— 70-ю мехбригаду оставьте для обороны Фастова, остальными силами продолжайте наступление на Кожанку и Попельню. Потребуйте от людей бдительности: не исключены столкновения с отходящими частями противника.

Предупреждение командарма было не напрасным, и К- А. Малыгин вскоре сам в этом убедился.

Действуя в указанном направлении, корпус занял Кожанку. Наступила осенняя ночь — слепая, беззвездная. Уставшие после жарких боев за Киев и Фастов воины получили отдых и уснули крепким сном. На окраине села расположились бойцы батальона капитана Н. И. Симоненко. Рядом проходило шоссе, дальше из темноты проступали очертания заводского корпуса, в одном из помещений которого вместе с комкором разместились офицеры штаба 69-й мехбригады.

Казалось, ничто не предвещает опасности. Но кто из фронтовиков не знает, что нет ничего более тревожного на войне, чем тишина...

Внезапно шоссе вздрогнуло от разрывов гранат, загремели беспорядочные выстрелы — из пушек, минометов, автоматов,— окна завода осветились вспыхнувшим пламенем.

Схватка была недолгой, и когда генерал Малыгин с офицерами выскочил из помещения, все было кончено, лишь вблизи, на территории завода, пылала цистерна с горючим.

Что же произошло?

Водитель, решивший заправиться из этой цистерны, услышал на шоссе рокот моторов. Присмотревшись, определил: приближается вражеская колонна из двенадцати бронетранспортеров. Чтобы предупредить товарищей, выстрелил. В ответ гитлеровцы дали очередь и подожгли цистерну.

Капитан Симоненко быстро сориентировался, и его батальон обрушил на бронетранспортеры интенсивный огонь. Завязалась короткая, но жаркая схватка. Колонна была разгромлена.

Уцелевшие гитлеровцы сдались в плен и показали, что выбрали этот маршрут в полной уверенности, что в Кожанке находятся их войска. При той панике и неразберихе, которая царила в отступающих частях противника, это было неудивительно. А вот то, что наши воины так легко отделались — просто счастливая случайность.

Взятие Киева и Фастова открывало войскам 1-го Украинского фронта, которые нависли над северным крылом группы армий «Юг», реальную возможность для дальнейшего продвижения в западном и юго-западном направлениях. Немецко-фашистское командование, отдавая себе в этом отчет, в срочном порядке перебрасывало на* киевское направление все новые и новые силы из Западной Европы и с других фронтов. В районе Фастова и Белой Церкви скоплялись немецкие танковые дивизии. Пытаясь снова завладеть Киевом, гитлеровцы не отказывались и от мысли восстановить оборону по Днепру в целом.

Учитывая складывающуюся обстановку, командующий 1-м Украинским фронтом приказал Рыбалко приостановить наступление на Казатин и занять жесткую оборону в районе Фастова.

В эти дни Рыбалко постоянно находился в войсках. Лично проверял организацию танковых засад, противотанковых узлов сопротивления, создание минных полей на танкодоступных направлениях. Его присутствие, беседы с личным составом вселяли в бойцов уверенность в своих силах, возбуждали горячее стремление нанести врагу поражение и отстоять освобожденные районы.

В отражении непрерывных контратак противника большую роль сыграли самоотверженные действия инженерных войск армии. Сменивший погибшего М. В. Онучина полковник Матвей Поликарпович Камен-чук вместе с командиром 182-го армейского инженерномостового батальона майором Н. А. Жеребным под огнем противника организовали на подходах к Фастову минирование местности. А когда гитлеровцы разгрузили на станции Белая Церковь две свежие танковые дивизии н с ходу ввели их в бой, эти опытные военные инженеры создали минно-заградительные отряды, которые сорвали атаку противника и нанесли ему ощутимые потери. Уничтожение прорвавшихся к городу немецких танков довершили танкисты и артиллеристы.

В ожесточенных боях части и соединения нашей армии измотали противника и приостановили его контрнаступление на Фастов. Закрепляясь и усиливая оборону в занятом районе, мы продолжали сдерживать непрекращающийся натиск.

В ночь на 14 ноября по ВЧ на командный пункт армии позвонил Ватутин. Рыбалко доложил обстановку. Выслушав доклад, командующий фронтом поинтересовался:

— Как ведет себя противник? Имеете ли сведения о подходе новых танковых частей?

— Такими данными не располагаю, но противник ведет активную воздушную и наземную разведку боем,— ответил Павел Семенович.

Ватутин попросил командарма взять карту и ознакомил его с положением на центральном участке фронта:

— Не добившись успеха под Фастовом, немецко-фашистское командование сосредоточило в районе Корннн, Ходоров крупную танковую группировку. 13 ноября она перешла в контрнаступление и нанесла мощный удар по войскам фронта. Не считаясь с потерями, противник рвется к Брусилову, стремясь выйти на шоссе Киев — Житомир, с тем чтобы нарушить эту важную для нас коммуникацию и, расчленив наши войска, отрезать житомирскую группировку.

Слушая командующего фронтом и делая пометки на карте, Рыбалко поймал себя на мысли, что сейчас последует приказ на передислокацию. И действительно, Ватутин отдал распоряжение:

— Передайте занимаемую полосу обороны частям 38-й и 40-й армий. По мере высвобождения ваших танковых соединений ускоренным маршем проведите сосре- I доточение армии в район Плесецкое, Брусилов, Малин, Макаров, южнее Радомышля.

Через час армия пришла в движение.

...Стремясь выполнить приказ Гитлера — снова овладеть Киевом, ликвидировать Киевский стратегический плацдарм и отбросить советские войска за Днепр,— немецко-фашистские войска перешли в решительное контрнаступление. После жестоких боев они вступили в Житомир, всего семь дней назад освобожденный 1-м гвардейским чавкорпусом, генерала В. К. Баранова. Им удалось овладеть городами Черняхов, Коростышев, Брусилов. Гитлеровцы продвинулись по шоссе Житомир — Киев и стояли уже в 60-ти километрах от столицы Советской Украины.

В эти напряженные дни офицеры политотдела 3-й гвардейской танковой армии, политработники корпусов и бригад постоянно находились в войсках, помогали партийному и комсомольскому активу повышать боевой дух личного состава частей и подразделений, ободряли воинов и воодушевляли их личным примером. Призыв Военного совета «Отстоим родной Киев, не дадим врагу прорваться к Днепру!» нашел самый горячий отклик в сердцах гвардейцев.

Вплоть до 24 декабря мы вели тяжелые, кровопро-. литные бои в главной полосе обороны войск фронта. В этих боях солдаты и офицеры армии показали хорошую боевую выучку и высокий наступательный порыв. Упорная борьба за каждый опорный пункт и неожиданные переходы танковых бригад в контратаки свели на нет яростный натйск гитлеровцев. Замысел немецко-фашистского командования вновь овладеть Киевом усилиями войск фронта был сорван. Началась подготовка к наступлению.

Однако перед началом наступления возникли серьезные трудности. Как назло, резко изменилась погода: потеплело, пошли дожди с мокрым снегом — и дороги развезло. Что делать?

Командующий собрал Военный совет. Из докладов начальника тыла генерала Николаева и армейского интенданта полковника Шигина выяснилось, что армия располагает кожаной обувью для замены валенок только на 40 процентов общей потребности, имеет до трех

суточных норм продовольствия, немногим более одной заправки горючего и до 1,2 боекомплекта снарядов и мин всех калибров.

Доклад генерала Соловьева был еще менее утешителен. Он доложил, что у 12 процентов боевых машин изношена ходовая часть. Восстановить их без запасных частей не представляется возможным, а резерв исчерпан.

Рыбалко прервал совещание и здесь же, в присутствии членов Военного совета, позвонил по ВЧ начальнику тыла фронта генералу Н. П. Анисимову и попросил удовлетворить заявку армии. Генерал Анисимов ответил:

— Удовлетворить не можем. На складах фронта нет того, что вы просите.

Павел Семенович немедленно связался с Москвой, с начальником тыла Красной Армии генералом А. В. Хрулевым и доложил ему о состоянии материально-технического обеспечения 3-й танковой.