— Смотрите, Игорь, смотрите!

Поодаль виднелись следы, непохожие на те углубления, которые оставались от ступней космических ботинок, но следы без всякого сомнения человеческие, овальные, шире у пятки и суживающиеся к носку. Около того места, где Лобанов подобрал коробку, снег был истоптан.

— Искали, — заключила Светлана. — Пойдем по следу?

— Конечно!

Но следы никуда не уводили и ниоткуда не приходили, замыкаясь только вокруг того места, где их заметила Светлана.

— Та-а-ак… — сказал штурман. — Дела-а… Кругом пустыня. И вся поверхность Урана наверняка такая же безжизненная. Но что может быть над нами, откуда мы появились? Как вы думаете, Светлана Владимировна?

— Астероид 117-03, — серьезно ответила Светлана.

— И Иван Нестерович, — добавил Игорь, — Только почему же он не подает нам радиосигналов?

И словно в ответ на вопрос Лобанова в наушниках его скафандра прозвучал странный вибрирующий голос:

— Игорь, Светлана… Игорь, Светлана… Игорь, Светлана…

Лобанов вопросительно посмотрел на девушку.

— Иван Нестерович? — шепотом спросила Светлана.

— Вы же сами понимаете, что нет… Слушаем! — закричал Игорь. — Алло, кто это? Мы слушаем!

В наушниках наступила тишина, а спустя несколько минут тот же голос опять начал повторять: «Игорь, Светлана…

Игорь, Светлана…»

— Нас разыскивают по волне, — сказал Игорь. — Что ж, давайте сядем и будем ждать. А коробочку, — он повертел в руках находку, — а коробочку мы на всякий случай припрячем подальше.

И засунул ее в ранец с кислородными баллонами.

Полтора месяца не прекращались поиски ракетоплана «СССР-118». Полтора месяца пылились рукописи научной работы профессора Чернова, хотя, возвращаясь из наблюдательного корпуса, он часами просиживал над раскрытыми страницами.

Стоило ему только опуститься в кресло за письменным столом, как перед глазами появлялась Светлана. Она садилась напротив, Чернов видел ее ласковую улыбку, открытый, наивный взгляд.

Если же ему все-таки удавалось сосредоточиться на математических расчетах, среди формул возникало овальное пятнышко астероида.

Поиски «СССР-118» охватывали все большее пространство.

Однажды на экране возникло радужное скопище разноцветных клубящихся полос.

— До Урана добрались, — лицо профессора стало сумрачным, — до края вселенной.

Левой рукой он скомкал лацкан пиджака. Теперь поиски ракетоплана теряли для него всякий смысл. В такую даль от Земли ракетоплан забраться уже никак не мог. Чернова не взволновал даже вид незнакомой планеты, которую до сих пор ревниво скрывали от глаз космические просторы.

В сердцах он выключил локатор и долго сидел, положив на пульт стиснутые кулаки, глядя перед собой отсутствующими глазами. Оля — она была здесь — опустила голову.

Прошло еще два дня, и луч «Третьего-бис» снова угодил на Уран. На экране возникла красная холмистая местность. Увеличение было так сильно, что сидевшие у пульта Чернов и Оля Горяева могли видеть изъеденные раковинами скаты холмов.

Страсть исследователя удержала руку профессора — уж очень странный вид имела природа этой далекой планеты, погруженной в холод космических глубин.

Повинуясь повороту лимба, на экране передвигались панорамы красных холмов, высоких и низких, но цветом и формами похожих один на другой. Видимо, вся поверхность состояла из однородного вещества.

Холмистая местность внезапно оборвалась, на экране заискрилась зеленая пелена.

— Что это, пропасть? — удивился Чернов и, взглянув на приборы, крякнул. — Пятьсот километров, вот это глубина!

Посмотрим, какое у нее дно.

На дне пропасти лежал снег. Луч бежал по снежной пустыне.

Там, наоборот, не было ни одного холмика. На протяжении тысяч километров белый покров оставался плоским, нетронутым, неподвижным.

— Миллиметровый диапазон на спектрографию! — приказал профессор.

Снежный покров оказался слоем замерзшей углекислоты. Под ним радиолуч обнаружил лед, уже настоящий, водяной, толщиной в девять тысяч километров. Еще глубже лежала каменистая порода.

— Уран! — вырвалось у Алексея Поликарповича. — Залежи урана. Название планеты соответствует действительности.

Слой урана отражал луч, и замерить толщину каменистой породы не удалось. Луч возвратился на поверхность снежной пустыни, пересек ее. Снова показались красные холмы, но уже по другую сторону равнины.

— Пропасть кончилась, — констатировал профессор. — Ширина ее такова, что в ней свободно уместится Европа. Попробуем замерить ее длину.

Луч начал скользить вдоль кромки холмистой равнины. А Оле казалось, что она мчится на самолете и через большое окно смотрит на бегущую под ногами поверхность.

— Вот так история! — удивился Алексей Поликарпович. — Мы приехали туда же, откуда выехали. Это, в сущности, целый материк, огромное плоскогорье. Крайне любопытно! А ну-ка, какой его химический спектр?

Спектроскопическое исследование еще больше поразило профессора. Красная порода холмов оказалась дейтерием — тяжелым водородом.

— Настоящая кладовая атомной энергии, — растерянно пробормотал Чернов. — Вот бы показать ее Ивану Нестеровичу. До Урана можно лететь без всяких запасов и там пополнять их.

Непостижимо!

Такие красные плоскогорья, размерами в сотни тысяч и миллионы квадратных километров, Чернов обнаружил на далекой планете по всей ее поверхности.

«Да нет, тут что-то не то, — сказал себе профессор. — Какие, к дьяволу, могут быть плоскогорья на высоте в пятьсот километров?»

Сомнения профессора оправдались. Оказалось, что плоскогорья движутся относительно снежной пустыни.

— Ба! — совсем удивился Чернов. — Так это же плавающие острова! Острова, плавающие в атмосфере Урана. Вот она, разгадка красных пятен.

Беспокойство за ракетоплан не позволило ему долго задерживать луч на Уране. Луч локатора соскользнул с поверхности планеты и снова принялся блуждать в пространстве.

На следующую ночь после долгих часов безрезультатных розысков «СССР-118» Чернов машинально направил локатор на Уран. Снежная пустыня сделала экран похожим на белое шелковое полотно. Оно слегка искрилось, но блеск его был мертвым, застывшим.

— Стоп! — скомандовал себе профессор.

На снегу чернели два пятнышка. Пятнышки двигались, оставляя позади себя следы. Алексей Поликарпович начал поворачивать лимб увеличения.

— Да это же люди! — вскрикнула Оля.

— Вижу, девушка, вижу.

Снежный покров помчался навстречу наблюдателям. Оля невольно схватилась за ручки кресла, у нее возникло ощущение, будто весь зал вместе с пультом и приборами стремительно падает и вот сейчас ударится о твердую поверхность.

Да, теперь не оставалось сомнения: по снеговому полю брели два человека. На их головах отсвечивали скафандры, за спинами в такт шагам покачивались ранцы.

Увеличение достигло предела. Люди шли прямо в зал, тревожа своим движением зеленую зыбь, взбивая ногами рыхлый сухой снег. Но вот один из них поднял голову, и Чернов вздрогнул.

На него посмотрело усталое лицо Светланы.

— Света!

— Игорь! — крикнула сидевшая рядом Оля.

Алексей Поликарпович, весь подавшись вперед, не отрывал глаз от лица Светланы. И она, казалось, тоже смотрела на него.

— Значит… они… на Уране, — профессор до боли в пальцах стиснул рукоятки управления локатором. — С машиной что-то случилось. — Не спуская глаз с экрана, он нащупал на пульте кнопку включения внешней связи. — Москву, немедленно!

Профессор забыл, что уже поздняя ночь, и рассердился, когда ему не хотели вызвать квартиру заместителя министра.

— Я немедленно вылетаю и через полтора часа буду у вас в обсерватории, — ответил Седых, выслушав взволнованное сообщение профессора.

В четыре часа двадцать минут Седых занял кресло рядом с Черновым, чтобы стать немым свидетелем тяжелого странствия двух членов экипажа «СССР-118». Но в пять утра над путниками повисла громада летающего острова, а в шесть наблюдения вообще пришлось прекратить — Уран скрылся за горизонтом.