Почему же все-таки на этот раз не было упоминания о Сталине как генеральном секретаре? Не исключено, что под впечатлением неудачной попытки некоторых старых товарищей по партии заменить его Кировым Сталин демонстративно уклонился от такого формального признания его роли. Кроме того, у него были основания на этот раз обойтись без титула «генеральный».

Возможно, ключом к разгадке является заявление, которое Сталин сделал еще в 1926 г. Отвечая на запоздалые откровения Троцкого по поводу якобы имевшего места конфликта между Лениным и Сталиным из-за грубых нападок Сталина на группу видных грузинских коммунистов во главе с Буду Мдивани, Сталин отрицал, что по этому вопросу у него с Лениным были серьезные разногласия, и добавил, что такие, как Мдивани, «заслуживали в самом деле более строгого отношения к себе, чем это я делал как один из секретарей ЦК нашей партии»⁵⁴. В то время Сталин был генеральным секретарем, а Молотов и Куйбышев — секретарями. Называя себя просто «одним из секретарей», Сталин подчеркивал коллективную ответственность Секретариата ЦК, принижая тем самым собственную роль.

Теперь он снова был «одним из секретарей», хотя и в первой строчке списка на первой полосе «Правды». Можно предположить, что он хотел в какой-то мере завуалировать свое всевластие, преуменьшить свою ответственность за то, что, как он знал, скоро будет сделано от имени Секретариата ЦК. Зачем афишировать генеральное секретарство — не будучи генеральным, легче представить предстоящую чистку делом рук других.

у -г ! . \ '

К преобразованию партии *г, . >

Неожиданные события, происшедшие на съезде или связанные с ним — антисталинский сговор, овация Кирову, явная поддержка антифашистской внешнеполитической линии, наконец, неблагоприятные для Сталина итоги голосования, — не могли поколебать всевластия Сталина, но этих фактов было достаточно, чтобы вывести его из себя. Ведь против него голосовали многие из тех, кто только что его безудержно восхвалял; мог ли он не усомниться в их искренности, не задуматься, можно ли верить славословиям радеков и прочих представителей старой гвардии большевиков? Кирову так горячо аплодировали, некоторые старые большевики хотели бы видеть его вождем партии, наконец, результаты голосования — для Сталина все это могло означать только необходимость возможно скорее занести в черные списки тех, кто молится на Кирова, и принять меры против самого Кирова. Конечно, более всего Сталина приводила в ярость невозможность узнать, кто именно из 1225 делегатов голосовал против него. Очевидно, таких было немало прежде всего среди членов делегаций, возглавляемых участниками сговора, но, увы, тайное голосование... Под подозрение Сталина попали все делегаты, принявшие участие в голосовании, поэтому удивляться приходится не тому, что 1108 «победителей» были впоследствии расстреляны или стали узниками ГУЛАГа, а тому, что некоторым удалось избежать репрессий⁵⁵.

Съезд, задуманный как съезд примирительный и объединительный, окончательно отдалил Сталина от партии большевиков. Сталин не уверовал во всеобщее безоговорочное признание его исключительности, его не удалось увлечь на путь согласия — напротив, он еще более обособился, озлобился, стал еще более подозрительным и опасным. Если прежде его мстительность могла со временем угасать или обстоятельства заставляли его смириться, теперь уже не осталось никаких сдерживающих факторов. Если раньше он подозревал, что в партии множество злоумышляющих против него врагов, то теперь он в этом утвердился. Оказывается, предатели были даже среди делегатов съезда — высшего органа партии.

Мало того, что Сталин не оставил намерения продолжать чистку; съезд показал, что необходимо не просто продолжить то, что уже делалось в последние месяцы, — нужна была чистка, беспрецедентная и по размаху, и по методам. Она не должна быть бескровной — никакой пощады предателям и врагам революции. Следует не только сократить численность партии — одной из важнейших задач революции сверху должно стать коренное обновление партии. Очистить партию от старых партийцев, не выдержавших испытания на верность, — на смену им придет новое поколение «настоящих большевиков», которым можно будет доверять, которые безоговорочно признают революционный гений Сталина и пойдут за ним, куда бы он ни повел. Пусть Ждановы, берии, Хрущевы, способные быть его преданными учениками и верными соратниками, станут новой когортой руководителей партии.

Есть все основания считать, что после съезда у Сталина возобладали именно такие умонастроения. По свидетельству кинорежиссера Михаила Ромма, Каганович вскоре после съезда в узком кругу заметил, что близится «массовая замена ведущих партийных кадров»⁵⁶. Несколько позже Петровский, работавший тогда в Киеве, сказал Косиору, что «Сталин почему-то невзлюбил старых большевиков и ополчился против них»⁵⁷. По свидетельству одного бывшего офицера НКВД, Слуцкий, начальник иностранного отдела НКВД, утверждал, что Сталин сказал о необходимости уничтожить всех вступивших в партию до революции и в Гражданскую войну, так как они «камень на шее революции»⁵⁸.

Поставив себя рядом с Лениным, Сталин, начиная любое большое дело, нуждался в подтверждении, что Ленин поступил бы так же. Теперь ему нужна была санкция Ленина на уничтожение того самого поколения старых революционеров, представителем и обожествленным вождем которого был Ленин. Как ни парадоксально, получить «добро» Ленина оказалось не так уж трудно — в ленинском наследии Сталин нашел немало того, что очень пригодилось ему для оправдания курса, который для самого Ленина был бы немыслим.

Чистка отлично вписывалась в ленинскую концепцию партии как революционного сообщества избранных. Эпиграфом для своей работы «Что делать?» Ленин выбрал обращенные к Марксу слова Лассаля, который утверждал, что, очищая свои ряды, партия усиливается. Ленин писал, что для успешной работы в условиях царского полицейского государства партия должна избегать демократических процедур вроде открытых выборов, она должна опираться на полное товарищеское и взаимное доверие революционеров, но если член партии не оправдает доверия, то организация истинных революционеров «ни перед чем не остановится», чтобы от него избавиться. После 1917г., когда всякого рода карьеристам стало выгодно вступать в партию, Ленин обратился к чистке как к средству избавить ее от чуждых элементов. Он выступил за генеральную чистку в 1921 г.— тогда из партии исключили почти треть из 600 тыс. ее членов. Однажды Ленин даже сказал-. «Тут нужна чистка террористическая», т. е. призывал судить и расстреливать «примазавшихся к коммунистам старых чиновников, помещиков, буржуа и прочую сволочь, которая иногда совершает отвратительные бесчинства и безобразия, надругательства над крестьянством»⁵⁹.

В статье по поводу 50-летнего юбилея Ленина в 1920 г. Сталин отметил, что вышеупомянутое замечание Лассаля совершенно верно, а в «Основах ленинизма» он писал о партийной чистке как об одной из этих самых основ. Тема чистки в ленинской работе «Что делать?» затронула чувствительную струну молодого Сталина — она позволила ему с гордостью сознавать себя достойным членом ленинского сообщества избранных, а вот рассуждения о не оправдавших доверия он воспринял по-своему: партия — это армия Ленина-Сталина, общность людей, объединенных преданностью вождю, следовательно, тот, кто критикует Сталина, — враг партии и как таковой должен быть наказан посредством чистки.

Сталин отлично понимал, что пойти таким путем — значит воспротивиться преобладавшим в то время в партии настроениям, пойти наперекор подавляющему большинству нового состава ЦК и большинству членов Политбюро, но и тут он мог сослаться на Ленина. В дни траура после смерти Ленина в 1924 г. Сталин говорил о твердости Ленина в отстаивании своих взглядов: «Ленин никогда не становился пленником большинства», если был уверен, что мнение большинства партии не отвечает основным интересам пролетариата. В таких случаях он был готов выступить даже один против всех⁶⁰. Чтобы быть ленинцами, а не «хвостистами», заявил Сталин на XVI съезде, большевики должны усвоить ленинскую линию, должны «идти против течения, когда этого требует обстановка, когда этого требуют интересы партии»⁶¹.