© Алекша Нович, 2017

ISBN 978-5-4485-9897-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Свет включи! Ни черта не видно же! Ты ванну помыла?

– Помыла, помыла. И спиртом протерла, так как ты сказал.

– Всё правильно, молодец. Демоны не выносят человеческой грязи.

Советские однотипные дома никогда не славились простором. Узкие двери, тесные комнаты, низкие потолки.

– Черп, ты свечи принёс?!

– Да!

– Так заноси их сюда, не тормози.

В маленькую ванную комнату втискиваются три человека. Тесно, душно, но дышать получается. Первый высок, худощав, с длинными, сальными чёрными волосами. Под глазами молодого человека красуются синяки от недосыпа, а шея и руки увешены дешёвыми металлическими цепями с различными бутафорными пентаграммами и перевёрнутыми крестами. Он медленно, на показ обводит рукой ванную, хватая пальцами воздух, как будто хочет что-то крепко сжать в ладони. Рука его останавливается над раковиной. – Ставь здесь! – кивает он второму, более крепкому и менее высокому парню.

Неуклюжими движениями «крепыш» долго и суетливо что-то ищет в целлофановом пакете.

– Где же они… сейчас, сейчас. Ты не кипятись Макс, Я их взял, где то зде… – его фразу прерывает пощёчина.

– Дебил, Я же тебе говорил, чтобы ты, не называл меня по мирскому имени в таких случаях!

– Извини, Вен… Ван.. Ванзевул.

Ванзевул ещё пару мгновений яростным взглядом ровняет коренастого парня со стеной и выдыхает.

– Ладно Черп. Ставь свечу.

– Спасибо брат, – наконец найдя свечу, Черп ставит её на раковину, и ещё четыре свечи на места, которые ему указал длинноволосый.

– Алиса! Ты держала пост, как Я тебе сказал? – обратился Ванзевул к девушке, находящейся третьей в ванной комнате.

– Да, да. Всё как ты сказал, о «великий». Главное, получится? – отвечает та, не скрывая сарказма и неподдельного нетерпения перед грядущем.

– Твоя насмешка может дорого тебе стоить. Но ничего, Я чувствую, что истинные князья Преисподнии благоволят сегодня нашему делу. Так что, всё получится, так как ты хотела.

– Дай Бог, – Алиса неуловимо улыбается своей оговорке.

– Дура! – Ванзевул заносит худощавую руку для пощёчины, но большая ладонь Черпа перехватывает удар.

– Нехорошо брат, девушку бить, тем более в её доме.

Видно, что Черп сильно боится своего старшего брата, но допустить, чтобы на его глазах ударили Алису, ещё страшнее.

– Да Я шучу, шучу! Всё, больше так не буду, обещаю, – Алиса опускает ладони обоих своих гостей и примирительно сжимает их.

Ванзевул на мгновение замирает, заглядывая в глаза Алисы. Что-то тёплое касается его изнутри и на мгновение ему даже становится стыдно. Он никогда не мог понять, почему именно Алиса, возможно только Алиса заставляет его стыдиться своих поступков. Он всё внимательнее всматривается в её лицо, и не понимает «почему».

Кому-то дано смотреть ввысь и видеть только небо, закутанное в чёрное покрывало с множеством белых дыр. А кому-то дано узреть там же космос, полный ослепительных звёзд различных величин, великолепных радужных туманностей и вихревых галактик. И ведь обе стороны окажутся правы. Волнистые рыжие волосы Алисы, это непослушная огненная туманность, что спадает с её плеч и волнится до самой поясницы. Вихревыми галактиками в этой картине будут глаза, большие зелёные глаза, таящие в себе отражение той Вселенной, что скрыта за ними. А кто-то смотрит на неё и видит всё это вместе, как чёрное ночное небо.

– Ладно! Всё! Хватит! Время… Черп, тащи собаку! – Ванзевул долговязой рукою отодвинул Алису к стене и достал большой охотничий нож из кармана пальто. – Этот нож достался мне от деда, он был охотником. На нём много крови животных, – с гордой улыбкой хвастает он Алисе.

– Куть, куть, куть… Собачка, иди сюда… иди. Я тебе колбаски дам, – из подъезда послышалось «сюсюканье» Черпа и радостный лай собаки.

На лице Алисы снова отобразилась саркастическая улыбка в сторону Ванзевула. Ванзевула же переполняет гнев, руки его крепко сжимают охотничий нож, а лицо подёргивается в яростных судорогах. он выбегает из ванной. Слышится удар, стон и долгое визжание собаки. Держа за шкирку, Ванзевул вносит в ванную маленькую серую дворнягу. Собака сильно извивается в крепкой хватке парня, и наполняет ванную комнату невыносимым скулением. Вслед за Ванзевулом входит Черп, он держится за разбитый глаз и что-то бубнит себе под нос.

– Зажигай свечи! Туши свет! – кричит Ванзевул Алисе, со всех сил прижимая собаку ко дну ванной.

Алиса второпях зажигает парафиновые свечи, расставленные по всей ванной комнате, образуя кривую пятиконечную фигуру. Черп, заткнув уши, чтобы не слышать собачьего визга сел в углу под умывальником и поджал ноги. Пронзительный собачий скул, отражаясь от кафельных стен помещения, заставляет сознание закрываться от восприятия настоящего. Твёрдый и холодный ком подкатывает к горлу всех присутствующих в ванной комнате.

– Всё! С этого момента ни звука! Я начинаю… – командует длинноволосый с ножом.

он сглатывает последнюю слюну и громко, чтобы перекрыть скул собаки, начинает кричать заученный текст.

– Эссэ фир сеери фарес назеил линаа! О, великий отец грехов наших! Взываем мы к тебе, слуги твои, по праву своему! Взываем в день двадцатый, в месяц десятый, в год одна тысяча девятьсот девяносто второй от рождения врага твоего! Прими эту гнилую душу себе в обладание! А взамен, яви нам мощь свою! Здесь и сейчас! Дабы уверовала дитя похоти твоей в силу твоё! Линаа ецер умэр лирес! Лина фееерес сентине дес! ЛЕАНА КИИРИН КЕС!!!

С последним словом Ванзевул заносит нож над головой. Секунда. Мгновение. Взгляд Ванзевула, от рождения Максима Вишневского, как будто дёрнулся. Глаза собаки. Оглушающий визг. Сидящий в углу брат с разбитым глазом. Ком в его горле стал, просто невыносим. «Максим, не надо!».

Слабый хрип разрезанной гортани. Бульканье крови. Тишина. Тёплый запах ржавого железа и мокрой собачьей шерсти быстро заполняет и без того душное помещение. Ванзевул начинает разделывать, уже бездушное собачье тело. Кровь прыскает ему в лицо, «Пустяк, всё смоется, главное сделать всё правильно, по той книжке, которую ему привёз из Англии товарищ. Так, ребра проламывать сложно, лучше вспороть ниже, возле желудка. Желудок, вот он, он не нужен его сразу в сторону. Какое всё теплое, совсем живое, только липкое, всё ужасно липкое. Кровь, как будто катается между пальцами, как… как очень густой кофе, или типа того. Даже не верится, что секунду назад в этом теле была жизнь, а теперь нет. Я забрал её, так просто, одно движение и жизни нет. Под желудком селезенка». Не по нужде, а для интереса Ванзевул надрезал её ножом. На руки ему выливается приличная порция свежей крови. Это приносит ему некоторое облегчение, свежая кровь не так липнет между пальцев, как подсохшая. Вытащив правое лёгкое, он почти по локоть засовывает свою руку в наполовину пустое тело собаки. «Вот оно, сердце, кажется оно. Крепко сидит зараза». Ванзевул изо всех сил дёргает маленький кусочек плоти, размером с пару грецких орехов. Собака дёрнулась. Её голова повернулась на бок, посмотрев своими тусклыми, бескровными глазами прямо в лицо Ванзевулу. Тот хотел было закричать от неописуемого ужаса, икры ног тот час похолодели, а сердце как будто опустилось на дно желудка. «Спокойно Максим! Это всего лишь нерв, или артерия. Ты дёрнул, что-то важное, и она шевельнулась. она мертва, она не может двигаться». Ему становится плохо, но отступать нельзя. Алиса хочет, чтобы он создал чудо, он его создаст. Нельзя просто так взять и ударить лицом в грязь перед ней.

– Всем смотреть сюда! Это сердце той твари, что так ненавидит мой господин! Стоит лишь мне отдать это сердце ему, как он проявит свою власть над этим жалким миром!