— Думаю, пора бросить вызов твоим либеральным политическим взглядам, — сказал он, сунул мне под нос книгу и добавил: — У тебя две недели, Мильтон. Потом я буду отрезать по конечности за каждый просроченный день, пока не останется одна голова. Книга называется «1984», и написал ее Джордж Оруэлл.
Не мог уснуть. Все думал об эмиграции.
Вторник, 19 февраля
Холодный, промозглый день. Хотел позвонить Русалке, но в последний момент струсил. Потом вспомнил своего старого друга Геккона: что бы он мне посоветовал? Наверняка заставил бы ей позвонить.
Прочел текст на задней обложке книги Оруэлла.
Четверг, 21 февраля
ОТРАБОТКА В НАКАЗАНИЕ ЗА КОШМАР В СОРТИРЕ
Весь день вскапывал и пропалывал огород под палящим солнцем. Верн был в ударе и все это время изображал цыпленка, клюющего зерна вокруг нас. Гоблин весь день не проронил ни слова, только один раз пробурчал: «Можно подумать, мои предки платят двадцать штук в год за то, чтобы я копался в саду у черномазых». Я спросил его: а копаться в саду белого было бы лучше? На что он взглянул на меня, как на ненормального, я ответил: «Конечно лучше, дубина». Больше я ничего не говорил, лишь отодвинулся от Верна, который как раз завел беседу с саранчой.
Позвонил папа и признался, что снова попал в немилость. У них с мамой был семнадцатый юбилей свадьбы, и он подарил ей абонемент на трехнедельные курсы кулинарии. Но мама швырнула конверт ему в лицо и закричала: «Не нравится, как я готовлю? Так прекращай сидеть на заднице и сам иди на долбаные кулинарные курсы!» Тут папа допустил промах и заявил, что, во-первых, кулинарные курсы — это удел геев и домохозяек и, во-вторых, они стоят дешевле, чем месячный запас имодиума. Мама сорвалась с катушек и унеслась прочь на зеленом универсале. Папа думает, что она у Вомбата, но боится звонить — вдруг Вомбат подойдет к телефону?
После долгих уговоров я согласился позвонить Вомбату, якобы чтобы поболтать. Полный абсурд, конечно — кому в здравом уме придет в голову звонить Вомбату, чтобы просто поболтать? Взамен папа пообещал увеличить мне дотацию на карманные расходы на десять рандов.
Итак, я позвонил Вомбату, но трубку взяла мама и закричала: «Иди в „Макдоналдс", придурок, или лучше найди себе молоденькую шлюшку!» Я не знал, как реагировать, поэтому повесил трубку и позвонил папе, который подошел после первого же гудка. Изложил ему ситуацию. Папа ответил, что теперь даст мне прибавку лишь в пять рандов, потому что я бросил трубку и теперь мама думает, что это он звонил. Если бы в этот момент Щука не махал на меня своим членом из туалета, я бы оспорил эту несправедливость. Но вместо этого лишь пожелал папе удачи и пошел на занятия.
Пятница, 22 февраля
Перед отбоем в нашу спальню зашел Укушенный и сообщил, что решил никого к нам не подселять. Кажется, он был не слишком доволен своим решением и сказал, что будет присматривать за нами. Явно не тем глазом, который у него дергается.
Когда Укушенный ушел, Рэмбо собрал нас вокруг своей кровати и сказал:
—На этот раз я согласен с Укушенным. Эта койка должна остаться незанятой в память о Гекконе. — Мы с готовностью закивали. Но тут Рэмбо нахмурился и посерьезнел: — Однако у нас проблема, ребята. Ведь нас знают как Безумную Восьмерку. Разговоры о нас будут ходить еще долгие годы. Особенно если учесть, что Жиртрест заведует школьным архивом. — Жиртрест гордо улыбнулся и облизал пакетик из-под чипсов изнутри. — Единственная проблема вот в чем, — продолжил Рэмбо. — Как мы можем называться Безумной Восьмеркой, когда нас всего семеро? — Возникла встревоженная пауза, после чего Гоблин заметил:
—Ну, если у нас не все дома, это сойдет с рук.
Снова повисла тишина, которую нарушил Жиртрест: он чиркнул спичкой и зажег свечи.
Рэмбо встал и заявил, что тогда в официальные члены Безумной Восьмерки нужно посвятить Роджера. Гоблин, Саймон и Бешеный Пес заржали. Верн встал и взглянул на Рэмбо так, будто перед ним был сам римский папа. Рэмбо объявил голосование. Он сам, а также Верн с Жиртрестом проголосовали за, а остальные — против. Впервые сложилась такая ситуация, когда от моего голоса зависело все. Я поднял палец вверх, и Верн обнял меня так крепко, что стало трудно дышать.
Верн нарядил Роджера в розовое платьице с кружавчиками и отнес его к кровати Рэмбо. Всеобщее внимание слегка напугало котяру, и он попытался сбежать, но Верн схватил его и поднял над головой. Бедолага Роджер пришел в такой ужас, что замер и притворился мертвым. Тогда Верн положил его на свою кровать, и тот тут же расслабился. Рэмбо выступил вперед, положил руку на голову кота, словно благословляя его, и произнес:
— Роджер, отныне и навек ты объявляешься пожизненным членом Безумной Восьмерки.
Роджер воспринял эту новость без особого восторга и, даже не взглянув на Рэмбо, принялся с урчанием вылизывать свои яйца. Мы по очереди пожали ему лапу — все, кроме Бешеного Пса, которому запретили и близко подходить к коту.
Семеро мальчишек и кот. Гоблин был прав — что может быть безумнее?
Суббота, 23 февраля
Позвонила мама и сказала, что Мардж пришли Документы на развод и она «в полном неадеквате». Они собираются взять ее с собой на матч по крикету, потому что ей не повредит денек на природе.
Супер. Только этого мне и не хватало.
10.00. Мы вышли на поле, где нам предстояло сыграть против гастролирующей команды из Великобритании —
Уондсворт. Перед матчем с англичанами Папаша всегда произносит свирепую воодушевляющую речь. На этот раз он назвал британцев «нацией недоделок» и приказал нам «напомнить им о старой доброй битве при Исандлване[12]».
Бешеный Пес пробежался для разминки — теперь его пробежка простирается далеко за границы площадки. Папаша разозлился на него и приказал ему «умерить пыл». Тогда Бешеный пробежался ровно по границе поля, а в довершение сделал несколько упражнений на растяжку. Бэтсмены команды Уондсворта вышли на линию броска с самодовольным видом. Оба были в ярко-зеленых кепочках. Они переглянулись, улыбнулись и что-то сказали друг другу, а потом один заржал.
Тут на поле выбежал Бешеный Пес и закрутил мощнейший мяч, которым сбил у одного из самодовольных бэтсменов кепку! Тот стал бледно-зеленым и вместе со своим приятелем побежал надевать шлем. Нервно засеменив обратно к калитке, они уже больше не шутили и не смеялись.
Вдруг раздался вопль «Толкай!» и звук разгоняемого двигателя. В поле зрения возник зеленый универсал, который толкали примерно двадцать парней. Высунувшись в окно, папа орал что есть мочи, усердно выкручивая руль, чтобы не передавить клумбы и не въехать в канаву. Я почувствовал, как лицо заливает краска. Бешеный Пес замер и вытаращился на эту картину, как и все остальные. Рэмбо заржал. Папаша пытался подавить смех, а Гоблин побежал вдоль границы поля, чтобы понаблюдать за мильтоновским цирком в непосредственной близости. Следующие две минуты я провел, опустившись на одно колено, завязывая и развязывая шнурки. Наконец универсал затих. Папа вышел из машины и со всей дури пнул боковую дверь. Поблагодарив армию мальчишек за помощь, он принялся доставать из багажника шезлонги. Затем показались Мардж и мама. Сердце в моей груди забилось как бешеное.
Мы разгромили англичан со счетом сто тридцать шесть. Я сбил две калитки. Поскольку папина машина заглохла, он не смог гудеть в клаксон и мигать фарами — к счастью. Когда пришло время обеда, я подошел к машине. Мама с папой бросились меня обнимать и целовать. Мардж нервно переминалась с ноги на ногу на заднем плане. Она выглядела очень грустной и усталой, да к тому же выкрасила волосы в очень яркий оранжевый цвет, став похожей на батарейку «Дюраселл». Мардж обняла меня и спросила, как дела, но при этом ни разу не взглянула мне в глаза.