Сейчас — в апреле 1919 г. — обстановка на фронте выглядела для белых блестяще. Успешно развивалось наступление армии Гайды севернее Камы. Южнее (в полосе шириною свыше 350 км) вышли на рубеж Ика 38 тыс. штыков и сабель Западной армии Ханжина, имея перед собою вконец измотанные за полтора месяца Уфимского сражения 7—8 тыс. штыков и сабель 5-й Красной армии. Никаких резервов у Восточного фронта нет. Исход борьбы не вызывал у врагов никаких сомнений. Еще одно последнее напряжение сил, еще один стремительный натиск — и победоносная армия верховного шагнет через Волгу, соединится с армией идущего с юга Деникина, а дальше прямой путь на Москву.

Нельзя считать эти соображения и перспективные планы абсолютно беспочвенными. Если бы война шла только между двумя враждебными армиями, колчаковские генералы, пожалуй, оказались бы победителями. Роковая ошибка их состояла в том, что они преувеличивали значение чисто военной стороны борьбы и в то же время недооценивали, даже игнорировали факторы социально-политического порядка. Решающее значение в гражданской войне принадлежало именно последним — итого не понимало или не хотело признавать колчаковское высшее командование. Между тем факторы эти давали себя знать все чаще, и притом в нарастающих масштабах.

Переход в феврале 1919 г. башкирского корпуса на сторону Советов был первым серьезным признаком начинающегося в белой армии перелома отношений к борьбе вовлеченных в нее масс трудового населения. Дутову-не удавалось остановить разложение своей казачьей армии. С каждым днем теряла она свою боеспособность. И когда в апреле — мае 1919 г. надо было обеспечить левый открытый фланг Ханжина и овладеть Оренбургом, дутовские казаки провалили все дело. Не выполнили своей задачи также уральские казаки. Приказы Колчака действовать крупными конными массами в обход Уральска и Оренбурга в тыл теснимым с фрон-ia войскам 1-й и 5-й Красных армий остались на бумаге.

Классовое содержание гражданской войны оказало свое действие не только в казачьих армиях. В двадца-Iых числах апреля 1919 г. во время боев на р. Салмыш перешло на сторону Красной Армии около 1,5 тыс. мобилизованных недавно крестьян Троицкого уезда Челябинской губернии. Прямым результатом перехода было серьезное поражение корпуса генерала Бакича, попаявшего за один день свыше 2000 человек, 20 пулеметов и всю артиллерию. Двумя неделями позднее першило на сторону красных в районе г. Белебей свыше I тыс. солдат-украинцев из куреня имени Т. Шевченко. К этого же рода проявлениям происходящих в белой ярмии процессов и классовой борьбы следует отнести 1 вмовольный уход с фронта Ижевской бригады в сред-

209

|<| Опрокинутый тыл

них числах апреля 1919 г. на симбирском направлении.

Отмеченные факты не были, конечно, случайными, а для высшего белогвардейского командования даже неожиданными ²⁰². Сводки внутренних фронтов и донесения контрразведок давно уже указывали на нарастающее недовольство и обострение борьбы в тылу. Теперь волна революционного подъема хлынула из Сибири на фронт в виде маршевых пополнений и новых формирований. Они внесли глубокие изменения в морально-политическое состояние действующей армии, снижали резко ее боеспособность. Но самое убийственное для колчаковского командования было в другом. История войн говорила, что крепко держать армию в руках было всегда трудно в периоды больших отступлений и неудач. Тут могло быть всякое. Но та же история учила, что всякое большое наступление с яркими и большими политическими и военными целями всегда поднимало дух войск, благоприятно отражалось на их действиях. А тут получается наоборот: армия разлагается в ходе «победоносного» наступления!

Было бы искажением истории писать, что руководители колчакии не понимали угрозы. Ход событий на фронте и в тылу поставил перед ними четко и ясно простой вопрос: где искать решения задачи? Браться ли сперва за наведение спокойствия и порядка в тылу и в армии, а потом уже думать о крупных решающих стратегических операциях, или же попытаться уйти от настигающей действующую армию революционной волны немедленным и решительным продолжением наступления во что бы то ни стало? Второй вариант был признан более перспективным. Победы на фронте могли и шснить не только настроения в тылу и в армии. Они отрывали большие возможности захвата новых крупных источников сил и средств, не оставляли врагам бе-|(н"[ власти в самой колчакии времени взорвать ее изнутри. В расчет принимались еще два важнейших обстоятельства. Выступления и действия руководителей Антанты не оставляли никаких сомнений, что с каждым километром сокращения отделяющего белых от Москвы расстояния пропорционально возрастают шансы Колчака на признание его союзниками и на усиление помощи i их стороны ²⁰³. Весьма тревожные для белых сведения поступали из Советской республики. По призыву Коммунистической партии дружно, решительно и быстро поднялись советские люди на помощь Восточному фрон-| у. Десятки тысяч добровольцев — большевиков, революционных рабочих, комсомольцев — двинулись на во-| юк, опережая мобилизованных по декретам Совнаркома.

Таковы были вкратце наиболее важные моменты об-| Iнповки, в условиях которой Колчаку и его иностранным советчикам и руководителям приходилось в апреле ПН‘) г. принять решение о дальнейших действиях. В них ключ к пониманию того упорства, с которым и ставка, и Хнижин, и Гайда требовали наступления во что бы то ни стало, категорически отказываясь принимать во внимание какие бы то ни было возражения войсковых начальников ²⁰⁴.

Чтобы правильно понять ход дальнейшей борьбы, недостаточно, конечно, знать только указанные факты и явления. Важнейшее значение имеет уяснение вопросов: знало ли и учитывало ли советское командование положение в колчакии и состояние ее армии? Сумело ли оно и в какой именно форме использовать слабости противника? Слабости эти — производные от столкновения большого числа сил и факторов экономических, социальных, политических, военных и т. д. На их максимальное развитие с целью ослабления врагов и была по указаниям Центрального Комитета партии и лично В. И. Ленина направлена вся работа большевистского подполья по ту сторону фронта.

Весной 1919 г. Восточный фронт впервые ощутил результаты ее, и не только в виде роста числа перебеж-чиков-одиночек из белой армии. Несравнимо более важное значение имело падение боеспособности колчаковских войск, наиболее ярко проявившееся в фактах невыполнения целыми соединениями оперативных приказов командования, а также перехода на сторону красных. В этих условиях вопрос свелся к тому, чтобы использовать с наибольшим эффектом чисто военные слабости врага. Классическим образцом служат решения и действия командующего Южной группой войск Восточного фронта М. В. Фрунзе в апреле 1919 г. Для создания ударной группировки против наиболее опасной Западной армии Ханжина М. В. Фрунзе повернул главные свои силы тылом к Уральской и Оренбургской казачьим армиям и решительно двинул повернутые силы в новом направлении против нового противника (Ханжина), поручив сковать казаков на пятисоткилометровом фронте нескольким стрелковым и конным бригадам. Маневр блестяще удался, и ему Восточный фронт обязан своими победами над Колчаком в Поволжье летом 1919 г. Только глубокое марксистско-ленинское понимание того, как революционное классовое содержание гражданской войны влияет на ход операций, только глубокое знание противника, блестящее использование его слабостей и такое же блестящее использование сочувствия и революционных настроений рабочих масс городов Оренбурга и Уральска в первую очередь для увеличения своих сил дало М. В. Фрунзе основание принять и твердо до конца провести план действий, на который вряд ли решился бы в тех условиях кто-либо из старых военных специалистов. Гарнизоны названных городов (состоявшие в основном из местных рабочих) не только защитили их от захвата противником. Они сковали главные силы казачьих армий, оказав тем самым решающее влияние на всю оперативную обстановку Восточного фронта, и прежде всего в районе Южной группы его войск.