Протокол допроса В. А. Александровича 7 июля 1918 г. опубликован — Левые эсеры и ВЧК. Сб. документов. Казань, 1996. С. 100. В удостоверении на имя Журавлева, которое Александрович, видимо, сделал для себя, говорится, что он сотрудник ВЧК и имеет право на жительство в Москве и окрестностях. Тут же паспорт на имя Журавлева, потомственного дворянина. 13 июля 1918 г. комиссар ВЧК Л. Заковский, будущий ежовский палач, по поручению Петерса повторно обыскал комнату теперь уже покойного Александровича и составил акт: «Номер открыт в присутствии тов. Соколовой и швейцара. Вещи, принадлежащие Александровичу, взяты Соколовой, как книги, ткани, обувь и мелочи. Для доставления в комиссию взяты 3 паспортные книжки, несколько записок и кое-какие мелочи». 17 июля Петерс препроводил Стучке акт о вскрытии номера, в котором жил Александрович, о том, что паспорта и записки для следствия интереса не представляют, а блокнот содержит пометки о сотрудниках отряда Попова. И здесь же заключение следователя ВЧК Волкова: «Действия В. А. Александровича, которому как товарищу председателя Комиссии было оказано чрезвычайное доверие, можно назвать предательскими и провокационными, а потому полагаю по отношению к нему применить высшую меру наказания». Одновременно этим же следователем были приговорены к расстрелу бойцы отряда ВЧК С. Кулаков, А. Лопухин, В. Немцев, С. Пинегин, посланные Поповым в разведку и арестованные с оружием в руках. Их действия, как состоящих на советской службе, были сочтены предательством. ЦАФСБ РФ. Д. Н-8. Т. 9, л. 1, 14–15, 27, 39–40. Ордер 7 июля 1918 г. на первый обыск в комнате Александровича был подписан Петерсом и Ксенофонтовым. Произвел его сотрудник ВЧК Зосин. Там же, т. 7, л. 1; Красная книга ВЧК. Т. 1.С. 299. В следственном деле сохранилась записка Дзержинского: «Это ордер Александровича на машину для Блюмкина — для убийства Мирбаха. Ордер этот присоединить к делу. 12 июля 1918 г.». Там же, Т. 15, л. 28.

Странный случай «вспомнил» во время допросов с пристрастием арестованный в ноябре 1937 г. бывший командир латышской дивизии, громившей левых эсеров в Москве, И. И. Вацетис. В тюремной камере он писал очередной вариант воспоминаний о «Московском восстании 6–7 июля 1918 г.», в котором отметил: «Во время пребывания в Военной Академии Блюмкин сделал доклад о событиях 6 июля. По его словам, в принципе московское восстание планировалось весной 1918 г. На 6 июля вышли случайно, причем Блюмкин предлагал убить Мирбаха в кабинете Александровича. Блюмкин не знал, что в кабинете Александровича за ширмой спал Дзержинский, который мог слышать предложение Блюмкина. Вскоре Дзержинский встал и вышел из комнаты, ничего не сказав. Блюмкин и Александрович думали, что их арестуют, но этого не произошло». ЦА ФСБ РФ, следственное дело И. И. Вацетиса, т. 1, л. 338.

О незначительной роли Александровича в организации убийства Мирбаха писал в своем покаянии Блюмкин в апреле 1919 г., когда это ничем не угрожало уже расстрелянному его коллеге по ВЧК: «Когда пришел, ничего не знавши, товарищ председателя ВЧК Вячеслав Александрович, я попросил его поставить на мандате печать комиссии. Кроме того, я взял у него записку в гараж на получение автомобиля. После этого я заявил ему о том, что по постановлению ЦК сегодня убью графа Мирбаха». Спиридонова также оправдывала Александровича: «Мы от него скрывали весь мирбаховский акт, а другого ведь ничего и не готовилось. Он выполнял некоторые наши поручения, как партийный солдат, не зная их конспиративной сущности». См.: Открытое письмо М. Спиридоновой ЦК партии большевиков. // Родина. 1990. № 5. С. 38; Красная книга ВЧК. Т. 1. С. 299. Петерс вспоминал о допросе Александровича: «Он плакал, долго плакал, и мне стало тяжело, быть может потому, что он из всех левых эсеров оставил наилучшее впечатление». // Пролетарская революция. 1924. № 10. С. 109. «Александровичу я доверял вполне, — указывал Дзержинский, — почти всегда он соглашался со мною». Красная книга ВЧК. Т. 1. С. 260.

С. Д. Мстиславский, член ЦК партии левых эсеров, вспоминал: «На вокзале опознан был и арестован Александрович. Его, вместе с 12 первыми, еще с оружием в руках арестованными половцами, расстреляли в ту же ночь. Расстрел случайный, сгоряча, ибо все 12 отрядников только смертью своей приобщились к делу левых с.-р.: при жизни мы их имена не знали и не слыхали. Что же касается Александровича, то смерть его является подлинно трагической, он расплатился полностью за чужие дела… в рядах партии он был, несомненно, одним из наиболее близких, искренно близких большевикам людей. Он был расстрелян — не за себя». Мстиславский С. Д. Убийство Мирбаха и левоэсеровский мятеж в Москве. Июль 1918 г. Машинопись. РГАСПИ, ф. 5, оп. 3, д. 12, л. 19.

Воспоминания Блюмкина, записи Вацетиса нуждаются в проверке, хотя их направленность не вызывает сомнения. Блюмкин в 1919 г. был амнистирован и мечтал о новой чекистской карьере, которая ему удалась, хотя и за более мелкие проступки чекисты изгонялись без права далее служить в органах. Вацетис по настоянию следователя «вспоминал» все, что тому было угодно, перемешивая реальные фамилии и мифические факты. Свои мотивы оправдать Александровича были и у других мемуаристов. Возможно, Александрович был расстрелян столь быстро и беспощадно, как опасный свидетель. Чего? Видимо, это и хотели замолчать конфронтанты.

Н. В. Святицкий вспоминал об Александровиче (наст, фамилия — Дмитриевский В. А): «Крепко сложенная фигура, небольшого роста. Продолговатая сплошь лысая голова с торчащей шишкой. Жесткие черные усики, недобрые глаза… Александрович был прямолинеен и довольно невежествен. Это был человек среднего калибра и недалекого ума. Но он был фанатически предан делу социалистической революции, — шел до конца в принятых на себя обязательствах. Кроме того, он, несомненно обладал практицизмом и подпольным опытом». Святицкий Н. Война и предфевралье. / Каторга и ссылка. 1931. Кн. 2. С. 40–41.

Неясными остаются вопросы, связанные с указанием лица, давшего поручение Блюмкину организовать убийство посла, а также с подлинностью удостоверений, предъявленных от имени ВЧК сотрудникам германского посольства. Фельштинский полагает, что задание убить Мирбаха Блюмкин получил от члена ЦК партии левых эсеров П. Прошьяна, т. е. террористический акт был совершен не по указанию ЦК, а лишь одного из его членов. Наверное, не весь ЦК знал об этом решении, но Спиридоновой, скорее всего, оно было известно, так же, как, по свидетельству С. Д. Мстиславского, об этом знал и член ЦК В. А. Карелин. Фельштинский Ю. Г. Большевики и левые эсеры. С. 174. Мстиславский вспоминал о том, как на улице, накануне теракта, его обогнал Карелин с двумя неизвестными ему людьми, возбужденно разговаривающими. «Вероятно, — писал он, — я стал невольным свидетелем… решающего разговора ЦК с Блюмкиным и его товарищем». Мстиславский С. Д. Там же, л. 6.

Вопрос о том, кто послал Блюмкина, связан со служебным положением последнего и его личными качествами, позволившими выполнить поручение. В материалах Комиссии несколько документов: удостоверение Блюмкина от 1 июня 1918 г. на право ношения оружия — кольт № 77093; его же удостоверение № 227 на бланке ВЧК от 3 июня — Блюмкин Я. состоит сотрудником ВЧК и работает в отделе по борьбе с контрреволюцией, исполняет обязанности заведующего секретным отделом. Удостоверение подписано тов. (заместителем) председателя ВЧК Г. Д. Заксом. Удостоверение Николая Андреева от 10 июня 1918 г., который был делегирован ЦК партии левых эсеров для работы в секретном отделе ВЧК. Записка Блюмкина Заксу от 13 июня 1918 г.: в «интересах широкой и активной организации при отделе по борьбе с контрреволюцией секретного отделения прошу все попадающие к вам факты, сообщающие что-либо о немецком и союзническом шпионаже, спешно направлять в секретное отделение, комнату № 16». И подпись: зав. секретным отделением Я. Блюмкин. Выписка из протокола заседания коллегии ВЧК от 1 июля 1918 г. Слушали о подотделе Блюмкина. Постановили: «Отдел упразднить. Блюмкину дать другую работу. Личный состав подотдела оставить при контрреволюционном отделе, а если нет в этом надобности, то передать контрразведке». Подпись Ксенофонтова. ЦА ФСБ РФ, д. Н-8, т. 18, л. 173–195.

Итак, должность Блюмкина, его личная характеристика, опыт участия в боях, авантюризм и молодость соответствовали выполнению задания. Блюмкин работал в ВЧК под руководством Дзержинского и Лациса — начальника отдела по борьбе с контрреволюцией. Его отдел был расформирован 1 июля, непонятно, каким образом Лацис 6 июля выдал ему дело Мирбаха, с которым он и явился в посольство. Ведь Дзержинский в показаниях Комиссии дал Блюмкину отрицательную характеристику и сообщил, что по его настоянию тот был оставлен без должности. Лацис указал, что Блюмкин заведовал «немецким шпионажем», т. е. отделением по наблюдению за охраной посольства и «за возможною преступною деятельностью посольства». Он заявил, что «Блюмкина недолюбливал», что он у него не числился, и тут же признал, что выдал дело Мирбаха Блюмкину в 11 часов утра 6 июля. Красная книга ВЧК. Т. 1. С. 256, 261, 264. Почему это сделал крайне подозрительный Лацис? Почему обыск в квартире Блюмкина был произведен только 8 июля, хотя двумя днями раньше было известно, что именно он организовал покушение на Мирбаха и мог прятаться дома? А тут только записка, что изъяты 4 чемодана, корзина с книгами, коробка и узел с одеждой и грязным бельем. А также расписка в том, что Комиссия приняла от субинспектора В. В. Михайловского из уголовного розыска вещественные документы по делу об убийстве Мирбаха: две шляпы (забытые Блюмкиным и Андреевым в посольстве), «браунинг» за № 24300, пустая обойма, бомба разряженная, пять расстрелянных гильз, капсюли, одна пулька, портсигар кожаный, красный. ЦА ФСБ РФ, д. Н-8, т. 19, л. 6.

Надобность в установлении подделки подписей Дзержинского и Ксенофонтова на удостоверении Блюмкина и Андреева возникла к середине августа 1918 г., когда Комиссия уже работала не в полном составе (Шейнкман был расстрелян в Казани 8 августа 1918 г., когда в город вошли народоармейцы самарского Комуча). Было это связано, по-видимому, с активизацией попыток реабилитировать ВЧК и возвращением Дзержинского на должность председателя этого учреждения (Дзержинский с 7 июля по 22 августа 1918 г. формально не занимал должности чекистского руководителя).

Удостоверение за подписями Дзержинского и Ксенофонтова от 6 июля 1918 г. гласило: «Всероссийская Чрезвычайная комиссия уполномочивает его члена Якова Блюмкина и представителя Революционного трибунала Николая Андреева войти в переговоры с господином германским послом в Российской республике по поводу дела, имеющего непосредственное отношение к господину послу».

31 июля 1918 г. Ксенофонтов писал, что Кингисепп предъявил ему это удостоверение, и он заявляет: «Подпись секретаря на сем документе подложна. Я такого удостоверения не подписывал». 26 августа Стучка просил Дзержинского «изобразить несколько раз свою подпись и возвратить настоящее отношение в Комиссию с подателем сего». Тогда же Дзержинский расписался на обороте этого предписания 7 раз.

Экспертизу почерков провел Семен Иванов, мобилизованный отделом народного просвещения Московского Совета от 2-го реального училища и получивший за свою работу 100 рублей. В выводах он писал: «Сопоставляя подпись Дзержинского на указанном документе с несомненно оригинальными его подписями, я прихожу к следующим выводам: при некотором внешне общем сходстве присущая Дзержинскому плавность стиля в удостоверении не наблюдается. Переходя к деталям — обращаю внимание на букву Ф. Здесь на оригинале — незаметно точки, которой оканчивается правый овал. Буква Д также не выявляет большого тождества, но в особенности разнится буква Ж и росчерк подписи — всегда один и тот же (лишь с небольшими уклонениями) в оригинале Ъ. Принимая во внимание сказанное, я полагал бы, что подпись на удостоверении от 6 июля 1918 г. за № 1428 сделана не Дзержинским.

Сопоставляя далее подпись Ксенофонтова на том же удостоверении с рядом несомненно оригинальных его подписей, я наблюдаю следующее. Общий стиль как бы похож — плавный, уверенный. Но первая буква К на всех оригинальных подписях имеет особенность, которая в удостоверении отсутствует: опущенная круто книзу правая черта. И далее — тенденция подчеркнуть букву Т на всех подписях — здесь почему-то зачеркнута лишь в одном экземпляре (и чертой снизу). Такие типические черты редко пропускаются авторами. В результате я не мог бы в данном случае с безусловной уверенностью утверждать подлинность указанной подписи Ксенофонтова». Написано 27 августа 1918 г. ЦА ФСБ РФ, д. Н-8, т. 18, л. 201–204. Блюмкин признавал, что подпись Ксенофонтова подделал он, а Дзержинского — один из членов ЦК. Красная книга ВЧК. Т. 1. С. 299. И все-таки, учитывая тенденциозность задания, которое получил учитель правописания, а не профессионал-криминалист, а также «отработку» Блюмкиным своим признанием амнистии по отношению к нему, следует провести новую профессиональную независимую экспертизу, дабы покончить с сомнениями на эту тему. А. Я. Яковлев выдвинул версию о том, что одной из причин убийства Мирбаха чекистами было стремление скрыть следы получения денег большевиками от германского правительства. Яковлев А. Н. Сумерки. М., 2003. С. 115.

Красная книга ВЧК. Т. 1. С. 301. Германский дипломат Г. Хильдер писал, что Мирбах не знал России и русского языка. «Его имя едва ли было бы сегодня известно, не принеси его судьба в жертву внутренней борьбе, которая тогда разгорелась в России между только что пришедшими к власти большевиками и левыми эсерами». Wir und der Kreml. Deutsch-Sowjetisch Beziehungen. 1918–1941. Erihnerungen eines deutshen diplomaten von Gustav Hilger. Berlin, 1955. S. 12.

31 июля 1918 г. в Киеве эсером (левым) Борисом Донским был убит германский генерал-фельдмаршал фон Эйхгорн. Немцы казнили Донского 10 августа 1918 г. Каховская И. К. Дело Эйхгорна и Деникина (Из воспоминаний). Пути революции. Берлин, 1923. С. 193, 212. Большевистские власти и ВЧК оказались более милосердны к Блюмкину, нежели германское командование к Донскому. Подробнее о Блюмкине см.: Beлидов А. С. Похождения террориста: Одиссея Якова Блюмкина. М., 1998; Савченко В. А. Авантюристы гражданской войны: историческое расследование. М., 2000. С. 305–336.

Katkov G. The assassination of count Mirbach // Soviet affairs. 1962. № 3. P. 77. Советская историография долгие годы отрицала факт использования Лениным немецких денег. См.: Совокин А. М. Миф о «немецких миллионах». // Вопросы истории КПСС. 1991. № 4. С. 70–79; и др. Западные историки были убеждены в обратном. См.: Германская попытка распоряжаться Россией. Владивосток, 1918; Zeman Z. (ed.) Germany and the revolution in Russia. 1915–1918. Documents from the Archives of the German Foreign Ministry. London, 1958; Pearson M. The sealed train. N. Y, 1975; Авторханов A. All rights reserved. Франкфурт-на-Майне, 1976. Ныне этот факт признается и рядом российских историков. Кувшинов В., Григорович В. Возвращение В. И. Ленина из эмиграции в 1917 году. // Преподавание истории в школе. 1991. № 2. С. 25. Октябрьский переворот 1917 г. стоил кайзеровскому правительству около миллиарда марок. // Аргументы и факты. 1992. Август. № 29–30.

Zeman Z. Op. cit. P. 130–131. В. И. Старцев признавал: «В случае свободных выборов весной 1918 г. большевики провалились бы полностью… Только постоянный приток валюты (германской) давал возможность центральной власти в Москве удерживаться независимо от коллапса всей старой России». // Нева. 1991. № 3. С. 158.

«Чехословацкое восстание… — писал Троцкий, — выбило партию из угнетенного состояния, в котором она находилась несомненно со времени Брест-Литовского мира». Луначарский А., Радек К., Троцкий Л. Политические силуэты. М. 1991. С. 97. Фельштинский, Катков и другие исследователи широко используют для доказательства того, что Ленин разгромил партию левых эсеров, воспользовавшись убийством Мирбаха, воспоминания бывшего сотрудника советского полпредства в Берлине Г. А. Соломона и жены коминтерновца Отто Куусинена Айно Куусинен. Соломон со ссылкой на слова Л. Б. Красина писал, что Ленин использовал Блюмкина и Спиридонову для «организации политической смерти» партии левых эсеров. Айно Куусинен вспоминала: «Многие эсеры были расстреляны после того, как Ленин заявил, что убийство посла явилось прелюдией к восстанию против большевистского режима. Однако вскоре я узнала, что на самом деле эсеры не были виновны. Когда я однажды вернулась домой, Отто (Куусинен) был в своем кабинете с высоким бородатым молодым человеком, который был представлен мне как товарищ Сафир. После того как он ушел, Отто сообщил мне, что я только что видела убийцу графа Мирбаха, что его настоящее имя было Блюмкин. Он был сотрудником ЧК и вот-вот собирался уехать за границу с важным поручением от Коминтерна. Когда я заметила, что Мирбах был убит социалистами-революционерами, Отто разразился громким смехом. Несомненно, убийство было только лишь поводом, чтобы убрать эсеров с пути, поскольку они были самыми серьезными оппонентами Ленина». Цит. по: Фельштинский Ю. Г. Большевики и левые эсеры. С. 190–191; Katkov G. Op. cit. P. 93.

Мстиславский С. Д. Арест фракции левых эсеров 5 съезда Советов в Большом театре 6 июля 1918 г. РГАСПИ, ф. 5, оп. 3, д. 15, л. 20. По свидетельству Ж. Садуля, 4 июля 1918 г. Троцкий и Зиновьев состязались с Камковым и Спиридоновой на съезде в грубости. «И те и другие пустились в словесный садизм, который, похоже, исключил всякую возможность сближения». Садуль Ж. Записи о большевистской революции (октябрь 1917 — январь 1919). М., 1990. С. 315. Н. И. Бухарин 11 июля 1918 г. статьей в «Правде» произнес панихидную речь о партии левых эсеров: «Для того чтобы руководить политической партией, нужно нечто большее, чем сердце и слезы на мокром месте. Нужна еще голова на плечах. Этого-то, к сожалению, и не было у покойной партии».

В. И. Ленин назвал события 6 июля авантюрой левых эсеров, восстанием. Ленин В. И. ПСС. Т. 36. С. 527; Т. 37. С. 385. Первое заседание ВЦИК 5-го созыва квалифицировало события как «убийство Мирбаха и восстание против советской власти». Пятый созыв ВЦИК. 15 июля 1918 г. Стенографический отчет. М., 1919 г. С. 7. С резкой критикой в адрес левых эсеров выступил Я. С. Шейнкман. См. также: Зиновьев Г., Троцкий Л. О мятеже левых с.-р. Пг., 1918; Бонч-Бруевич В. Д. Убийство Мирбаха и восстание левых эсеров. М., 1927; и др.

И. А. Майоров, выступая 1 августа 1918 г. на заседании крестьянского съезда в Казани, говорил о вынужденности лево-эсеровского протеста, т. к. «новые тираны, пришедшие из Германии на смену Романовых, несмотря на заключенный в Бресте мир, самыми зверскими приемами борются с социалистическими устремлениями масс». Текст выступления Майорова был отобран у него при аресте казанскими чекистами в ноябре 1918 г. Управление ФСБ по РТ, д. 26076, л. 9. В 1922 г. были опубликованы письма из кремлевской тюрьмы, где Спиридонова и Измаилович сидели в июле — августе 1918 г. Спиридонова писала 17 июля 1918 г.: «Газеты читаем с отвращением. Сегодня меня взял безумный хохот. Я представила себе — как это они ловко устроили. Сами изобрели „заговор“. Сами ведут следствие и допрос. Сами свидетели и сами назначают главных деятелей — и их расстреливают. Ведь хоть бы одного „заговорщика“ убили, а то ведь невинных, невинных… Как их убедить, что заговора не было, свержения не было… Я начинаю думать, они убедили сами себя, и, если раньше знали, что раздувают и муссируют (слухи), теперь они верят сами, что „заговор“ (был). Они ведь маньяки. У них ведь правоэсеровские заговоры пеклись как блины». Кремль за решеткой (подпольная Россия). Берлин, 1922. С. 12–13. Ей вторил бывший левый эсер и нарком юстиции в коалиционном советском правительстве И. З. Штейнберг, когда писал: «…Объективное описание июльских событий необходимо начать с важного заявления. Несмотря на утверждение большевистской историографии, эти события не были мятежом, ни „восстанием“ против Советов; их целью не был ни захват правительственной власти левыми эсерами, ни „объявление войны Германии“. Настоящий смысл этих событий лежит в драматической попытке заставить большевистское правительство изменить его внешнюю и внутреннюю политику во имя и в интересах дальнейшего непрерывного развития революции». Штейнберг И. З. События июля 1918 г. — Из коллекции Hoover Institution Archives. USA Арестованные в ночь с 6 на 7 июля левые эсеры утверждали, что они против Ленина и Троцкого, но за Советы. РГАСПИ, ф. 5, оп. 1, д. 2568, л. 2.

Левые эсеры и ВЧК. Сб. документов. С. 129. Комендант Московского Кремля П. Д. Мальков сообщал в следственную комиссию 12 августа 1918 г., что он отказался удовлетворить просьбу Саблина и Спиридоновой о совместных прогулках, так как не намерен потакать их капризам. На листке Малькова надпись Кингисеппа: «Сообщить т. Малькову, что это было постановление комиссии, а не каприз арестованных». Там же. С. 130. 13 августа Стучка отклонил ходатайство Биценко, Измаилович, Колегаева о замене арестованной Спиридоновой содержания в тюрьме домашним арестом под предлогом того, что ей предъявлено обвинение и дело передается в Революционный трибунал. ЦА ФСБ РФ, д. Н-8, т. 3, л. 99.

Там же, л. 71–73. С 8 июля 1918 г. на кремлевской гауптвахте содержались 13 арестованных левых эсеров: Мстиславский, С. Ф. Рыбин, В. И. Хоскин, Д. Д. Шляпников, Спиридонова, Измаилович, В. И. Егошин, Н. Б. Гаврилов, П. П. Петров, И. Г. Петров, Я. С. Базарный, М. Г. Булочников, И. Н. Николаев. К 12 июля — осталось 6: Гнутиков, Жеблюнок, Измаилович, Мстиславский, Спиридонова, Саблин. К 11 июля было арестовано 260 человек, из них 108 — в Бутырской тюрьме, 4 — в Таганской, 66 освобождены. Там же, л. 81, 84, 131.

Рыбаков А. М. Проблемы насилия и террора в Октябрьской революции и гражданской войне: левоэсеровская альтернатива. М., 1993. Автореф. канд. диссерт. С. 21. Попытка Рыбакова представить А. Биценко тем членом ЦК партии левых эсеров, которая дала указание Блюмкину убить Мирбаха, недостаточно аргументирована. Дзержинский, приехав в отряд Попова, объявил главными заложниками по этому теракту Прошьяна и Карелина. Именно Прошьяна назвал «главным вдохновителем и организатором убийства Мирбаха» его первый биограф. Буковский-Жук И. Первое дело Проша Прошьяна. // Каторга и ссылка. 1928. № 6. С. 171; Леонтьев В. Предисловие к кн.: Партия левых социалистов-революционеров. Док. и материалы. М., 2000. Т. 1. С. 29.

Вацетис И. Выступление левых эсеров в Москве (воспоминания). // Война и революция. 1927. № 10–11; он же. Гражданская война. 1918 г. Память. Исторический сборник. М., 1977; Париж, 1979. Вып. 2; он же. Мятеж левых эсеров в июле 1918 г. Латышские стрелки в борьбе за советскую власть в 1917–1920 гг. Восп. и док. Рига, 1962. Последний вариант воспоминаний Вацетис писал в тюрьме в декабре 1937 г. — январе 1938 г.

См.: Латышские стрелки… С. 19; Спирин Л. М. Указ. соч. С. 61; ЦА ФСБ РФ, д. Н-8, т. 15, л. 246.

Память. С. 15, 16. В тюремных воспоминаниях Вацетис писал по настоянию следователя, стремящегося обвинить его в немецком шпионаже, что 7 июля 1918 г. он написал статью в «Известия Наркомвоена», в которой призывал сохранять спокойствие и не поддаваться агитации поджигателей войны против Германии. Эта статья понравилась германскому посольству, которое боялось погромов. Он же, по указанию Свердлова, послал роту латышских стрелков для охраны посольства. Через день он встретился с сотрудником германского посольства Шубертом, который говорил ему о роли Германии в восстановлении России, о том, что Германия готова помочь Троцкому победить. В августе 1918 г., когда Вацетис прибыл в Москву из взятой народоармейцами Казани, он снова встретился с Шубертом. Тот был озабочен падением авторитета немцев в России и предлагал сделать так, чтобы белые взяли Москву, а немцы бы помогли красным ее освободить. Вацетис отверг эту авантюру. В октябре 1918 г. состоялся еще один разговор Вацетиса с Шубертом о возможности захвата власти в Москве Троцким и т. д. Вацетис приходил к выводу, что Троцкий — германский шпион (?!). Фраза Вацетиса о восстании левых эсеров в тюремных воспоминаниях звучала так: «Известное в истории гражданской войны московское восстание, происшедшее 6–7 июля 1918 г., было организовано троцкистами в союзе с левыми эсерами и левыми коммунистами». Вацетис был расстрелян 28 июля 1938 г. ЦА ФСБ РФ, д. Р-23497, л. 11, 19, 23, 319. Если последние воспоминания были им фальсифицированы по указанию следователя, то и первые испытали на себе политическую конъюнктуру.

30 августа 1918 г. Троцкий получил телеграмму Ленина в Свияжск, в которой ему предлагалось принять «особые меры против высшего командного состава». Ленин предлагал объявить Вацетису (главком Восточного фронта республики) и другим, что они будут отданы под суд и расстреляны в случае затягивания и неуспеха военных действий под Казанью. К счастью для них, Казань красные взяли 10 сентября 1918 г. и репрессий не последовало. The Trotsky papers. London-Paris, 1964. T. 1. С. 116. В начале июля 1919 г. Вацетис был арестован по подозрению в том, что вместе со своими адъютантами, бывшими офицерами, готовил заговор. Вацетис был до этого главнокомандующим всеми вооруженными силами республики. Следствие вел начальник Особого отдела ВЧК И. П. Павлуновский. Вскоре он сообщил, что «следствию не удалось установить формальной связи бывшего главкома Вацетиса с белогвардейской организацией Полевого штаба». 7 октября 1919 г. Президиум ВЦИК дело Вацетиса прекратил, но «предложил ВЧК установить за Вацетисом тщательный надзор». Надзор ВЧК установлен был и за его бывшими адъютантами. РГАСПИ, ф. 17, оп. 3, д. 36, л. 5. С ноября 1919 г. Вацетис стал преподавать в Военной академии и от практической военной работы отошел. Его полная реабилитация состоялась лишь 5 апреля 1957 г. ЦА ФСБ РФ, д. Р-23497, л. 492–507; В. И. Ленин и ВЧК. С. 226. О военной деятельности Вацетиса см.: Голубев А. В. Первый советский главком И. И. Вацетис. // Военно-исторический журнал 1972. № 2. С. 73–83.