– Ну, самое главное позади, – ободряюще произнес Желтухин. – Наверное, изобрести и изготовить тромонол было гораздо труднее, чем передать его по назначению.

– Разумеется. – Красоткин снова поднес пятерню ко рту, но кашлять не стал, а просто почесал нос, изображая задумчивость. – Прошу вас соблюдать необходимые меры предосторожности, изложенные… изложенные… – Достав из контейнера два скрепленных листка с текстом, он закончил: – В инструкции.

– В этом можете не сомневаться, – заверил Половинкин.

– Это сверхмощное взрывчатое вещество. Если, не приведи господь, что-то пойдет не так…

– Все пойдет так, как нужно, Владимир Васильевич.

– Надеюсь. Потому что это опытный образец, который нам удалось создать в лабораторных условиях. – Красоткин развернул контейнер, демонстрируя визитерам содержимое. – На создание его ушло три года, и я не уверен, что мы сумеем повторить результат с первой и даже с третьей попытки.

Половинкин нахмурился:

– Вы что же, никаких записей не ведете? – спросил он.

– Документация-то в полном порядке. Но, видите ли, пока что мы имеем всего лишь несколько удачных экспериментов. Иными словами, нет стопроцентной уверенности в том, что тромонол можно будет воспроизвести с первой или со второй попытки. – Красоткин развел руками. – Конечно, я надеюсь на идентичный результат, но…

Офицеры ФСБ переглянулись, потом одновременно уставились на начальника лаборатории.

– Но эта партия работает?

Задавший вопрос Половинкин кивнул на запаянные и покрытые светонепроницаемым лаком колбы, уложенные в специальные ячейки контейнера.

– Должна, – ответил Красоткин. – Это и призваны подтвердить испытания. Вы ведь отправите груз на полигон, как я понимаю?

– Вы правильно понимаете, – кивнул Желтухин. – Однако распространяться на эту тему не рекомендуется.

– Молчу, молчу. Держу, так сказать, язык за зубами.

Красоткин сделал серьезное выражение лица, давая понять, что будет нем как рыба. Вместе с этим он вдруг вспомнил, что сопровождать тромонол будут не только спецконвоиры, но и два бойца внутренней безопасности института, которые не очень-то скрывали, какое ответственное задание они получали. Болтали о новейшем взрывчатом веществе повышенной мощности и другие сотрудники НИИ. Это делало положение самого Красоткина не столь уязвимым. Он подумал, что будет не так-то просто определить источник утечки информации.

В том, что утечку рано или поздно обнаружат, Красоткин не сомневался. Ведь речь шла не о какой-то ерунде, а о сверхмощной взрывчатке.

– Здесь радиодетонаторы, – пояснил Красоткин, демонстрируя блоки размером с сигаретную пачку. – А это – пульты дистанционного управления.

– Похож на телевизионный, – заметил Желтухин, осторожно беря пульт в водонепроницаемой оболочке.

– Он и есть телевизионный, – сказал Красоткин, – только лишние кнопки удалены, видите? Мое рацпредложение.

– Рацпредложение? – переспросил Половинкин.

– Ну да. Расшифровывается как «рациональное предложение». Термин такой был во времена СССР, помните?

– Нет. Не помню.

– Тогда вообще было много чего хорошего, – вздохнул Красоткин. – И никаких тебе банковских кредитов.

Фээсбэшники поддерживать разговор о чудесных временах в Советском Союзе не стали. Прихватили контейнер, напомнили о необходимости хранить государственную тайну и были таковы.

Когда дверь за ними закрылась, Красоткин упал в скрипнувшее кресло и долго сидел неподвижно, делая глубокие вдохи и выдохи. Для того чтобы окончательно успокоиться, этого оказалось мало. Тогда Красоткин открыл сейф, глотнул коньяка прямо из горлышка, сунул в рот конфету и стал жевать, шумно сопя носом.

Повторив эту нехитрую процедуру, он извлек из кармана мобильник, набрал нужный номер и после скупого ответа негромко произнес:

– Племянник выехал. Встречайте.

После этого Красоткин еще раз хлебнул коньяку, а потом еще и еще. К обеду он находился в таком состоянии, что ему пришлось покинуть рабочее место и отправиться домой, чтобы проспаться.

– Племянник выехал, – бормотал он, раскинувшись на диване, – племянник выехал.

Безобидная фраза звучала загадочно и пугающе.

Между тем майор Половинкин и капитан Желтухин и думать забыли о существовании начальника лаборатории Красоткина Владимира Васильевича. Со всеми удобствами устроившись в черном джипе с тонированными стеклами, они катили в сторону специального секретного полигона под Котлуном.

Населенный пункт под таким названием значился исключительно на служебных картах, тогда как жители звали свой поселок иначе. Конечно, они догадывались, что местный полигон имеет военное назначение, но выяснить, что именно там происходит, никак не могли по причине полосы отчуждения двухкилометровой ширины.

Те, кто пытался пробраться в запретную зону, неизменно отлавливались и получали столь серьезное внушение, что потом не хотели даже смотреть в сторону полигона, а сердито сплевывали и отворачивались, хотя порой там происходили события прелюбопытные. Кто-то слышал выстрелы, кто-то – взрывы, а иные даже видели в небе странные вспышки и светящиеся летающие предметы, смахивающие на НЛО. «Оборону укрепляют», – шушукались местные жители и были правы. При всем миролюбивом характере своей внешней политики, Российская Федерация не забывала о том, что необходимо защищать свои рубежи от всех тех, кто мечтает захватить ее плодородные земли и природные ресурсы. Мощь евроазиатской державы росла как на дрожжах, и конца этому видно не было.

К такому выводу пришли оба офицера ФСБ, которые, как и все люди, любили потрепать языками в свободное время.

– Слышал анекдот о том, как наш президент европеоидам не только газовые, но и канализационные трубы перекрыл? – спросил Половинкин.

– Ага, – сказал Желтухин и засмеялся.

– А вообще-то ситуация невеселая, – заметил майор.

Покосившись на него, капитан насупился и поиграл желваками.

– Да, – согласился он. – Каждый год как предвоенный… И чего им неймется, западникам хреновым?

– Россия им как кость поперек горла.

– Помню, в газетах когда-то про волчий оскал американского империализма писали, – проворчал Желтухин. – Я думал – врут. А оно вон как вышло.

– Ничего-о, – протянул Половинкин. – Настанет время, мы им фитиль промеж ног вставим. – Он похлопал рукой по боковой крышке серебристого контейнера: – Да вот хотя бы тромоноловый.

И оба офицера одновременно улыбнулись своим мыслям, которые на данный момент были у них абсолютно одинаковые.

Двухэтажный особняк, стоящий у лесной опушки, казался нежилым. За запертыми воротами не наблюдалось никакого движения. Стояла такая тишина, что было слышно, как жужжат еще не вполне проснувшиеся пчелы, пьянеющие от напоенного ароматами воздуха.

Присмотревшись повинимательнее, можно было отметить некоторые странности, бросающиеся в глаза. Во дворе дома не было ни сараев, ни обычного хозяйственного хлама, ни даже уборной, хотя о канализации в этой глухомани мечтать не приходилось. Не тянулись к дому и электрические провода, что заставляло предположить, что здесь обитают какие-нибудь отшельники, не нуждающиеся в телевидении, Интернете и прочих благах цивилизации. Вернее, обитали, поскольку, как уже говорилось, возле дома не наблюдалось признаков человеческой жизни.

А подойдя поближе, любопытные обнаружили бы, что и само строение какое-то странное: с ничем не заделанными щелями, косой кладкой, едва-едва закрепленной кровлей… Словно сооружали дом тяп-ляп, для виду, не собираясь в нем жить.

Зрители удивились бы еще больше, если бы перевели взгляд на протянувшийся справа луг и увидели там две человеческие фигуры. Затянутые в серо-зеленый камуфляж, в масках и с укороченными автоматами в руках, они быстро ползли к дому, проделывая это столь скрытно и бесшумно, что птицы взлетали из травы не раньше, чем лазутчики приближались к ним почти вплотную.