Значит, в конце концов Всевышний сойдет с ума.
Я огляделся. Позади меня — улицы Манхэттена, впереди — пустыня Пропавших. В переулке — никого. Я опустился на колени.
— Господи, — сказал я, складывая перед собой руки. — Знаю, в прошлом я просил у Тебя всякого. Но за последнее время я поднабрался ума-разума относительно того, что давать и что брать. Поэтому сейчас я не хочу ни о чем Тебя просить. Обращаюсь к Тебе затем, чтобы сказать, что мистер Вудбайн просветил меня по поводу того, что я нахожусь у Тебя в голове, и все такое. Хочу сказать Тебе, что намерен выбраться отсюда. И когда я это сделаю, я вытащу всех остальных и оставлю Твой разум в покое. Вот и все, что я хочу сказать. Я ни о чем Тебя не прошу. Я просто предлагаю свои услуги. Я буду стараться. Хорошо? С любовью, Роберт. Аминь.
Я перекрестился, поднялся на ноги и отряхнул брюки.
— Хорошо, — сказал я. — Пусть будет пустыня Пропавших. Но берегись, Билли Барнес! Я до тебя доберусь!
Если человек в котелке, вечернем костюме и веллингтонах, пересекающий пустыню Пропавших в голове у Всевышнего, и доставлял Билли Барнесу беспокойство, то тот хорошо это скрывал.
Билли сидел в кабинете Блейзера Дайка. Правда, теперь на двери кабинета красовалась табличка с именем Билли Барнеса.
Раздался сигнал внутренней связи.
— Да? — сказал Билли.
— К вам государственный секретарь, сэр.
— Государственный секретарь? А я думал, премьер-министр собственной персоной.
— Какое-то срочное дело международного характера.
— Где-то на стороне.
— Извините, сэр?
— Не важно. Пусть государственный секретарь войдет.
— Непременно, сэр.
Дверь отворилась, и в кабинет вошла новая секретарша Билли — женщина необычайной красоты, но с безумными глазами, — а за нею человек совершенно обычной наружности.
— Джайлс Гримпин, — представился государственный секретарь, протягивая руку. — Рад познакомиться.
Билли Барнес пожал протянутую руку. Она оказалась потной. Билли улыбнулся гостю. Надо же, какой потливый. Полный и не импозантный. Да еще перхоть на плечах не по фигуре скроенного пиджака.
— Садитесь, — сказал Билли. Государственный секретарь сел.
— Кофе? — предложил Билли. — Или, может быть, что-нибудь покрепче?
— Эх, начнешь — не остановишься. Пожалуй, рюмочку виски.
— Разумеется.
Билли подошел к бару, налил полный стакан госсекретарю и содовой себе.
— Спасибо, — поблагодарил Джайлс, взяв стакан с виски.
— Полагаю, ваше ведомство уже ознакомилось с документами, которые я вам представил, — сказал Билли, вновь заняв свое место.
— Да, — Джайлс Гримпин кивнул. — Со всей технической документацией.
— И как вам мое предложение?
Джайлс Гримпин повертел стакан в своих толстых пальцах.,
— Довольно радикальное предложение, — сказал он.
— Согласен. Но экономические выгоды налицо.
— Так-то оно так, — сказал Джайлс, — но…
— Но?
— Принудительная загрузка в возрасте шестидесяти пяти лет. Вот что вы предлагаете, если коротко.
— Процесс полностью нами отработан. Добровольно загрузились уже тысячи людей.
— Видите ли, — вздохнул Джайлс Гримпин. — Это ваше слово «добровольно». Оно ведь не совсем точно, не так ли? По сути, люди платят вам вперед по тысяче фунтов, чтобы вы загрузили опостылевших им родственников.
— По сути, да, — согласился Билли. — У вас есть какие-то возражения?
— В общем, нет, но…
— Но только на прошлой неделе мы загрузили вашу тетю.
— Бедняжка, — сказал Джайлс Гримпин. — Врачи считали ее безнадежной. Это был акт гуманизма.
— Вот именно, — сказал Билли. — Впрочем, можно ли случай сварливой старухи, без приглашения являвшейся к вам в дом лишь для того, чтобы пожаловаться на строительство объездной дороги, проходящей как раз мимо ее сада, квалифицировать как «безнадежный»…
— Она была очень больна, — сказал Джайлс Гримпин. — Душевно.
— Акт гуманизма, — сказал Билли. — У нас что ни акт, все гуманный. Отправка близких людей в рай — что может быть более гуманным?
— Да уж, — сказал Джайлс. — Можно еще виски?
— Разумеется.
— Так вот, — сказал Джайлс, вновь наполнив стакан, — с такой формулировкой, как «принудительная загрузка в шестьдесят пять», законопроект не пройдет.
— Но ведь вас в правительстве большинство. Стоит лишь премьер-министру дать команду, и…
— Не так все просто, — сказал Джайлс. — Его советники будут давить на экономическую целесообразность.
— Вот и здорово, — сказал Билли. — Пенсионерам больше не надо будет выплачивать пенсии; никаких социальных программ в пользу стариков. Больше жилья для молодых.
— Заманчиво, — сказал Джайлс. — Весьма заманчиво. Но общественность, люди на улице…
— Толпа. Вы это хотели сказать.
— Население.
— Толпа.
— В правительстве не употребляют таких слов. Тем не менее по сути…
— По сути, — сказал Билли, — толпа сделает все, что вы ей прикажете. Надо только подслащивать свои приказы, побольше обещать. У меня уже разработана целая рекламная кампания.
— Вы весьма основательны.
— Приходится. Так я могу рассчитывать на вашу поддержку?
— Не знаю. — Джайлс Гримпин вытер брови большим красным носовым платком. — Что-то мне не по себе.
— По сути, — сказал Билли, — Некронет предлагает вечную жизнь. Ни смерти, ни боли, одно бесконечное удовольствие. Осуществляются все ваши фантазии. Делай, что хочешь, сколь угодно долго. Рай на земле. Можно ли желать большего?
— В общем, вы правы, — сказал Джайлс, — но уж больно смахивает на эвтаназию в национальном масштабе.
— Британия, как всегда, выступает впереди, — сказал Билли. — Сегодня — Британия, завтра — весь мир.
— Право, не знаю. Билли покачал головой.
— И все же надеюсь, что могу рассчитывать на вашу поддержку.
— Мне надо подумать. Взвесить все «за» и «против».
— Разумеется, — сказал Билли. — Но если вы все же согласитесь, как думаете, вы сможете убедить премьер-министра?
— Без всякого сомнения. Он прислушивается к моему мнению. Если я посоветую ему утвердить проект, он согласится.
— Великолепно, — сказал Билли. — Это предел моих мечтаний.
— Хорошо, — сказал Джайлс. — А теперь мне пора.
Били поднялся со своего места, чтобы пожать Гримпину руку.
— Вот еще что, — сказал он. — Да?
— У меня кое-что для вас есть. Подарок.
— Подарок? Для меня?
— Для вас, — сказал Билли. — Уверен, вам понравится. Называется плизир.
В пустыне Пойдешь-не-вернешься ничего приятного не было. Жарко, сухо, ни одного живого существа. Какое расстояние может пройти человек в глубь пустыни? Известный вопрос. Как далеко может зайти человек в пустыню, откуда нет возврата? Вопрос совсем иного свойства.
— Что ж, — сказал я себе. — Мне потребуется проводник. Аоуренс Аравийский? Исключено. Я скормил его бумагорезательной машине. Можно, конечно, снова воскресить его в памяти, но, пожалуй, в подобной пустыне он будет бесполезен. А как насчет Конана-Варвара? Он избороздил немало пустынь, да и Болото Неминуемой Гибели — как раз его улица. Нет, обойдусь без Конана. Хорошее средство передвижения — вот что мне нужно. Вездеход или «лендровер». Вот именно, «лендровер». Самый что ни на есть внедорожный и навороченный. Я тут же представил себе такой, какой видел в майском номере журнала «Нэшнл Джио-грэфик» за 1963 год, который листал, пока сидел в очереди к зубному.
Я сделал шаг назад и улыбнулся. «Лендровер». Именно такой, каким я его запомнил.
Он— то и перевезет меня через пустыню.
Я поставил ногу на подножку и открыл дверь салона.
Внутри не было ничего.
Как же выглядит салон «лендровера»? Но ведь я никогда в нем не сидел.
Я сошел с подножки и открыл капот.
Но и мотора я никогда не видел. Я даже не имел представления, как работает двигатель внутреннего сгорания. Мне когда-то рассказывали, но я, видимо, пропустил мимо ушей.
