– Не пытайся подойти ко мне поближе, – Бартоломью жестом показал на пространство между ними, покрытое лужицами воды и яркими большими цветами, похожее на отрез желтого сатина, расшитого золотыми узорами. – Здесь болото, – сказал Бартоломью, и они молча смотрели друг на друга, стоя по разные стороны топи. Жужжали насекомые, с кочки на кочку прыгали земляные лягушки.

– У тебя все в порядке? – спросил он наконец. Эри утвердительно качнула головой, отчаянно желая броситься ему в объятья и рассказать, какой ужасной была прошедшая ночь. Но она знала, что он почувствует себя только хуже. Она боялась, что расплачется, и будет выглядеть просто глупо.

Эри, окруженная лесной растительностью, показалась Бартоломью гораздо соблазнительнее, чем когда бы то ни было. Его лесная нимфа. Он глядел на ее волосы, ниспадающие на плечи, и чувствовал, что все бы отдал, чтобы прикоснуться к ним.

– Я видела сойку, – мягко сказала Эри. Бартоломью улыбнулся.

– Правда?

Эри пожала плечами:

– У нас нет таких птиц на востоке. А как называются вот эти странные цветы?

– Скунсова капуста. Она называется так из-за запаха, – установилась долгая пауза. Им хотелось столько рассказать друг другу, но они не находили нужных слов. Самое важное читалось в глазах: тоска, любовь, печаль…

Наконец он поднял руку, но потом безжизненно уронил ее.

– Мне пора возвращаться, скоро мне нужно будет сменять Причарда.

Эри закусила губы, чтобы не начать умолять его остаться. Бартоломью отступил на шаг, потом еще, а она стояла и молчала, борясь с желанием заплакать.

Бартоломью заставил себя повернуться. Он прошел с полдюжины шагов, затем оглянулся и увидел, что она стоит на прежнем месте.

– Что ты мне сказала по-гречески, когда я подвел тебя к Причарду, перед тем как священник объявил вас мужем и женой?

Эри отвечала медленно, мягко и с чувством.

– Я сказала, что мы отведали вместе хлеб и соль. Это означает, что мы ели одну пищу, вместе переносили тяготы и вместе радовались, и что ничто не может разрушить чувства, связывающего нас, – понизив голос, она добавила: – Даже смерть.

Эри вернулась домой немного погодя. Дом был полон дыма, а Хестер махала фартуком над сгоревшим ростбифом.

– В твоей голове есть мозги? – закричала Хестер. – Ты могла сжечь весь дом, бросив мясо на огне!

Эри подбежала к чугунку, в котором она поставила готовиться ростбиф. Мясо было черным с одной стороны и сырым с другой. Хестер поставила сковородку с ростбифом на стол и открыла окно, чтобы проветрить комнату.

– Извините, я… – сказала Эри.

– Оставь свои бесполезные извинения себе. Я всегда знала, что ты ничтожное существо – с того момента, как впервые увидела тебя. Но Причард захотел на тебе жениться. Я тебе вот что скажу, мисс Крутая, – Хестер склонилась настолько близко, что Эри почувствовала запах тоника, который та постоянно пила. – Будет лучше, если ты сделаешь его счастливым. Или…

– Хестер! – Бартоломью стоял возле двери. Его темные глаза были как куски обсидиана[10], холодные и опасные. Хестер сразу начала защищаться.

– Она ушла и оставила ростбиф на плите. Она…

– Хестер! – Бартоломью подошел к столу и посмотрел на ростбиф. – Только одна сторона сгорела. Отрежь эту часть, а остальное будет в порядке. – Сырая сторона была покрыта красновато-коричневым веществом. Он взял ее на палец, понюхал и попробовал кончиком языка.

– Ты добавляла красный перец? – спросил он Эри.

– Красный перец? – повторила она. – Что это такое?

На столе стояла перечница. Бартоломью взял ее и показал:

– Разве ты не сыпала это на ростбиф?

– Что здесь делает эта мерзкая тварь? – закричала Хестер, указывая на кошку, которая спокойно вылизывала свой хвост.

– Это Туте. Я закрыла ее в кладовке, чтобы она ловила там мышей. – Эри вышла в коридор между кладовкой и кухней. – Я не понимаю, как она оттуда выбралась.

– Я думаю, что я понимаю, – ответил Бартоломью, подбросив перечницу одной рукой и поймав ее другой. Он внимательно посмотрел на Хестер.

– Почему ты так на меня смотришь? – перепугалась Хестер. – Эта тупица не может отличить красный перец от обычного. Ей нельзя доверять даже такие мелочи, как поджарить ростбиф.

– Но я не клала перец, – сказала Эри.

– Неважно, – ответил Бартоломью. – Просто смой его. – Он повернулся к жене. – Пойдем, Хестер. Теперь ты можешь заняться своими делами.

– Кстати, о занятии своими делами, что ты здесь делаешь? – проговорила Хестер.

– Я шел к маяку и увидел дым. Пойдем, я проведу тебя домой.

Когда она открыла рот, чтобы возразить, он мягко сказал:

– Может, ты хочешь отменить ту маленькую сделку, которую мы заключили?

С несвойственной для нее покорностью Хестер вышла через заднюю дверь. Повернувшись к Эри, Бартоломью кивнул в сторону кошки:

– Ты назвала ее Туте?

Эри выдавила из себя улыбку.

– Она вечно голодная, и поэтому хорошо ловит… мышей.

Его глаза потеплели. Он засмеялся и вышел, оставив ее озабоченной. Какая же сделка заключена между Бартоломью и Хестер? Ей показалось, что эта сделка имеет отношение и к ней.

Бартоломью оставил Хестер на пороге их дома и пошел к маяку. Ужаснувшись при виде опрятного, довольного лица Причарда, он тихонько закрыл дверь за собой.

– Добрый вечер, Причард.

Молодой человек бросился навстречу.

– О, дядя Барт!

Затем Причард уселся за стол и вернулся к просмотру вахтенного журнала, который лежал перед ним.

Бартоломью нахмурился. Что-то беспокоило его племянника, но у Бартоломью не было желания спрашивать об этом. Он начал подниматься по ступенькам, ступая сразу через две, когда услышал голос Причарда. Скрипнув зубами, он посмотрел на юношу сквозь металлическую ограду.

– Что такое, Причард?

– Можно поговорить с тобой? – ответил тот. Нервная дрожь в голосе парня была плохим знаком. Чувствуя себя, как в ловушке, Бартоломью вернулся. Причард не смотрел в глаза дяди, а делал вид, что интересуется барометром на стене. Еще один плохой знак.

– Я хотел спросить ну… те женщины, которые… ну, ты понимаешь… которые раньше никогда… Всегда ли… им тяжело в первый раз?

Бартоломью опустил плечи. Он не хотел слышать этого, не хотел знать, насколько унизительной была для Эри первая брачная ночь с неопытным, бесчувственным медвежонком, таким, как Причард.

– Боюсь, у меня мало опыта с девственницами, Причард.

– Вы имеете в виду, что кроме тети Хестер, ..

Пауза, которую сделал Бартоломью, могла бы быть ответом для более чувствительного человека, но Причард только посмотрел на своего дядю в ожидании.

– Да, – сказал Бартоломью, – кроме твоей тети. Если ты говоришь о первоначальных трудностях…

– Первоначальных трудностях? – смех Причарда таил в себе и облегчение, и страх. – Да, потом легче будет, не так ли? В голове у Бартоломью возник вопрос, который он не хотел задавать. Он знал человека, который однажды рассказал о том, что не мог жить супружеской жизнью, пока его супруге хирургическим путем не удалили плеву. Бартоломью не хотел и думать о том, что Эри придется пережить такую боль и унижение.

– Нужно научиться быть терпеливым? – добавил Причард с надеждой. – Каждый раз будет все легче?

– Просто нужно уметь себя контролировать, – сказал Бартоломью.

Причард попытался опять засмеяться, но смех получился неестественным.

– Да, без этого парень будет обделывать простыни, как тринадцатилетний, вместо того, чтобы делать это туда, куда положено. Хорошо, что мне не нужно беспокоиться об этом. Это было бы, – он тяжело сглотнул, – унизительно.

Бартоломью про себя выругался. С одной стороны, его возбуждала мысль о том, что его племянник не смог взять то, что ему положено, а с другой стороны, страх Причарда потерять контроль над собой мог добавить ему проблем. Бартоломью боролся с чувством вины и желанием усилить страх Причарда – вместо того, чтобы облегчить его.