«Почему?.. – его удивление было искренним, - Ты не хочешь новое платье?»

«У меня почти нет денег, а… - она слегка замялась, - А на твоём иждивении я жить не собираюсь. Во всяком случае, долго не собираюсь».

«Серьёзно?! – он почему-то весело рассмеялся, - А что же ты собираешься делать?»

«В первый месяц у меня будут только репетиции… - она чувствовала, как его рука невольно соскальзывает вниз по её спине – с пояса на самую аппетитную её часть, но мужественно терпела, не оказывая сопротивления, - А потом я начну работать на сцене. Я не собираюсь сидеть на твоей шее».

«Надеюсь, ты не собираешься ездить на гастроли… - его дыхание становилось всё чаще, а руки, забравшись уже под край брюк, всё сильнее мяли её тело, - Эх, Любка… Утащил бы я тебя сейчас в кровать… Да машина вот-вот подъедет…»

…Матери Любаша всё же позвонила – перед самым отъездом, пока Егор о чём-то разговаривал с провожавшим его мужчиной, она быстро набрала номер Тамары Васильевны.

«Мама… - услышав хмурое «да» на том конце, Любаша на мгновение почувствовала угрызение совести, - Я уезжаю. Вера всё знает, она расскажет. Прости меня, что я тебе нагрубила. Потом позвоню сама».

Выпалив всё это оторопевшей матери, Люба не стала дожидаться её ответа и, устроившись в машине, выключила телефон. Включила она его лишь по приезде, чтобы скинуть Вере сообщение о том, что они с Егором благополучно добрались.

…Они уже доедали поздний ужин, который Люба приготовила из того, что нашла в огромном, под самый потолок, холодильнике, когда Егор, отложив вилку, вдруг пристально посмотрел на неё.

- Знаешь, я никогда не думал, что такое возможно.

- Что – возможно? – она подносила ко рту кусочек котлеты, наколотый на вилку, но так и застыла, подняв на него удивлённые глаза.

- Ну, вот так, как мы с тобой… Мы же, по сути, ничего не знаем друг о друге.

- Я… - решив, что он в чём-то сомневается, Любаша испуганно положила вилку в тарелку и убрала со стола руки, - Я… если что, я завтра поеду в студию к Морозову… может, они помогут с жильём…

- Ты меня не поняла, - приподнявшись, он потянулся через стол, достал её ладошку с колена и сжал в руке, - Я никогда не думал, что такое возможно, а оно – возможно. Ты мне, действительно, очень нравишься. И я очень надеюсь, что наша разница в возрасте тебя не смущает.

- Н-нет… - Люба робко улыбнулась, - Если честно, я вообще не думаю об этом… И, потом… ты не похож на других мужиков… - на слове «мужиков» Люба слегка запнулась и решила тут же исправиться, - Мужчин.

- Не похож? – он снова рассмеялся, - А на кого же я похож?

- Нет, я не то имела в виду… - она окончательно смутилась, - Просто обычно в твоём возрасте мужики… ой, мужчины… ну, они уже старые, что ли… В смысле – выглядят так. А ты – нет…

- Вот как думает молодёжь… Тридцать пять – уже старый.

- Нет, не старый, - глядя на его весёлое выражение лица, Люба чуть приободрилась, - просто выглядят старыми. За собой не ухаживают.

- Какие у тебя впечатления…

- Нет, ты не подумай! – она бросила на него тревожный взгляд, - Я ни с кем не встречалась, кроме… ну, в общем, у меня был только один парень. Ну, вот ты ещё… и то случайно. А на мужчин я в гостинице насмотрелась, когда их номера убирала. Всякие же попадались.

Часы показывали уже глубокую ночь, когда, закончив с ужином, Люба помыла посуду и вернулась в комнату. Выйдя из душа, Егор сам разобрал большой угловой диван и постелил бельё. После гостиничных набивных ситцев и домашних «лебедей» и «тигров» тёмно-вишнёвая шёлковая простыня и такие же наволочки с пододеяльником выглядели непривычно. Такое дорогое постельное бельё Люба видела только в сериалах.

Глядя на Егора, одетого в домашнюю футболку и шорты, Любаша нерешительно застыла в дверях. Она вдруг осознала, что сейчас ей придётся раздеться и лечь с ним в одну постель.

Конечно, она и раньше понимала, что это неизбежно, но теперь вдруг оробела. К тому же, ей подумалось, что ни одна из её атласных ночных сорочек совершенно не подходит ни к этому дивану, ни к этим шикарным постельным принадлежностям.

Как будто угадав её мысли, Егор открыл дверцу бежевого шкафа и, достав оттуда какое-то изделие, протянул ей.

- Ну-ка, посмотри, подойдёт?

Приняв в руки вещь, Люба кожей ощутила мягкость дорогого, натурального шёлка – пеньюар вишнёвого цвета на узеньких бретелях был совершенно новым, с ещё не оторванной этикеткой.

- Да, наверное… - она смущённо разглядывала ночной наряд, - Спасибо.

…Дверь в ванную изнутри не закрывалась на замок, и, принимая душ, Любаша несколько раз опасливо поглядывала на неё, в страхе, что Егор, не выдержав, войдёт к ней, но все её опасения оказались напрасными. Надев вишнёвый пеньюар, она ещё какое-то время разглядывала своё отражение в настенном зеркале, потом, решительно тряхнув влажными волосами, взялась за ручку.

Когда она показалась на пороге комнаты, Егор уже был в постели и с кем-то разговаривал по телефону. Судя по его приглушенному голосу, разговор был приватным, но Любаше удалось услышать последние несколько слов, которые Егор говорил своему собеседнику.

- Нет… нет… я сказал, нет… - увидев появившуюся в дверях Любу, он привстал на постели и чуть отодвинулся к краю, как бы освобождая ей побольше места у спинки, - Всё, я больше ничего не хочу говорить. Спокойной ночи.

- А где выключатель? – Люба взглядом пробежалась по освещённой потолочными светильниками комнате, - Не вижу…

- Выключатель?.. – Егор как-то загадочно улыбнулся, - Чтобы выключить свет, нужно сказать волшебное слово.

- Какое? – ощутив на себе его взгляд, Люба снова смутилась.

- Нужно сказать «мяу»… - он потянулся рукой куда-то за спину, - Говори!

- Мяу! – Люба неожиданно рассмеялась, - И что?.. Не выключился…

- Нужно сказать два раза: «Мяу-мяу!»

- Мяу-мяу… - она успела заметить, как он пошевелил рукой, видимо, нажав на встроенный в стену выключатель.

- Ну, что ты?.. – позвал он её в наступившей темноте, - Иди сюда…

Обречённо шагнув к дивану, Люба снова попыталась присесть с краю, но Егор с силой потянул её к себе.

- Сейчас… - пытаясь оттянуть его ласки, она сделала вид, что хочет устроиться возле мягкой спинки, но он ещё крепче сомкнул руки.

- Ну что… - мужские ладони нетерпеливо мяли её тело, а губы блуждали по лицу и шее, - Твой карантин уже закончился?

- Какой карантин?.. – сквозь его поцелуи едва выговорила Любаша, но, догадавшись, что он имеет в виду, какое-то время ещё колебалась, но потом через силу кивнула, - Да… закончился…

***

Проснувшись на следующее утро от прикосновений мужских рук, Люба едва не произнесла имя Даниила, и лишь в последний момент догадалась, что это не он. Буквально вытерпев близость с Егором, она торопливо встала и скрылась в ванной. Когда, приняв душ, она вышла из неё, Егор уже ставил чайник на кухне.

Всё утро, пока она возилась с завтраком, мужчина не отходил от неё ни на шаг – он без конца обнимал её сзади, сжимая ладонями грудь, целовал то в шею, то в затылок, и Люба несколько раз ловила себя на мысли, что ей ужасно хочется оттолкнуть и его руки, и его самого… Но, несмотря на эти желания, она терпеливо сносила все его ласки, понимая, что её присутствие в его доме предполагает удовлетворение его сексуальных потребностей, которые, судя по всему, были неисчерпаемы.

После завтрака Егор оделся и куда-то вышел. Люба не стала спрашивать, куда он направляется, справедливо рассудив, что, если он захочет, то скажет об этом сам. Вернувшись через полчаса, он с улыбкой застыл в дверях комнаты, упершись руками в наличники.