КОМПОЗИТОР
«Я хочу написать книгу — небольшую музыкальную критику с примерами»с — Моцарт вскользь обронил это замечание в письме к отцу в первые дни после Рождества 1782 года. Сегодня мы дорого бы дали за то, чтобы иметь такую книгу в руках. Однако намерение Моцарта не осуществилось, что, впрочем, не удивительно. Композиторы XVIII века в своем большинстве не стремились фиксировать собственные эстетические и теоретические воззрения, приоткрывающие завесу над таинством творческого акта. Не был исключением и Моцарт. Правда, его письма, заботливо сохраненные отцом, и в этом случае оказываются бесценным источником сведений о его отношении к теории и практике сочинения. Сколь бы замечания такого рода ни были беглыми, нерегулярными и далекими от какой-либо системы, они все же не выглядят случайны-
а Кант И. Основы метафизики нравственности // Кант И. Критика практического разума.
СПб., 1995. С. 119.
Ь Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 484.
с Письмо от 28 декабря 1782 г. — Впе/еСА III. 5. 246.
г--
ГО
О.
О
н
5
го
О
Е
2
О
*
о
«
н
о
о
&
Си
О
РР
Н
ми или необязательными. Суждения Моцарта кажутся отголосками целостной картины того, каким в его понимании должно быть музыкальное искусство — вкус и стиль, формы и методы композиции, жанры и исполнительская манера. Такая картина, без сомнения, существовала в его сознании, и все высказывания на эту тему, рассеянные в переписке, выстраиваются в единую, пусть и фрагментарно прочерченную, линию размышлений.
Письмо от 28 декабря, процитированное в начале главы, — одно из них. Оно было написано в шесть вечера, в спешке, за полчаса перед визитом музыкантов, с которыми Моцарт хотел немного помузицировать. Вольфганг жалуется отцу на колоссальную загруженность, почти не оставляющую сил для творчества:
> Все утро до 2 часов хожу по урокам; потом мы обедаем, после этого
я должен дать моему бедному желудку некоторое время для пищеварения; потом остается только вечер, когда я могу что-то написать — и то не наверняка, так как меня часто приглашают участвовать в академияхЛ.
Однако отчет о повседневных делах пересыпан замечаниями из сферы моцартовской «личной» теории искусства. В письме то тут, то там развешаны опознавательные знаки эстетических дискуссий, актуальных для XVIII века. Моцарт пишет о знатоках и любителях, о понимании и вкусе. Он затрагивает вопросы поэтики жанров (концерт и ода) и стилей (виртуозного и ученого). Двумя-тремя словами включается в один из самых горячих споров столетия о природе вкуса — является ли он свойством просвещенного ума или принадлежит к естественным, природным качествам личности и проявляется интуитивно, на уровне чувства.
Найти такие высказывания можно и в ряде других моцартовских писем. Некоторые из них более известны и часто цитируются в литературе, как научной, так и популярной, другие — менее. Указатель Полного собрания переписки семейства Моцартов дает четырнадцать ссылок на письма, где заходит речь о процессе композиции (сотротет). Есть также ряд свидетельств моцартовских современников, тесно с ним связанных и в принципе заслуживающих доверия, пара спорных «апокрифических», но правдоподобных источников, а также наблюдения ученых, исследовавших рукописи, эскизы, наброски Моцарта с точки зрения процессов композиции. Итак, что мы знаем и о чем можем догадываться?
...Для меня нет большего удовольствия, чем сочинять, это моя единственная радость и страсть [...] Якомпозитор и рожден быть капельмейстером. Я не могу и не должен зарывать свой талант к сочинению, которым милостивый Господь щедро наградил меняь. Эти реплики Моцарта взяты из писем, написанных в переломный период — во время его первого «взрослого» путешествия, когда вопросы самоопределения встали особенно остро. Из всех тех профессий, что предлагал XVIII век музыканту, ранее всего его отвратила клавирная педаго-
а 1ЫД 5. 245.
Ь Письма от 11 октября 1777 г. и 7 февраля 1778 г. — Впе/еСЛ II. $. 46, 264.
о
00
СЛ гика. Он неоднократно жаловался: она отнимает много времени, хождение по урокам утомляет, а нередко и унижает:
> [В Париже] я ничем не мог бы заниматься, кроме как учениками, а для
этой работы я не рожден. [...] Когда нужно ходить к определенному времени домой к кому-то или ждать кого-то у себя дома, это выше моих сил... Я не могу этого вынести. Это я уступаю людям, которые ничего не умеют, кроме как играть на клавиреа.
Однако ЬесИопеп постоянно оставались в его дневном расписании исключительно ради заработка или из-за необходимости завязать нужные знакомства. Когда в 1790-м Моцарт испытывал серьезные материальные затруднения, он просил одного из своих кредиторов, Михаэля Пухберга, разыскать ему учеников — есть только два, а нужно восемь6. Бывали еще у Моцарта и уроки композиции, и они, судя по всему, вызывали у него гораздо меньшее раздражение. По крайней мере, оно практически не прорывалось в письмах. О педагогической метбде Моцарта-композитора можно судить по сохранившимся тетрадям уроков с Томасом Эттвудом и Барбарой Плойерс. Конечно, многое определялось природной одаренностью ученика, Моцарту встречались и весьма сложные случаи (занятия с дочерью герцога Тина). Но все же к таким урокам он испытывает интерес, охотнее экспериментирует, чего почти никогда не бывало на клавирных ЬесИопеп — разве что с Розой Каннабих.
Исполнительская деятельность Моцарта устраивала больше, нежели педагогика. Выдающийся дар пианиста-виртуоза, за который его в первую очередь и ценили современники, он воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Но при этом был одним из первых музыкантов, кто ощущал начало распада профессионального универсализма, господствовавшего до того на протяжении многих веков. И сто, и двести лет спустя играющий на фортепиано композитор или сочиняющий пианист по-прежнему будет встречаться довольно часто, но все же именно во времена Моцарта композиция и исполнительство начинают обосабливаться, становятся самостоятельными специальностями. Из современников Моцарта Клементи был тем, кто в основном подчинил композиторскую деятельность исполнительской. Бетховен, напротив, решительно пренебрег последней в пользу первой. Моцарту удавалось долгое время сохранять видимое равновесие — по крайней мере, в те годы, когда концерты были главным источником дохода. Однако именно композиция составила основу, стержень его профессионального самосознания.
В одной из историй, рассказанных Рохлицем, передан диалог: одаренный мальчик двенадцати-тринадцати лет просил у Моцарта совета, с чего начать сочинение. Моцарт ответил, что еще рано, и возражение собеседника — «Вы ведь сочиняли, будучи значительно моложе» — парировал: «Но я никогда не спрашивал!» Впрочем, для понимания позиции Моцарта важен не столько этот остроумный обмен репликами, сколько его продолжение: «Когда у кого-то есть дар, он
а Письмо от 7 февраля 1778 г. — Впе/еОЛ II. 5. 264.
Ь Письмо ок. 17 мая 1790 г. — Впе/еСА IV. 8. 108.
с Помимо них композиции у Моцарта обучались Ф. Я. Фрайштедтлер, И. Н. Гуммель, возможно, Ф. К. Зюсмайер, Й. Л. фон Эйблер, но от этих занятий не сохранилось каких-либо материалов.
оо
сЛ
КОМПОЗИТОР
о
«
Н
О
сэ
л
о
«
н
сам будет вести и подгонять, ты просто знаешь, что должен это делать, и никого ни о чем не спрашиваешь»3. Даже если Рохлиц просто придумал встречу Моцарта с неведомым вундеркиндом, последняя реплика кажется очень правдоподобной, так как, по сути, подтверждает его тойо: «сочинение — моя страсть».
