— И будет еще один человек — Игорь Нигманов по кличке Басмач. Авторитет из Узбекистана. Прибыл наводить контакты.

— Ну и что?

— Мне нужно, чтобы его задержали, а потом выпустили.

— В честь чего?

— Он иностранный гражданин. Ничего вы против него не наскребете. Вы его выпустите.

— А потом?

— А потом — мое дело, — Ледокол помолчал и протянул Аверину пакет с фотографиями истерзанных тел. — Это семья в Караганде. Муж, жена и двое детей. Его работа. И еще такие же дела. Его отпустили за недоказанностью.

— Зачем он тебе?

— Долги…

Аверин задумался.

— Санитары, самбист, — улыбнулся Ледокол. — Иначе не сделать ничего. Ты же сам знаешь это.

Аверин вздохнул. Он неожиданно вспомнил холодные глаза Новицкого, вспомнил его отморозков, расстреливавших стариков и женщин. Вспомнил многих других негодяев, с которыми сводила судьба. Подумал о том, что они считают, будто эта земля безвозвратно принадлежит им и они могут гулять по ней, как оккупанты по завоеванной территории.

— Я попытаюсь.

— Твои коллеги из Главного управления по оргпреступности давно собирались тряхнуть Акопа. Найди с ними общий язык.

— Откуда ты все знаешь?

— От верблюда. Давай еще выпьем.

— Давай.

Аверин пришел домой поздним вечером. Хмель выветрился из головы.

Пушинка сидела на серванте, рядом с фарфоровой фигуркой кошки.

— Картинка, — усмехнулся Аверин. — Пошли есть, кошка.

Ремизов выслушал соображения Аверина по поводу того, чтобы слегка растрясти Акоповку — так называли деревню в Пушкинском районе, где свил уютное гнездышко Акоп Дадашев.

— Насколько реально, что там появятся эти два киллера? — спросил начальник отделения.

— Они там будут. Через пять дней в Акоповке большой сход для обсуждения стратегических вопросов. Дела у них в последнее время идут неважно.

— Одни не поднимем.

— Не поднимем. Надо идти на поклон в ГУОП.

— Только этого не хватало, — поморщился Ремизов. Подразделения по борьбе с организованной преступностью создали не так давно. Сперва действовали специализированные шестые отделы в угрозыске — легендарные «шестерки», которым была придана самостоятельность. Через некоторое время они начали называться странно и маловразумительно — оперативно-розыскные бюро. Потом — управления по оргпреступности. Министр внутренних дел Виктор Ерин почему-то на дух не переваривал слово «борьба», поэтому управления приобрели достаточно странные названия: по оргпреступности, по обороту наркотиков, по экономическим преступлениям. По этому поводу давно потешалась оппозиционная печать.

Угрозыск считал своих коллег из РУОПов бездельниками. С самого начала было заложено, что управления по оргпреступности работают не от конкретного преступления, а от лица. Когда совершается убийство, на место происшествия выезжает угрозыск и ищет убийцу. РУОП же сначала находит убийцу, а потом выясняет, кого именно он убил и как это доказывать. Вот и получалось, розыск, как и встарь, драли за расследование конкретных преступлений, а бойцы с оргпреступностью слыли свободными художниками, творили «полотна», которые им нравились, и вместе с тем им выделяли огромные средства, проблемы с транспортом, вооружением, техникой там стояли гораздо менее остро, чем у любой другой службы. Идея создать мощную организацию типа ФБР, которая сумеет прищучить мафию по всем линиям, не обращая внимания на чины и звания, провалилась — какая власть позволит существовать монстру, который в конечном итоге ударит по ней? Энтузиазм сотрудников по выявлению преступлений века и высоких коррумпированных связей быстро загасили различными орг-мерами. Но информацию о преступной среде РУОПы стали собирать достаточно лихо и иногда работали весьма эффективно. Особенно это касалось использования силовых методов — тут у руоповцев равных не было и их страшилась самая отпетая братва.

Идти друг к другу на поклон или сотрудничать в этих двух ведомствах не особенно любили. Неприязнь давала себя знать, хотя часто между отдельными структурными единицами и сотрудниками складывались отличные отношения. Большинство оперов перекочевало в РУОП из того же уголовного розыска. В отличие от своего начальника, Аверин не испытывал к коллегам никаких сословных предубеждений.

"Бездельники чертовы» — это самые мягкие слова, которые можно было услышать от Ремизова по поводу своих коллег.

Последняя попытка наладить добрые отношения ГУУРа и ГУОПа закончилась плачевно. Сотрудник из оружейного отдела ГУУР выступал в роли мафиози-покупателя крупной партии оружия. В момент передачи руоповцы и сотрудники уголовного розыска намечали произвести задержание. Перед мероприятием внедренного сотрудника показали собровцам и сказали — этого не трогать, когда начнете брать всех после передачи оружия. Получилось все с точностью до наоборот. Прошла передача денег, сотрудник ГУУРа перегрузил несколько ящиков с оружием, тут последовала команда «фас», и первым спецназовцы измолотили именно оперативника, так что тот получил возможность отдохнуть от забот праведных в госпитале. «Напутали, с кем не бывает», — развели бойцы руками. После этого отношения между службами стали еще прохладнее.

— Ладно, попробуем созвониться, — сказал Ремизов. — Дружок у меня есть в Главке. Он как раз Акопом занимался. Акоп — это его хобби. Он его пытается посадить уже два года.

К вечеру Ремизов вызвал Аверина, корпящего над очередной справкой в Генеральную прокуратуру о фактах не правомерного освобождения из-под стражи лиц, подозреваемых в умышленных убийствах.

— Зайди к этому человеку, — сказал Ремизов. — Василий Николаевич Сидоров. Заместитель начальника отдела ГУОПа.

— Хорошо, — кивнул Аверин.

Сидоров оказался крупным мужчиной лет сорока, лысым, как колено, с борцовскими плечами и вытатуированным на запястье якорем. Изучив удостоверение гостя, он указал на стул:

— Садись. Мне Ремизов звонил. Излагай суть.

Аверин в двух словах обрисовал ситуацию.

— Ты как раз в точку попал, — сказал Сидоров. — Мы готовим мероприятие по Акоповке. Там склад оружия.

— Принимаете в долю? — улыбнулся Аверин.

— Принимаем. Давай свои соображения.

— У них через пять дней большой сходняк. Там бы их всех и прибрать.

— Что ж. Мысль недурная. Обдумаем… Что ты вообще об этой братве знаешь?

— Держат Пушкино, Ивантеевку, Правду.

— Верно. На, почитай, — он вытащил из сейфа папку с материалами и протянул Аверину.

Тот раскрыл ее и углубился в чтение бумаг.

"Справка.

Пушкинская организованная преступная группировка является одной из наиболее опасных и жестоких в Московской области. Насчитывает более 250 активных участников. Отличается высокой мобильностью. Практически все члены ОПГ имеют автомашины. Могут также пользоваться мотоциклами. Широко используют радиосвязь, современные технические средства. На вооружении имеется огнестрельное, в том числе автоматическое, оружие.

Начавшая свою деятельность к концу восьмидесятых годов, к нынешнему моменту группировки как единого целого не существует. Сегодня она оформилась скорее как пушкинско-ивантеевская, в ней особо выделяется так называемое правдинское отделение.

Зоны и сферы влияния: Пушкино, Ивантеевка, поселок Правда, Сергиев Посад. ОПГ контролирует изготовление фальсифицированных спиртных напитков, в частности водки «Распутин» (завод в Хотькове), игорные дома, казино, поставку товаров народного потребления из-за рубежа (холодильники, велосипеды), автосалоны (туда поставляются краденые иномарки), дачное строительство и деревообрабатывающие предприятия. Совместно с солнцевской ОПГ контролирует выпуск и реализацию изделий народного промысла, имеет позиции в аэропорту Шереметьево. Нетрадиционным промыслом для одной из групп явились грабежи водителей-дальнобойщиков на Ярославском шоссе недалеко от кольцевой дороги. На столь необычный шаг эти лица пошли, чтобы быстрее добыть деньги для оплаты «штрафа», назначенного одним из лидеров ОПГ.