– Во веки веков! – твёрдо сказала Алиссинди, протягивая сигну.

Роман сжал их пальцами, но в руках осталась лишь рукоять меча. Он смотрел на Динаса, а затем выронил меч и опустился на колени, рыдая, зная, что он не может простить, но... убить не способен.

Лезвие вонзилось в землю. Умер погасший ширен. Пошёл дождь, омывая мир, туша пламя разгоревшегося пожара. В предрассветном сумраке утра два человека стояли на коленях напротив друг друга. Они познали себя, дошли до предела, но не перешагнули последней черты... Любовь спасла жизнь.

Пространство вокруг оказалось выжжено и изуродовано магией, искорёжено следами ширена, взрывами. Студиозы, вошедшие в магический транс безумия, вышли из транса одновременно. Пелена спала с глаз. Алексис Сорра смотрел на отца и видел перед собой бледное окровавленное лицо Романа Артани, изуродованное ядовитыми поцелуями ширена. Роман Артани ди Валь смотрел перед собой и видел не брата, но Алексиса Сорру, которого едва не сжёг собственной магией – ширен спасал итанийцу жизнь.

Они успели изрядно покалечить друг друга, но не покалечили самого главного – собственные души.

Реальность просачивалась каплями дождя по лицу. Преподаватели Академии почти в полном составе и пятый курс наблюдали за ними в молчании. Объяснить словами, что происходило, когда студиозы наткнулись на вошедших в транс магов, разносящих лес и друг друга, было невозможно.

Директор и мэтр Горимус, призвав на помощь нескольких преподавателей, поставили барьер, призванный удержать вышедшую из-под контроля магию. Остановить студиозов никто не мог. Соваться в буйство стихий и ширена было откровенным безумием. Попав под действие чар нави, студиозы уничтожали друг друга, но с тем же успехом могли уничтожить остальной мир вокруг, не заметив.

Они едва не повредили оболочку измерения, а если бы подобное случилось, в Гармале могли появиться твари из заповедника. Директор, не размышляя, выбрал безопасный вариант, перекрывая буйство магии, оставляя Роману и Алексису право уничтожить себя, запирая их вместе с навью.

Роман и Алексис смотрели, не в силах выразить словами – всё понимали без слов. Обнялись крепко, обнялись, выражая объятиями всё: пережитое потрясение, горе, облегчение, понимание, что кошмар закончился. Личный кошмар, где каждый познал бездну, но не упал в неё – и поэтому они оба остались живы.

Роман плакал, Сорра плакал, они не понимали, что тыкаются друг в друга носом, стирают губами слёзы, начинают смеяться, но продолжают плакать... Безмолвие сказало больше слов и, закрыв глаза, они сблизились лбами, уткнулись друг в друга, сжимая крепко, держа ладонями...

– Сорра... – прошептал Роман разбитыми губами.

В одном слове было так много, но Сорра не мог говорить – только крепче прижимал Романа к себе, не открывая глаз, качал в объятиях, и Роман качал в ответ, они раскачивались в такт.

– Роман, я люблю тебя! – тихо сказал Сорра.

Магия источников, соединившись, хлынула вверх ярким слепящим столпом, в мгновение ока залечивая раны, восстанавливая повреждения, восстанавливая ткань мироздания, а маги остались стоять в центре света, обнявшись. Вся Академия могла наблюдать ослепительный белый луч – он разбил барьер и хлынул вверх, легко проходя измерение.

Над Академией взметнулся ослепительно сияющий столп света, разрезая предутреннюю темноту, и просыпающиеся жители Гармаля стали свидетелями чуда, о котором могли лишь гадать. Легенда родилась на глазах множества людей, но никто, за исключением нескольких видевших магистров, не знал, что это означает. Два мага слили источники, явив миру поистине нечто невероятное.

– Роман, я люблю тебя, – чётко, отчётливо, по слогам, повторил Сорра, открывая глаза и смотря прямо в глаза Артани.

– И я тебя люблю, – чистым звуком, от всего сердца отозвался Артани, купаясь в лучистом свете, переживая невероятную эйфорию, понимая, что мир вокруг начинает петь, – Я люблю тебя, Алексис, ты – мой лучший друг, – выдохнул ди Валь в чужие губы, не замечая, что они соединились, но в поцелуе содержалось откровение, слепящая чистота.

«Лучший друг...» – свет погас. Если бы Артани желал зачитать для него приговор, он сделал это только что. Сорра поднялся, не отпуская Артани, прижимая его к себе, к собственной груди, вынуждая встать; и остался стоять, склонив голову, признавая своё поражение, спрятав невидимые прозрачные слёзы за чужим затылком.

А навстречу им неслась добрая треть Академии, и невозможно было отпустить, разжать руки. Они не хотели, но их почти силой оторвали друг от друга, спрашивая, что произошло, засыпая многочисленными вопросами, разводя в разные стороны, разрывая сердце напополам. Пришлось обуздать себя, но... Сорра был не единственный, кому пришлось усмирить собственные чувства. Роман внезапно понял, что оторваться от Алексиса невыносимо мучительно, что он бы многое отдал, лишь бы продолжать стоять с ним – там, на поляне; стоять, обнявшись, слушая сердце в унисон. Они слепились вместе невидимой глиной, и разлепиться не могли, а окружающие рвали на куски, по частям, вынуждая оттолкнуться, разойтись.

– Роман Сорра и Алексис ди Валь...

Поистине, день потрясений. Чтобы директор от волнения перепутал фамилии? Но смешков не возникло. Созерцая образовавшийся погром – обугленные деревья, вырванные с корнями, расколотые глыбы, обожжённые куски дёрна – окружающие гадали, что же будет дальше.

– Зайдите ко мне, – придя в себя, сообщил директор и махнул рукой, перенося несколько десятков человек через портал во двор Академии, – Немедленно. – Сильванир дан Рогоза исчез.

– Что я могу сказать, господа, – нервно теребя бороду, выдал Горимус, оглядывая волнующееся вокруг человеческое море, – Вы прошли экзамен. Можете сдать теорию и практику экстерном и... Добро пожаловать на третий курс.

Море взорвалось множеством восклицаний и голосов. Не один Сильванир дан Рогоза умел делать эффектные жесты.

========== 28 ==========

Случившееся в Академии наделало много шума. Сияющий луч в небесах породил человеческое море кривотолков и домыслов. Жители Гармаля выстраивали догадки и предположения о том, что это могло быть и чем лично грозит для них. Нашлись фанатики, предрекающие недобрые предзнаменования и конец света. Переполох в столице поднялся знатный. Божие знамение стало главной новостью.

Сильваниру дан Рогозе – основателю Академии – пришлось приложить усилия, чтобы замять назревающий скандал и разобраться с последствиями. У короля Георга возникли вопросы к директору заведения и директору пришлось состряпать подходящее объяснение. Оплот магии в центре столицы представлял определённый риск для мирных граждан, но раньше король не сильно задумывался о степени возможной угрозы – собственная гвардия магов под боком льстила самолюбию.

Однако эксперименты с магией нередко чреваты, а явление откровения над крышами города поставило вопрос ребром: чем занимаются в Академии и насколько происходящее безопасно для людей? Магистр, погрешив против истины, уверил, что беспокоится не о чем. Ситуация под контролем ковена магов. За много лет существования Академия и орден Радуги, где Рогоза занимал место одного из семи магистров, не давали повода усомниться в себе. Не дадут и впредь. Учителя Академии с его ведома испытывали барьер на прочность.