Ален и Жоржетта уходят.
Явление IV
Арнольф
(один)
Ну вот, охрана бдит. Недолго и до свадьбы.
Но соглядатая прилежного нанять бы
На нынешнюю ночь отнюдь не повредит:
Сапожник есть один — пусть лично проследит.
Но первым делом гнать помощниц и посредниц,
Что наживаются, к Агнесе присоседясь:
Стилистки, швейницы, укладчицы кудрей…
Отродье адское! Им заплати щедрей —
Не то что передать записку прямо к месту,
А ночью выкрадут и вынесут невесту!
Нет, всех теперь долой! Паситесь не у нас!
Явление V
Орас, Арнольф.
Орас
Вот странно: всякий раз я тут встречаю вас!
Есть куча новостей. Дела идут не худо:
Я, с вами поболтав, в раздумьях шел отсюда,
Завидев милый дом, привычно поднял взгляд —
А там моя любовь с балкона смотрит в сад!
Взор милой просиял. Она спустилась сразу
И провела меня к секретнейшему лазу,
Ввела и в сад, и в дом, и в комнату свою…
Но, словно услыхав, что я пред ней стою,
Ревнивец пакостный — ну этот, ну который!—
Нахально входит в дом! Где спрятаться? За шторой?
За ширму? Под кровать? Спасенье отыскав,
Моя красавица меня толкает в шкаф!
Монстр входит — и тотчас взрывается, как мина:
Сбивает пару ваз с агнесина камина
И топает, как слон,— а я в досаде: тьфу!
Ему бы взбучку дать, а я сижу в шкафу.
Ну, вазы вдребезги, он ходит по осколкам —
Я даже голоса его не слышал толком,—
Рычит, как Посейдон на острове Корфу,
Вздыхает, хрюкает — а я сижу в шкафу!
То кулаком об стол, то кулаком об стену,
Рыдания идут рычанию на смену,
Потом он падает с размаху на софу
И долго там скрипит, а я сижу в шкафу!
Признаюсь нехотя: хоть это шкаф Агнесин,
Но шкаф возлюбленной и то бывает тесен.
Я был как цифра там, внесенная в графу,
Но он не уходил, и я сидел в шкафу!
Потом устал и он — у всякого невежи
Есть все-таки предел. И в стену бил всё реже,
Но — чтобы завершить последнюю строфу —
Он злобно пнул щенка, а я сидел в шкафу!
Потом он вышел вон с достоинством жирафа,
А я прислушался и выскочил из шкафа.
Подумайте! Застань нас этот гамадрил —
Я с вами бы сейчас уже не говорил.
Чудесно мы спаслись, хоть чуть не помешались,
Но больше нежничать, однако, не решались:
Визит опекуна охоту разогнал.
Я ночью к ней приду и снизу дам сигнал.
Три раза кашляну, по этому паролю
Мне спустят лестницу — и дам себе я волю!
Она мне поклялась, что прямо в эту ночь…
Я радости моей не в силах превозмочь:
Коль вижу хмурые, задумчивые лица —
Мне хочется своей победою делиться!
Вы сами знаете: победа неполна,
Пока другой душе не явлена она.
Но нежных чувств во мне теперь такой избыток,
Что надо пригубить какой-нибудь напиток.
Поскольку выход дан восторгу моему,
Мне надо кое-что обдумать одному.
Уходит.
Явление VI
Арнольф
(один)
Зачем я двадцать лет себя готовил к браку?
Затем, чтобы ему открыли дверь по знаку
И шлюха юная, с порочностью в крови,
Спустила лестницу — пожалуйста, лови!
О, как других мужей я порицал сурово —
И не нашел опор для собственного крова!
Каких для наглеца преград ни возведу —
Все получается на стыд и на беду!
Повсюду неуспех, унылый и фатальный,
Как будто дьявол сам — его союзник тайный!
Но нет, голубчики! Есть дьявол — есть и Бог,
Не то бы я прознать про этот план не мог.
Я вижу перст судьбы в желании кретина
Все мне рассказывать. Сложилась вся картина,
Ответный ход за мной, и меры я приму,
Чтобы надолго дать прокашляться ему!
Явление VII
Кризальд, Арнольф.
Кризальд
Вечерний моцион хорош для аппетита.
Арнольф
Не ем по вечерам, да и куда идти-то?
Кризальд
Не до прогулок вам: до свадьбы пара дней.
А впрочем, может, вы не женитесь на ней?
Арнольф
Женюсь я или нет — совсем не ваше дело.
Кризальд
На что вы сердитесь и что вас так задело?
Арнольф
Что б ни было со мной — назло моим врагам
Украсить этот лоб не суждено рогам.
Кризальд
Вы снова о рогах? Я чувствую тревогу:
Уж очень вы на них зациклены, ей-богу!
Чуть мы увидимся, вы тотчас же — бабах!—
Сурово разговор ведете о рогах.
Да что такого в них? Ужели быть рогатым
Страшней, чем дураком иль скрягою богатым?
Ужели рогачи страшней, чем палачи,
Убийца, бюрократ, насильник, тать в ночи?!
Подумаешь, рога! Но он ли в том виною?
Пускай обманут он бесстыдницей-женою —
Но можно ль так связать достоинство и честь
С тем фактом, что у ней, допустим, кто-то есть?
Конечно, мы мужья, но как ни величай нас —
Сначала люди мы! А что рога? Случайность!
Нам многое дано постичь и предрешать,
Но женам мы блудить не в силах помешать:
Зависит лишь от них предательство и гадство —
Зависит лишь от нас духовное богатство,
И будет ли жена любовника искать
При муже, что ее умеет приласкать,
При этом он смельчак, мудрец не из последних,
Небедный человек и тонкий собеседник?
Я ревность вообще посмею осудить.
Две крайности она способна породить:
Один, чтоб совладать с мучительным недугом,
Любовником жены гордится, будто другом,
Готов его чины хвалить, забывши стыд,—
Как будто не с женой, а с ним он лично спит!
И даже как-то горд, что юная блудница
Столь многим нравится и с многими ложится.
Иная крайность есть: обманутый супруг
Грозит, безумствует, поносит всех вокруг,
Любому встречному, коль только слушать станут,
Готов рассказывать, как страшно он обманут,
Не понимая сам, насколько он смешон:
Уж коль взамен тебя женою выбран он,
Пошляк, ничтожество, разнузданная скверна,—
То что такое ты? Еще страшней, наверно?
Нет, ревность низкая для нашего ума
Страшней, чем для цветка российская зима.
Есть средства для борьбы с ее угарным газом:
Коль не везет в игре — включи холодный разум!
Умей без крайностей обуздывать врага,
Храни достоинство — и что тебе рога?
Арнольф
Любой, послушав вас, искусного в дебатах,
С особой радостью примкнет к полку рогатых.
Иной бы так постиг всю вашу глубину,
Что сам бы за руку к соседу свел жену.
Кризальд
Помилуйте, зачем подобный ad absurdum?
Я просто рогача считаю неподсудным.
Никто не виноват в бесчестии жены,
А клеветой мы все и так окружены,
Но тот, кому над ней подняться удалося,—
Тот сможет и рога носить с осанкой лося!
Арнольф
О да, и делать вид, что честь сохранена!
Кризальд
Мой друг, при чем тут честь! Далась же вам она!
Уж если вообще отбросить экивоки —
Мы фетиш из нее творим, как на Востоке,
Но лучше есть бисквит, пусть даже впятером,
