они все сели, У Чжи спросил:

— Почему потребовалось так срочно отзывать меня?

Товарищ Ван прищурился по обыкновению, вынул из кармана листок бумаги и протянул его У Чжи:

— Прочти.

Перед У Чжи была копия расшифрованной телеграммы:

«Совершенно секретно.

— Как к вам попала эта телеграмма? — удивленно спросил У Чжи.

— Это копия. Достал ее Ду Бинь. К счастью, на этот раз бородач помог нам, а если бы мы понадеялись на советника Вана, то тебя уже давно отправили бы в ставку Чан Кай-ши.

— Значит, эту «поющую стрелу»[52] отправил в Наньчжэн сам Чан Кай-ши?

— А то кто же! Устное соглашение, заключенное генералом Ян Хэ-линем с командованием Красной армии, сыграло определенную положительную роль, и можно было бы развить достигнутые успехи, но, к сожалению, генерал Ян Хэ-линь привлек к переговорам таких ненадежных людей, как советник Ван и командующий Ли. Однако в принципе эта неудача дела не меняет. Колеса истории никому не остановить. Разве что только оно покатится несколько более извилистым путем. Народ говорит: «Степной пожар все не сожжет, весенний ветер оживит природу». Разбросанные нами семена при хороших дождях и ветре подымутся вновь!

Сян-цзы впервые попала в большой город и чувствовала себя очень стесненно, она не знала, куда девать руки и ноги, и с растерянным выражением лица сидела на краешке стула.

— Товарищ Сян-цзы, — обратился к ней с мягкой улыбкой Ван, — я знаю о том, какую работу ты проделала в горах. Ты — женщина храбрая, умеющая стойко переносить трудности. Как ты отнесешься к тому, чтобы выполнить новое задание партии?