Решающую роль в провале антантовских планов создания в непосредственной близости от важнейших жизненных центров Советской республики сильной боеспособной белой армии играла мудрая ленинская внешняя и национальная политика. Она сорвала все усилия Антанты на вовлечение в общий фронт против Советской страны населения Финляндии и буржуазных в то время прибалтийских государств.
Была еще одна белогвардейская группировка — армия генерала Миллера, базирующаяся на район городов Мурманск, Архангельск. Высшее белогвардейское командование доколчаковского периода всегда считало, что главная задача этой армии (совместно с находящимися в том же районе войсками интервентов) нанести решительный удар с севера на города Котлас, Вологду — навстречу наступающим с Урала на Пермь, Вятку войскам сибирской контрреволюции. Об этом совершенно ясно говорится в приведенных выше белогвардейских документах. Установление взаимодействия северной и восточной групп интервентов и белых в районе Котлас, Вологда сулило врагам крупные успехи. Сибирские белые армии могли бы снабжаться не через порты Тихого океана, а через Архангельск, Мурманск, что во много раз ускоряло и облегчало бы их снабжение Антантой. Могла быть образована одна мощная группировка северных и восточных контрреволюционных армий в относительной близости от Москвы для нанесения прямого удара на нее и занятия других жизненных центров Советской республики. Возможность такого соединения признавалась вполне реальной и притом весьма опасной также командованием Красной Армии 185.
Содержавшиеся в документах указания такого рода привели к тому, что была создана и получила широкое распространение концепция, утверждавшая приоритет северного направления (Пермь, Вятка и далее на Котлас или Вологду) в качестве основного, главного, раз и навсегда данного для белых армий Урала и Сибири как при Колчаке, так и до него. Нам придется еще вернуться к этой концепции; здесь же нас занимает только вопрос о положении и значении группы Миллера весной 1919 г.
В дни наибольших успехов наступления армий Колчака в апреле 1919 г. начальник ставки его генерал Лебедев послал срочную телеграмму командующему Сибирской армией, действующей как раз на северном направлении. Лебедев сообщал, что на телеграмму его от 13 апреля о том, что для согласования действий армий Восточного фронта и войск архангельского командования необходимо поставить целью войскам этого командования очищение Северной Двины до Котласа для установления сообщения с Архангельском туда и обратно, генерал Миллер из Архангельска 23 апреля ответил, что «союзный главнокомандующий округом генерал Айрнсайд разрабатывает операцию, дабы со вскрытием рек главный удар направить на Котлас по Двине вверх» 186.
Вместо собственных комментариев к этому важному историческому документу, показывающему, что за год с лишним своего пребывания на захваченном ими Советском Севере интервенты все еще не были готовы к решительным действиям на решающем (как его называют многие наши исследователи) направлении, мы предоставляем слово посланному к Миллеру представителю ставки Колчака.
«Я делаю все усилия, — говорится в одном из донесений его, — чтобы побудить командование Северного фронта действовать активнее. Но, с одной стороны, фактическое командование в руках англичан, а с другой стороны, слабая рачительность русского командования и неуверенность в своих силах, обилие и бюрократизм штабов и худосочие отрядов и частей (на 3000 человек войска имеется целый штаб корпуса)... обрекают фронт на пассивное состояние. Если не последует коренная реорганизация штаба русских войск и если не будет заменен командующий армией генерал Марушевский другим лицом, как не понимающий и недооценивающий противника и не лишенный сепаратизма, — не только помощи от северного фронта ожидать нельзя, но и само существование Архангельска станет проблематичным»187.
Если к сказанному добавить, что численность войск сильно растянутого белого Северного фронта составила на главном —■ котласском — направлении максимально 20 тыс. человек, а против него действовали б-я и часть 7-й Красных армий *, то вряд ли требуются еще какие-либо доказательства того, что и армия Миллера не была той силой, которая могла играть какую-то важную роль в качестве участника комбинированного похода в начале 1919 г.
Телеграмма Лебедева интересна еще и другим. Даже на прямое предложение ставки Колчака начать действовать в дни, когда для колчаковских армий назревал кризис и удар на Котлас с севера мог иметь, безусловно, если не большое практическое военное, то, во всяком случае, крупное агитационное и моральное значение, — Миллер и Айрнсайд не нашли ничего лучшего, как только через десять дней ответить: «Операция такая разрабатывается и будет начата со вскрытием рек». А это означало, что фактически она переносится на июль. Внимания заслуживает и то, что наштаверх Лебедев спохватился только в средних числах апреля, что за помощью следует обратиться к Миллеру.
На основании цитат- и вышесказанного можно сделать только один вывод: подтверждается правильность оценки состояния сил и намерений наших противников, которую главнокомандующий Красной Армией И. И. Ва-цетис дал в своем докладе от 22 февраля 1919 г. на имя В. И. Ленина. «Если, — говорится в этом документе,— в настоящее время мы одерживаем крупные успехи на всех фронтах протяжением в 8000 верст с теми ничтожными силами, которые имеем, то это происходит оттого, что против нас действует разрозненный материально и духовно противник, не объединенный под одним
* На 1 апреля 1919 г. числилось:
в 6-й
армии
в 7-й
армии
штыков и сабель ....
.....17,8
тыс.
24,2
тыс.
орудий ..........
.....111
уу
192
)}
пулеметов ........
.... 447
уу
615
У)
пропеавтомобилей .....
......
уу
11
»
пропспоездов .......
.... 2
уу
3
уу
самолетов ........
.... 26
»
29
п
началом и который, как на востоке, так и на юге и западе, еще не успел сорганизоваться и вырасти в регулярную армию» 188.
В числе материалов, имеющих прямое отношение к рассматриваемому вопросу, следует в первую очередь назвать предложение, направленное 15 февраля 1919 г. У. Черчиллем Совету десяти в Париже. То была, можно сказать, первая проба пера старого врага Советов в его новом амплуа военного министра Англии. Черчилль предлагал «создать соответствующий орган для обсуждения вопроса о возможности соединенных военных действий держав союзной коалиции (Антанты. — Г. Э.), независимых лимитрофных государств (имеются в виду прибалтийские буржуазные республики Латвия, Эстония, Литва. — Г, Э.) и дружественных союзникам правительств России (белогвардейцев.— Г. Э.)» 189. Задача нового органа—опросить всех, в какой степени они готовы оказать военную помощь, и на основании этого подготовить план наилучшего использования всех соединенных ресурсов. Внимания заслуживает ряд моментов.
Почти год назад, а именно в марте 1918 г., на совещании руководителей держав Антанты в Лондоне было решено Брестский мир не признавать и развернуть широкую вооруженную интервенцию. То было, по существу, утверждение заправилами империалистов решений, ранее принятых на многочисленных совещаниях с участием менее ответственных представителей в Яссах, Париже и т. д. Плачевные для империалистов итоги истекшего первого года борьбы с Советами и вынудили Черчилля внести предложение о создании единого центра координации, но предложение его принято не было. Собственно говоря, ничего оригинального в предложении Черчилля и не содержалось: необходимость координации признавалась всеми, вопрос об этом поднимался уже ноябрьским совещанием в Яссах в 1917 г., потом генеральным штабом верховного командования Антанты в ноябре и декабре 1918 г. и в январе 1919 г., французским правительством в августе 1918 г. И т. д.
