Я приветствую также как явление прогрессивное, что в самой партии была проявлена воля от пропаганды перейти к действиям... Поэтому, товарищи, я признаю «мартовские выступления» прогрессивными».

Свою речь Клара Цеткин закончила следующими словами:

«Перед нами гигантские задачи как экономического, так и политического характера, задачи как внутригерманской, так и международной политики пролетариата. Они ставят нас, коммунистов, а также немецких пролетариев лицом к лицу не только с нашей собственной вооруженной до зубов буржуазией, мы оказываемся лицом к лицу со всей шайкой эксплуататоров, с контрреволюционными силами всего мира. Ибо эти силы поняли то, чего пролетариат еще не понимает: они осознали необходимость укреплять свою солидарность, основанную на общности их интересов. Начнем же, товарищи, с того, что этому фронту контрреволюции мы сознательно и самоотверженно противопоставим прочный, единый, сплоченный фронт коммунистической партии и тем самым всего немецкого пролетариата. Это будет фронт коммунистической партии, усвоившей великую тактическую мудрость, почерпнутую не только из теории, а из собственного кровавого, богатого жертвами опыта, диктующего необходимость постоянного соединения смелого дерзания, направленного на достижение конечной цели, и трезвого расчета, учитывающего конкретное соотноше-пиа,.сил в каждый данный момент.

Если нам это удастся — а при наличии доброй воли это должно удаться,— мы выйдем из пережитого нами тяжелого кризиса еще более сильными, целеустремленными, лучше знающими дорогу, лучше вооруженными для новых боев».

Гром аплодисментов, которым, как отмечено в протоколе заседания, делегаты встретили ее речь, был вызван, надо полагать, не только политическими выводами, касающимися стоящих перед партией задач. Он относился также к поведению старой коммунистки, вся жизнь которой была образцом того, как должен вести себя коммунист. И все дальнейшее поведение Клары Цеткин свидетельствовало: она хорошо усвоила, что такое партийпая дисциплина в ленинском понимании этого слова. Клара голосовала за резолюцию, хотя была не согласна с некоторыми пунктами резолюции, особенно направленными против Пауля Леви (она к тому времени полностью еще не осознала, что Леви стал врагом партии).

Съезд партии в Иене (1921 год) решительно высказался за политику единого фронта и утвердил состоящую из двенадцати пунктов программу требований, целиком соответствующую позиции Клары Цеткин. Под этой программой могли подписаться все — коммунисты, социал-демократы, христианские и беспартийные рабочие.

На съезде в Иене Клара Цеткин снова была избрана членом ЦК КПГ, в составе которого она в последующие, полные боевых событий годы вновь играла значительную роль. Особенно большое участие принимала она в борьбе партии за единство действий трудящихся против империализма.

«Роза Люксембург и русская революция»

Я писала это с одинаковым чувством любви к Розе и к русской революции.

Клара Цеткин — об этой работе своему сыну Максиму

Полемика вокруг «теории наступления» повлекла за собой некоторые последствия, которые Клара Цеткин придала очень близко к сердцу. Паулю Леви удалось раздобыть рукопись из литературного наследия Розы Люксембург, написанную ею в тюрьме. Не располагая удовлетворительной информацией о том, что действительно происходит в России, она высказывала серьезные опасения по поводу некоторых, проводимых большевиками мероприятий. После выхода из тюрьмы и на основе опыта бурных дней Ноябрьской революции опасения Розы Люксембург полностью отпали. Поэтому у нее никогда не было намерения публиковать эту начатую в тюрьме работу.

Однако теперь Пауль Леви, разыгрывая роль душеприказчика Розы Люксембург, издал этот документ с предисловием, в котором пытался приклеить ей ярлык противника Советской России и приверженца Каутского и его клики. Его брошюра, естественно, немедленно активизировала (иначе и быть не могло) деятельность правых социал-демократов и центристов, твердивших в один голос, что в последние месяцы жизни Роза Люксембург изменила своим прежним убеждениям и перешла па их сторону.

Ко времени Третьего конгресса Коминтерна Клара Цеткин хотя и возмущалась поведением Пауля Леви и он уже продолжительное время явно вызывал у нее недобрые чувства, тем не менее, как мы видели, даже на съезде партии в Иене все еще питала надежды на то, что ей удастся переубедить Леви и вернуть на правильный путь.

Свои мысли об этом Клара Цеткин высказала В. И. Ленину.

28 июля 1921 года В. И. Ленин направил председателю Исполкома Коминтерна письмо следующего содержания:

«Мой вчерашний разговор с Цеткиной перед ее отъездом я считаю ввиду ряда ее заявлений таким важным, что необходимо сообщить его Вам.

Она хочет поставить Леви два условия: \

1) сложить мандат депутата парламента;

2) закрыть свой орган («Совет» или «Наш путь», как он теперь, кажется, называется) с лояльным заявлением по отношению к решениям III конгресса Коммунистического Интернационала.

Далее, она опасается, как бы кое-кто из друзей Леви не вздумал издать рукопись Розы Люксембург против 'большевиков (написанную, кажется, в тюрьме в 1918 го-^!Йу). Если кто это сделает, она намерена заявить в печати, 4*го вполне уверена в нелояльности такого поступка. Она-де всего ближе знала Розу Люксембург и уверена, что она сама признала эти взгляды ее ошибочными, признала после выхода из тюрьмы недостаточную свою осведомленность... Цеткипа хотела, по моей просьбе, написать это Вам.

Если она это сделала, прошу мне прислать ее письмо».

Поскольку Пауль Леви действительно совершил свой подлый поступок, Клара Цеткин поступила так, как обещала В. И. Ленину. Чтобы защитить дело партии и честь своего друга и боевого соратника, она сначала вместе с польским коммунистом Барским опубликовала в печати заявление, направленное против Леви. Потом она паписа-ла брошюру «Роза Люксембург и русская революция» — одну из самых сильных работ, написанных ею после Великого Октября. Эта брошюра — не только бессмертный памятник, воздвигнутый ею Розе Люксембург, по одновременно, больше чем другие работы Клары Цеткин, дает яркое представление о пути, проделанном Кларой после Октябрьской революции.

В переписке с Розой Люксембург Клара Цеткин касалась вопросов, затронутых Розой в варианте брошюры, написанной в Бреслау. В связи с этим Цеткин писала:

«Хотя летом 1918 года она дважды писала мне, что я могла бы получить у Фрапца Меринга изложение его научно-критической позиции по отношению к политике большевиков; несмотря на то что она мне сообщала о намечаемой ею большой собственной работе на эту тему, в своей дальнейшей переписке она указывала, что этот вопрос исчерпан и никогда более к нему не возвращалась. Причины этого абсолютно ясны каждому, кто хорошо знаком с деятельностью Розы Люксембург после начала революции в Германии. В этой деятельности нашло отражение ее отношение к учредительному собранию, к проблемам демократии, диктатуры и т. п., находящееся в противоречии с ее прежней критикой большевистской политики. Роза Люксембург пришла к совсем иной исторической ее оценке».

После смерти Розы Люксембург состоялась беседа о рукописи между Кларой Цеткин и ближайшим соратником Розы Лео Иогихесом, который категорически возражал против ее опубликования.

«Не подумайте,— сказал он Кларе за два дня до гибели от руки убийцы,— что я говорю это из уважения к нашим русским друзьям. Этим не страшна и любая другая критика. Нет, нет! Я имею в виду Розу... Роза в Бреслау не располагала достаточным документальным материалом. Опа была лишена непосредственного живого общения с вождями русской революции, наблюдающими действитель-пость собственными глазами. Когда она прибыла в Берлин п включилась в борьбу за победу революции в Германии, опа проявила необычайное рвение, стремясь как можно основательнее ориентироваться в ходе революционного развития в России. Сама немецкая революция вынуждала ее к этому. Революция в Германии ставила перед массами проблемы диктатуры, демократии, создания Советов и т. д. Роза не собиралась свои старые критические замечания делать достоянием общественности. Она предполагала написать новую большую работу о русской революции!»