— А что тут сделаешь? — развёл руками Артемьев.

— Надо на место ставить.

— Ставь, — хмыкнул боец с бандитизмом. — Тебя в офис к ним не пустят без решения суда. А суд у них на подкормке.

— Кому ты рассказываешь… Все равно будем зачищать. Давить хиву их поганую.

— А ты не знаешь, какие бабки они наверх платят? — усмехнулся Артемьев. — Не в курсе, какой хай поднимется? И с новым законом ты ничего с ними не сделаешь. Даже беспредел ментовский, как в былые времена, не устроишь, потому как прокуратура теперь на их страже. И прокуроры очень не любят превышающих власть ментов. Оборотней позорных, подбрасывающих стволы и наркотики честным ворам в законе. Ты не знаешь этого, Василий Семеныч? Не знаешь, как прокуроры за бабки наших оперов опускают? Не знаешь, что там, где деньги, правосудие бессильно? Так я тебе рассказываю…

— Все равно, — упрямился начальник МУРа. — Давай завтра ко мне. Подумаем, как им жизнь попортить. Куда удары нанести.

— Подумаем, — кивнул Артемьев. — Нанесём… Иголочные уколы… Может, даже убедим их шалить потише, чтобы спать нашему Госсобранию и Администрации Президента не мешать…

— А ты что предлагаешь? — зло посмотрел на своего коллегу начальник МУРа.

— Да ничего я не предлагаю… По совести если, то гнидить их надо. Стрелять, пока они всю страну не скупили и не продали… Скорпионов давят башмаком.

— Помечтай.

— Мечтаю, — криво улыбнулся Артемьев, повернулся и пошёл к ждущему его джипу.

С места происшествия он отправился в Региональное управление по борьбе с бандитизмом. Поднялся в свой кабинет, оформленный по скучному офисному лекалу — белые обои на стенах, мертвенные лампы дневного света, сейф, видеодвойка, длинный стол для оперсовещаний.

— Никита, зайди ко мне, — произнёс Артемьев, нажав на кнопку селектора.

Через минуту в его кабинете появился начальник отдела по борьбе с авторитетами подполковник Никита Денисенко.

— Ну что, Никита, — ласково начал Артемьев. — Посмотрел я, как твои подопечные тротилом друг друга по понятиям жить учат.

— «Кутаис»? Я же предупреждал, этим и должно было закончиться. Гиви после того, как его судья Измайловского суда за сто тысяч баксов отпустил, вообще стал кум королю, сват министру. Решил, что в городе ему никто не указ. Все у него теперь вокруг козлы, петухи и педерасты… Нарвался… Завтра татары Городскую думу взорвут, а грузины в отместку Госсобрание… Что делать будем, Олег?

— О, планов громадье, — заверил Артемьев. — Перво-наперво раздать под подпись задания негласному аппарату на выявление информации о лицах, имеющих отношение к данному взрыву. Провести внеочередные встречи.

— Толку-то?

— Как толку? — удивился Артемьев. — А задницу прикрыть?

— А… Знаешь, Олег, я тут философское умозаключение сделал.

— Интересно, какое.

— Задница в нашей конторе — это всеобъемлющее, философское понятие, — скривился в усмешке подполковник Денисенко. — Это источник всего сущего и итог.

— Объясни.

— Куда ни кинь, везде задница. Одни из кожи вон рвутся, делают карьеру, чтобы пристроить свою задницу в мягкое кресло. Взращивать её, драгоценную, лелеять. Чтобы она ездила на шикарной машине с синими номерами и чтобы не им, а их задницам, сидящим в этих машинах, гаишники честь отдавали… Скажи, не так?

— Близко к истине.

— Другие делают все, чтобы прикрыть задницу, — начальник отдела загибал пальцы. — Третьих хлебом не корми, а дай подчинённых в задницу отыметь. Есть и такие, которые не поднимут лишний раз задницу со стула — им удобнее, чтобы она меньше передвигалась в пространстве. Подавляющему же большинству наших коллег, у которых зарплата, как у дворника, вообще все до задницы…

— Ну да.

— А в целом вся наша правоохранительная система находится в полной заднице.

— Не забудь добавить, что есть ещё народ, который рвёт задницу, чтобы хоть что-то изменить, — добавил Артемьев.

— Есть, — согласился Денисенко.

— А так как мы именно из этого народа, то с нас и спрос особый.

— А ну его в задницу, — как-то устало произнёс Денисенко.

— Ладно. Поговорили, — хлопнул ладонью по столу Артемьев.

— Вон ещё, — начальник отдела протянул ему папку. — Меморандум по оперативной информации. За пять дней. Будешь читать?

— Конечно, — Артемьев взял листы с грифом «секретно». Недавно он завёл такой порядок, что оперинформацию, получаемую от агентурной сети управления, начали загонять в компьютеры и анализировать её, составлять меморандум, искать пересекающиеся моменты. На эту линию посадили несколько толковых ребят, склонных к аналитической работе. Неожиданно они дали две реализации, и тогда руководство въехало, что аналитики не только штаны протирают, но и способны на реальную отдачу.

Артемьев отмечал чёрной ручкой в справке-меморандуме более-менее значимые моменты. Так, прибыла группа домушников-гастролёров из Рустави. Источник утверждает, что они взяли две квартиры в Самаре. Проверить. Может, просто агент решил набить себе цену или подставить недругов. Не исключено, что воровская братва хитрушку устроила, чтобы узнать, не подстукивает ли их кореш. Проверять надо… Так, убийство пятилетней давности. Расклад, кто совершил. Чем доказывать? Вопрос. С поличным когда берут — суды и то отпускают. Но все равно следует отработать… Тут притон. Развращение малолетних, «голубые» дела. Фигуранты интересные — пара депутатов Госсобрания, крупный чиновник Министерства экономики, примелькавшаяся поп-звезда. Это пригодится. Реализовать такую информацию МВД никто не даст, но зато будет лишний козырь в рукаве. И для «Легиона» небезразлично — тут есть простор для шантажа. На таких крючках во многом держится влияние.

Остальное — мусор. Информационные отбросы. Выполнение плана по встречам и по получению информации.

Артемьев уже собрался положить обратно в папку меморандум, и тут взгляд наткнулся на последний абзац.

«…На встрече источник Лолита сообщила, что у её знакомой Анжелы живёт мужчина — лет 30-35, особых примет нет, лысоватый, с бородой, назвался Алексеем, учёный, занимается программированием. Скрывается от своих врагов…»

Сердце загрохотало.

Черт возьми! Это же Гурвич!

— Подойди, — сказала дежурная по этажу.

Лиля и Анжела уже пятый час сидели и пялились в телевизор. Все сплетни переговорены. А заказов нет и нет. День проходил впустую. Звонок дежурной означал вызов.

— Нам обоим? — спросила Анжела.

— Нет. Только ты…

— К хачам не пойду! — как заклинание, каждый раз повторяла Анжела.

— Тебя и не гонят… Не заставляй себя ждать, королева…

Анжела бросила трубку и передразнила:

— Не заставляй себя ждать… И вся важная из себя, блин! Куда нам до неё, блин! Прям дом на Рублёвке и счета в Америке!

— Сучка драная, — поддакнула Лиля. У обоих девчонок накопилось немало обид на диспетчершу. — Тоже подрабатывала в своё время. Теперь кто на неё позарится? Вот и строит из себя…

Так уж складывается, что девочки не любят бандерш, диспетчерш, распорядительниц женских тел. Бывают исключения. Вот года полтора назад была У Анжелы «мама», так в ней души не чаяли, за девчонок, как за себя, горой стояла. Как к дочкам относилась. Жалко, села за героин. Бес попутал переодетым ментам сто грамм герыча впарить. Каждый должен заниматься своим делом. И не лезть в чужие.

— Ну, я пошла, — Анжела поправила причёску.

— Чтобы тебе гринов побольше срубить, подруга… И чтоб тебе замуж предложили, — Лиля хмыкнула.

— Ясный перец. Принц из Индии.

— В Индии нет принцев, подруга…

— Ну и ладно…

Анжела поднялась к дежурной по этажу — сорокапятилетней строгой тётке, похожей на надзирательницу в женской колонии.

— На хату поедешь, — произнесла она хмуро.

— По хатам же не работаем! — возмутилась Анжела.

— Ничего. Я людей этих знаю… Двести американских рублей за ночь тебе помешают?

— Двести гринов? — Сердце Анжелы радостно ёкнуло. — Не помешают… Только чтобы не хачи и не садисты.