Но на размышления времени не было. Он вытряхнул из коробочки гадальную колоду, сунул туда свои, игральные, спрятал добычу в карман и отправился в столовую.

От волнения ничего, кроме компота, он съесть не смог. Андалузия трескала овсянку и пирожок. Вокруг нее, как всегда, расположилась свита. Вербицкая с Олькой Хаецкой и Леркой Пустячной сидели к мальчишкам спиной, и эти спины демонстрировали им высшую степень презрения. Можно было сыграть прямо в столовой партию в подкидного дурака волшебной колодой, а девчонки все так же делали бы вид, что ничего не происходит.

Емцов не стал испытывать судьбу, залпом допил свой компот и встал. Пулейкин тоже поднялся, но тут перед ним возникла Вербицкая.

- Обидите Аню - вам всем плохо будет, - прошипела она, пытаясь вложить в свой взгляд как можно больше злобы. Но ее серые глаза в принципе не могли кого-то напугать, поэтому Юрка обошел одноклассницу стороной.

- А то - что? - тихо переспросил он. Беспокойство опять зашевелилось на сердце. Может, права мама, он еще не человек, а неандерталец? Почему он стал простых слов бояться?

- А то - все!

И Васька ушла. А не новое ли это предсказание? Юрка поморщился. Тревога, как зубная боль, свербила душу, мешала нормально дышать. Может, бег все исправит? Куда Емцов-то почесал?

Митька обнаружился в туалете на втором этаже.

- Короче, так! Всю перемену ей на глаза не попадаемся, чтобы она ничего понять не могла, - говорил Емцов, нервно разрывая в клочки цветные картинки - карты - и бросая их в унитаз. Юрка дожидался, когда вода в бачке нальется, и дергал за цепочку. Водоворот уносил проклятые обрывки в бездну, а сверху падали и падали новые раскромсанные картонки.

- На уроке, как только увидишь, что на тебя никто не смотрит, лезешь под стол и поджигаешь петарды. Дым, огонь, крики!

- Ерунда. - Юрка с мрачной решимостью потянул за цепочку. - От такого огня даже стул не загорится.

- Зато все увидят, что она - ведьма, и прогонят ее на фиг. Нечего ей здесь народ мутить!

- Легче учителям пожаловаться.

- Жаловался один такой. - Митька повертел в руках пустую коробочку из-под карт. - Сами справимся. Или тебе понравилось зависеть от чужого предсказания?

- Ничего мне не понравилось. Но хорошо бы сначала разобраться.

- Вскрытие покажет.

Емцов смял коробку и выбросил ее в корзину для бумаг. Вода с шумом смыла последние следы преступления.

Как прошел урок, Юра не заметил. Кажется, его о чем-то спрашивали. Кажется, он что-то отвечал. Вот-вот должен был прозвенеть звонок, а он все еще боролся с жалостью, неожиданно возникшей в его душе. Вроде бы в Аньке ничего такого и не было, что могло бы это чувство вызвать. Страшная, вредная, еще и хромая! Может, в нем сказывалось выдрессированное родителями убеждение, что девочек обижать нельзя? Хотя с чего это вдруг? Некоторых очень даже можно! В детском саду им это делать запрещали, а сейчас в самый раз.

И он полез под стол.

- Пулейкин, ты что под партой забыл?

Химичка бдительно следила за движением в классе. Наверное, она тоже обладает ведьминскими талантами - что-то почуяла. Юрка подумал, что теперь он всех девчонок начнет подозревать в колдовстве. Есть в них что-то такое, неприятное. И в женщинах-учителях - тоже.

В наступившей тишине спичка чиркнула неожиданно громко. Запах загоревшейся серы поплыл по классу. Все испуганно заозирались. Митька пристально смотрел на Юрку. На его бледном лице улыбка. Сидевший рядом с ним Муранов застыл. Только бы он Юрку не выдал!

Фитилек шипел, но шорохи, шепот и скрип заглушали этот тонкий звук. Однако Юрке казалось, что шипение слышно на весь класс!

Раздался хлопок, что-то щелкнуло, раздались взрывы, начались вспышки… Стул под Леоновой задымился и запрыгал на одном месте, сотрясаясь от маленьких разрывов.

- А! - завопил Емцов. - А!!! Ведьма!

Все вскочили с мест, заорали и забегали. Не помня себя, Юрка встал и, продираясь через толпу беснующихся одноклассников, пошел к выходу.

- Пулейкин! Быстро! Воду неси! - перекрыла общий гомон Людмила Петровна.

Первым сориентировался Муранов. Он схватил лейку и опрокинул ее содержимое на сидевшую на стуле Аню. А потом, чего-то испугавшись, уронил лейку и бросился к двери.

- Дурак! Стой! - кинулся за ним Митька.

Стул чадил, выпуская клубы удушливого дыма.

- Никуда не уходим! - заорала химичка. - Пулейкин, твоя работа?!

- А чего сразу я? - Юрка попытался улыбнуться. Толпа одноклассников не пропустила его к выходу, и он был вынужден вернуться. - Она сама загорелась. Российская действительность не принимает французских ведьм!

Он посмотрел на Андалузию. И ему вдруг стало страшно. До одури. До спазмов в животе! Что он наделал?! Зачем вообще повелся на Митькину идею?! Ему же теперь начнут мстить! И это будет не что-то безобидное - подстерег за углом, подрался… Если Леонова и правда ведьма, то отомстят ему жестоко. Об этом и сказал ее взгляд. Змеиные зрачки-бусинки и холодная серая радужка.

- Не выдумывай! Само ничего загореться не могло! - выдвинула категоричный аргумент учительница. - Покажи мне свой портфель. У тебя там наверняка есть спички!

- У всех есть спички! - защищался Юрка. - Вон, у Вербицкой спросите!

- Василиса! - ахнула химичка.

- Нам на урок труда их надо было принести! - Васька оглянулась, ища поддержки у подружек. Хаецкая и Пустячная дружно закивали.

- А ну все замерли! - скомандовала учительница, и народ перестал орать и носиться по классу.

Стул вяло чадил. Анька продолжала сидеть на нем как ни в чем не бывало. Волосы мокрые, на лице грязные разводы от воды, юбка прилипла к коленям.

- Василиса! - ледяным тоном произнесла учительница. - Кто это сделал?

- Я не знаю! - истерично всхлипнула Вербицкая. - Анька могла и предупредить.

- Да сама она загорелась, - вдруг заявил Коготков.

- Под ведьмами всегда стулья горят, - развил мысль одноклассника Емцов.

Андалузия встала. Медленно, чуть подтаскивая свою искалеченную ногу. Маленькое личико напряжено, светлые глаза с точкой зрачка буравят лица коварных мальчишек.

- Не надо, Людмила Петровна, - негромко произнесла она, и ее голос показался замершему Пулейкину оглушительнее грома. - Я знаю, кто это сделал.

- Ну так скажи нам, - с облегчением произнесла химичка.

- Ага, - буркнул Митька. - Сама подожгла, а теперь на других сваливает.

- Зачем? - Леонова медленно поворачивалась, попеременно оглядывая всех. - Он в курсе, что поступил неправильно. Он сам себя накажет.

И все снова заорали, снова стали обвинять друг друга. Емцов доказывал, что надо отдать стул на экспертизу, пускай там установят, почему он загорелся. Людмила Петровна кричала, что виновного надо наказать, что она сама его сейчас найдет и за ухо отведет к директору…

А Юрке вдруг стало все равно. «Только попробуй, - твердил он самому себе. - Только тронь. Я тебя еще и не так подожгу!»

- Ничего она не сделает, - убеждал приятеля Митька. - Зато с гаданием своим свернется. Достала уже! Мы просто обязаны были ее остановить!

Они шли к Владу. Он как убежал тогда из класса, так больше в школе и не появлялся. Бросил не только портфель, но и куртку. И даже сменную обувь не переобул. Нагруженные мурановским скарбом, друзья плелись под ленивым дождиком. Митька выглядел жизнеутверждающе. Ни крики, ни Васькина - после химии - истерика с угрозами, что мальчишки теперь - трупы, не смогли вывести его из благодушной уверенности: они поступили правильно. Валившиеся на них последнее время беды - ушиб на физре, постоянные двойки и противостояние с девчонками, - все это было следствием «шаманства» новенькой. Теперь все пройдет. Теперь они заживут, как прежде.

- Мне кажется, она уже все знает. - Юрка и не заметил, что тоже перестал называть Аню по имени. Словно не хотел лишний раз накликивать на себя беду.