— А вы чем занимались? — спросила ее светлость. — Кружева плели?

Дарси пропустил ее реплику мимо ушей.

— Я рассчитываю, что он абсолютно точно и различными способами определит, были ли использованы наркотики или яды, — задумчиво сказал он. — Я подозреваю, что нет, но наверняка мы будем знать, лишь когда Шон завершит свою работу.

— Да, — согласилась ее светлость. — Так вы примете сэра Лайона?

— Конечно!.. Пожалуйста, пригласите его.

Вдовствующая герцогиня Камберлендская вышла и через минуту вернулась в сопровождении высокого стройного седобородого сэра Лайона Гандолфуса Грея.

— Я понимаю, у вас был день, полный приключений, — веско сказал гроссмейстер.

— Обычный день офицера королевской юстиции, сэр Лайон, не более. Прошу вас, садитесь.

— Благодарю, — сказал сэр Лайон и обратился к герцогине, собравшейся покинуть комнату:

— Ваша светлость, не будете ли вы добры остаться? Разговор касается не только офицеров короля, но и каждого члена гильдии.

— Разумеется, гроссмейстер! — Герцогиня вернулась и села в кресло.

Сэр Лайон снова посмотрел на Дарси:

— Командор лорд Эшли проинформировал меня о том, что опознал мастера Юэна Макалистера. Бонтриомф тут же отдал стражникам приказ искать его по всему городу. Со своей стороны, я послал всех находящихся в Лондоне мастеров-тауматургов на помощь стражникам, чтобы они помешали Макалистеру использовать для побега свое Искусство.

— Очень хорошо, — сказал Дарси.

— Не подкрепленное уликами слово лорда Эшли, — продолжал гроссмейстер, — само по себе было бы недостаточным, чтобы предъявить мастеру Юэну обвинение перед Специальным исполнительным комитетом гильдии магов. Но этого слова вполне было достаточно, чтобы заставить нас предпринять немедленные действия по поиску таких улик.

— В самом деле? — с интересом сказал Дарси. — Разумеется, вы нашли эти улики.

Сэр Лайон тяжело вздохнул:

— Да. Вам, наверное, известно, что волшебники для защиты начитывают на саквояжи, в которых носят атрибуты своей профессии, специальные заклинания?

— Известно, — сказал Дарси, вспомнив, с какой легкостью мастер Шон вернул себе свой саквояж.

— Тогда вы поймете, почему мы попросили лорда Бонтриомфа немедленно получить у судьи ордер на обыск, а затем отправились прямо в комнату мастера Юэна. Как и сэр Джеймс, он тоже наложил на замок специальное заклинание, но мы сняли его за пятнадцать минут. После этого мы сняли защитные заклинания и с его саквояжа. Все улики были там — пузырек кладбищенской пыли, две мумифицированные летучие мыши, человеческие кости, порох, содержащий серу, и многие другие вещи, хранить которые волшебник может лишь в том случае, если он получил специальное разрешение на исследования от гильдии вкупе с надлежащими полномочиями от церкви.

Лорд Дарси кивнул.

— «Черная магия основана на символизме и намерениях», — процитировал он.

— Именно, — сказал сэр Лайон. — Кроме того, у меня есть свидетельство отца Патрика о черном заклинании, которое Макалистер наложил сегодня вечером на Тию. Так что, милорд, у нас вполне достаточно доказательств, чтобы обвинить его в черной магии. Сможете вы собрать улики для обвинения его в других преступлениях или нет — это, разумеется, другой вопрос, но будьте уверены: гильдия сделает все, что в наших силах, чтобы помочь вам их собрать. Вам надо только попросить, милорд.

— Благодарю вас, сэр Лайон. Не удовлетворите ли вы мое любопытство еще в одном плане?.. Лорд Эшли рассказал вам о своем поединке на мосту Сомерсет?

— Да.

— Прав ли я, полагая, что заклинание, наложенное мастером Юэном на свое оружие, есть в каком-то смысле использование эффекта Тарнхелма?

— Бесспорно! — Сэр Лайон улыбнулся, но было видно, что он несколько озадачен. — Вы весьма проницательны, милорд! Распознать это лишь по описанию лорда Эшли...

— Вовсе нет, — сказал Дарси. — Просто мастер Шон — великолепный учитель.

— Милорд не просто проницателен, гроссмейстер, — сказала вдовствующая герцогиня. — Он меня вообще в гроб загонит. Я знаю, что такое эффект Тарнхелма, поскольку не раз встречалась с ним в учебниках, но теория и практика его использования — выше моего понимания.

— Вы должны только радоваться способностям милорда, — решительно сказал сэр Лайон. — Одна из проблем общественной психологии заключается в том, что слишком мало неспециалистов проявляют интерес к науке. Если бы было больше людей, похожих на лорда Дарси, мы бы уже давно справились с суевериями, до сих пор царящими в умах девяноста девяти человек из ста. — Он улыбнулся. — Я понимаю, вы пошутили, но мы все обязаны обучать неспециалистов при первой же возможности. Только из-за невежества и суеверий процветают все эти самозваные маги, ведьмы и прочие деятели, практикующие без лицензии. Только из-за невежества и суеверий столько людей считает, что черную магию можно победить лишь черной магией, что единственный способ уничтожить зло — прибегнуть к использованию другого зла. Только из-за невежества и суеверий знахари и шарлатаны, не обладающие и крупицей Таланта, могут жить за счет продажи под видом амулетов и талисманов всяких безделушек. — Сэр Лайон вздохнул, и Дарси показалось, что гроссмейстер в один миг постарел и потерял всю свою импозантность. — Разумеется, обучение такого рода не приведет само по себе к исчезновению мастеров Юэнов. Современная наука, по сравнению с предыдущими веками, хороша уже тем, что позволяет нам иметь менее коррумпированные и менее коррумпируемые правительство, церковь и суд, но даже наука не всесильна.

По-прежнему существуют выверты человеческой натуры, которые мы способны распознать лишь тогда, когда становится поздно, и Юэн Макалистер — яркий тому пример.

— Сэр Лайон, — заметил Дарси. — Я бы сказал, что случай с мастером Юэном имеет несколько большее значение. В нашей собственной истории — а в некоторых странах и до сих пор — существуют социальные структуры, пытающиеся скрыть и замолчать преступные деяния своих членов. Было время, когда церковь, правительство и суд скорее предпочли бы проигнорировать или скрыть проступки священника, правителя и судьи, чем признать перед общественным мнением свою небезгрешность. Ведь любая претендующая на непогрешимость социальная структура стремится не совершать ошибок, а ошибки, которые неизбежны, покрываются тайной либо всячески оправдываются — ложью, увертками или искажениями. И когда-нибудь это приводит к коллапсу всей структуры. Маленький человек, у которого нет никакой власти, доверяет тем, у кого есть власть — будь то духовная, светская или колдовская, — именно потому, что он уверен: мы сделаем все, чтобы выявить такого вот мастера Юэна. Маленький человек знает: мы никогда не возьмем такого мастера под защиту и не притворимся, будто его не существует. И потому мастер Юэн становится воплощением неудачи, которое может быть превращено в символ удачи.

— Разумеется, — сказал сэр Лайон, — но все равно неприятно, когда такое происходит. Последний подобный случай произошел в тридцать девятом, когда Гроссмейстером был сэр Эдвард Элмер. Я входил тогда в Специальный исполнительный комитет и очень надеялся, что при моей жизни гильдия с подобным больше не столкнется. Тем не менее мы предпримем все, что обязаны предпринять. — Он поднялся. — Могу я еще что-нибудь сделать для вас?

— Думаю, нет, сэр Лайон. Во всяком случае, не сейчас. Большое вам спасибо за информацию! Да, кстати... Не скажете ли вы магам, занимающимся поисками мастера Юэна, чтобы меня обязательно уведомили, если его возьмут ночью? В любое время... Есть вопросы, которые я хотел бы ему задать немедленно.

— Я уже дал такие указания в отношении себя, — сказал сэр Лайон. — Прослежу, чтобы и вам сообщили. Спокойной ночи, милорд! Спокойной ночи, ваша светлость! Если что-нибудь случится, я в своей комнате.

Когда гроссмейстер вышел, вдовствующая герцогиня сказала:

— Надеюсь, до утра они никого не поймают. Вам обязательно надо выспаться. Однако я рада, что эта жуткая заварушка близится к завершению.