Пока едешь в машине, о чем только не передумаешь.

Обстановка продолжает усложняться. Командующий фронтом отправился в Эстонию. Генерал Никишев предупредил, что следует ожидать подчинения нам 8-й армии Северо-Западного фронта. Она обороняется на линии Пярну — Тарту, но с тяжелыми боями вынуждена отходить.

Невеселые новости поступают и с Карельского перешейка. Там продолжается наступление финнов. Правда, за десять дней их армия продвинулась всего-навсего на семнадцать километров, но уже и это составляет половину пути до

западного побережья Ладожского озера и железной дороги, связывающей Карельский перешеек с петрозаводским участком обороны. Дела там особенно ухудшились после переброски К.Е. Ворошиловым 237-й стрелковой дивизии на Северо-Западный фронт. Теперь против шести дивизий Маннергейма на правом фланге Карельского перешейка оборонялись всего две наши дивизии, рассредоточившиеся по фронту на сто девяносто километров.

Помогая левому флангу 7-й армии, командующий 23-й армией ввел в бой свой армейский запасной полк. Командующий фронтом перебросил туда же из-под Стрельны артиллерийскую противотанковую бригаду, которая готовилась для лужской оборонительной полосы. Но этих мер, конечно, недостаточно. Войска действуют с открытыми флангами, не имея между собой даже огневой связи.

В таких условиях многое зависит от умения, инициативы и боевой дерзости командиров. Оказалось, что в большей мере, чем другие, этими качествами обладает полковник А. Л. Бондарев. Его 168-я стрелковая дивизия пять суток вела неравный бой в районе Сортавала и не только отражала атаки превосходящих сил противника, но и сама, успешно контратаковала. Однако всему приходит конец, теперь и 168-я вынуждена медленно отходить к Ладожскому озеру.

Несколько ободряют успехи наших войск на Крайнем Севере, под Мурманском и Кандалакшей. Соединения 14-й армии во взаимодействии с кораблями Северного флота сковали противника в пограничных боях на Кандалакшском и мурманском направлениях. Наибольшую угрозу представлял удар 36-го немецкого горного корпуса и эсэсовской дивизии «Норд» в направлении Кировской железной дороги. Но его удалось локализовать. Постепенно гитлеровцы выдыхались, и сейчас там стало сравнительно тихо. Идут лишь мелкие лесные бои. Кировская железная дорога продолжает функционировать.

Да, не все было продумано в наших мобилизационных планах, В первый же день войны, еще до прибытия из Мурманска командующего фронтом, начальник штаба фронта, руководствуясь мобпланом, распорядился перебросить 1-ю танковую дивизию из Стругов Красных на Север. Но в карельских лесах и болотах танки не могли быть использованы с полным эффектом, а под Псковом, где они были так необходимы в первые недели войны, их не оказалось. 20 июля М.М. Попов принял решение вернуть дивизию на лужскую полосу обороны. Однако к этому времени она была уже значительно ослабленной вследствие больших потерь под Кандалакшей.

Луги мы достигли без всяких приключений, но подремать в дороге так и не удалось.

Вторые сутки здесь сравнительно тихо. Впереди, в зоне предполья, идет огневой бой. А в главной полосе и на отсечных позициях все еще продолжаются работы, совершенствуется оборона. Население и бойцы продолжают рыть траншеи, противотанковые рвы, устанавливают проволочные заграждения, строят доты.

Одновременно тут и там видны колхозники: одни косят рожь, другие копаются в огородах. Люди на телегах ездят прямо перед окопами. Командующего лужским сектором генерал-майора А.Н. Астанина, кажется, мало волнует такой беспорядок.

— А что с ними поделаешь? — спокойно говорит он. — Там, где работают колхозники, еще не минировано, и до немцев далеко — километров пятнадцать. Мы с генералом и майором М.М. Зязияым обходим фронт работ. Астанина больше всего интересует строительство тяжелых сооружений, убежищ для командных пунктов, дотов из сборных бетонных блоков. Начальник же строительства майор Зязин — чистый, если можно так выразиться, сапер, сторонник полевой фортификации — упорно нажимает на окопы с козырьками, бойницами и нишами. Перед войной генерал Астании был помощником командующего Прибалтийским военным округом по укрепленным районам и специализировался на строительстве долговременных укреплений.

К нам генерал попал необычно. В ходе отступления войск, пытаясь навести порядок, он встретил штаб 41-го стрелкового корпуса. Штаб не имел связи ни с комкором, ни с дивизиями. Астанин хотел принять на себя командование корпусом, но установить связь с войсками ему так и не удалось. Лишь на лужском рубеже он встретил разрозненные части этого соединения. Так в качестве командира 41-го стрелкового корпуса генерал А.Н. Астанин и возглавил вновь созданный лужский сектор.

Используя благоприятные условия некоторого затишья, мы старательно совершенствуем оборону. Решили усилить передний край главной полосы электризованными проволочными заграждениями. Ленэнерго обещало подвести ток из города.

Если можно, дайте мне электророту с подвижной электростанцией, — просит майор Н.С. Иванов, недавно назначенный корпусным инженером к Астанину.— Ленэнерго будет прокладывать электролинию на столбах или кольях, а это ненадежно. Такая линия долго не выдержит бомбежек и артиллерийского огня. А будь у нас подвижная электростанция, мы малозаметную сеть оборудуем, кабель укроем в земле.

Увы, Николай Сергеевич, наши электророты и понтонные части оказались втянутыми в бои на Карельском перешейке. У тебя самого сорок второй понтонный батальон на минировании. Кстати, можешь его заменить?

Вопрос этот я задал не случайно. Меня начинало тревожить отсутствие у нас резерва инженерных частей.

Кем, Борис Владимирович?

Вот и я думаю, кем?..

В двадцатых числах июля, когда немцы прорвались через Псков, К.Е. Ворошилов вызвал в Смольный генерал-майора П. А. Зайцева и меня. В кабинете были секретарь горкома А. А. Кузнецов и председатель горисполкома П.С. Попков.

Г лавком выразил крайнее недовольство неправильным, по его мнению, распределением рабочей силы.

— Почему у вас так много людей на ближних рубежах к Ленинграду? — возмущался он.— Г де вы думаете оборонять город? В Красногвардейске, в Петергофе? Оттуда по городу из орудий можно бить! Почему у вас под Красногвардейском и Колпино рабочих больше, чем под Лугой?

Действительно, в начале июля работы развернулись именно так. Г енерал-майор Зайцев, возглавивший строительство тыловых рубежей, сосредоточил главные силы и средства вблизи города. И надо сказать, секретари райкомов партии относились к этому сочувственно, максимум энергии они отдавали созданию обороны поближе к своим предприятиям.

— Пора такое местничество прекратить,— потребовал Ворошилов. — Наряды на отправку людей под Лугу и Новгород надо выполнять в первую очередь.

Главком сердито оглядел нас, словно прикидывая, кому еще дать взбучку. Он побывал в разных местах на строительстве рубежей, видел недостатки работ, тактически неправильное расположение рвов и огневых точек. Зайцев попытался было оправдаться нехваткой военных и технических кадров:

— Один техник на пятьсот строителей, товарищ маршал. За всеми уследить не можем...

Ворошилов резко обрывает его:

— Вы что же, свою вину на рабочих свалить хотите? Был я сегодня у вас на строительстве, разговаривал с рабочими. Да они скоро нас с вами заткнут за пояс. Послушайте, какие умные вещи говорят! Почему, мол, мы так делаем, что если фашистский танк заберется в ров, то до него не доберешься, а сам он может стрелять оттуда? Выходит, не препятствие мы готовим, а укрытие для немецких танков. Как вам нравится такая критика?..

После той встречи с Ворошиловым основная масса рабочей силы города, инженерные части и материальные средства стали направляться под Лугу.

В то же время Военный совет фронта стремился ускорить ввод в строй и Красногвардейского укрепленного района. Ленинградская партийная организация мобилизовала сюда около ста тысяч человек. За короткое время они отрыли несколько сотен километров противотанковых рвов, построили