Поздоровавшись с прибывшими, командующий фронтом открыл совещание, предварительно пояснив, чему оно посвящает; ся. Рокоссовский, вооружившись указкой, подошел к карте.
- Как вы знаете, главный удар наносился силами левого фланга армии Батова и танковой армии Родина, - говорил он, глядя на присутствующих, и лишь изредка поворачивался к карте, чтобы убедительней подтвердить свою мысль. - Левее наступала стрелковая бригада Банковского и корпус Крюкова. Активные действия 70-й армии должны были сковать противника и обеспечить наступление на главном направлении. По пограничники, всегда славившиеся высокими боевыми качествами, на этот раз подцели. С первого дня бои приняли ожесточенный характер. Противник успел усилить свою танковую армию на орловском плацдарме. - Рокоссовский глянул на полковника, который, казалось, чувствовал себя среди больших чинов не в своей тарелке. - Успех обозначился лишь на левом крыле фронта. Бригада Банковского прорвала на узком участке оборону противника на всю тактическую глубину. Что в такой ситуации можно было сделать?
- Развивать успех, - пробасил Малинин.
- Вот именно, что мы и сделали, - сказал Рокоссовский. - В прорыв были введены сначала часть механизированных сил и кавалерийский корпус, а затем пошла и вся танковая армия. Па мой взгляд, ни один стратег против таких действий возражать не станет. - Рокоссовский снова повернулся к карте. - Но когда передовые части находились где-то на пятидесятом километре, пленные показали, что противник против вклинившихся войск ввел новые силы. Меняется обстановка, и мы принимаем новое решение. Батов поворачивает силы для оказания помощи прорвавшимся, а Крюков и Санковский получают приказ - остановить продвижение на запад, перейти к обороне, вести интенсивную разведку и ждать Батова. Но, скажем откровенно - генерал Крюков нарушил приказ и остановился только в 120 километрах от основной линии фронта, тем саМым добровольно загнав себя в мешок. - Рокоссовский сел за стол и, повернувшись к генералу Крюкову, спросил: - Владимир Викторович, объясните, как это понимать?
Крюков встал и, сцепив пальцы рук, сказал:
- Я виноват, товарищ командующий. Увлекся. Надоело отступать, вот и понесло меня.
- Вы тоже увлеклись, и вас понесло, Иван Ильич? - спросил Рокоссовский.
- Такая перспектива, попробуй тут удержаться, - ответил простуженным голосом Санковский. - Атака шла как по маслу.
- Что думает по этому поводу генерал-лейтенант Родин?
- Я вот что думаю, товарищ командующий фронтом, - поднялся генерал. - Коль они добились такого успеха, то не было никакого резону отходить. Казалось, еще небольшое усилие и мы откроем фронту выход к Днепру. - Он посмотрел на генерал-полковника. - После сосредоточения войск на курском выступе разве Днепр не был нашей заветной целью?
- Конечно, был, - улыбнулся Рокоссовский.
- Так вот, товарищ командующий, Крюкова и Санковского я обвиняю в самовольном отходе, и они должны отвечать за это перед судом военного трибунала. Поступи они иначе, мы бы, может быть, сегодня готовились к переправе через Днепр. Они нарушили требования приказа товарища Сталина № 227 и обязаны нести полную ответственность за это.
- Константин Федорович, Ваше мнение?
- У меня создалось впечатление, что товарищ Родин не командующий армией, которая принимала участие в этом злополучном прорыве, а судья, не нюхавший пороху, - сказал Телегин. - Он тут явно перегибает палку. - Он неодобрительно посмотрел на генерал-лейтенанта. - Вам, товарищ Родин, прежде чем делать такие выводы и информировать представителей Ставки, не мешало бы проконсультироваться со своими непосредственными начальниками. Вот так я мыслю.
Родин покраснел и, сверкнув глазами с сторону члена Военного Совета, уставился в пол.
- Спасибо, - произнес Рокоссовский. - Что думает по этому поводу начальник штаба?
Малинин подошел к карте и подробно рассказал об операции отхода войск. В заключение произнес:
- Крюков и Санковский, осознав свою ошибку, отошли организованно и помогли вывести из-под удара значительные силы. Это смягчает их вину. А что касается командарма Родина, то ему мой такой совет: смотреть на дело не только со своей колокольни.
- Я думаю, что Крюков и Санковский за непослушание заслуживают сурового наказания, - подвел итог Рокоссовский. —, Но если учесть патриотический порыв этих командиров, их добросовестное заблуждение и то, что они, занимая оборону на широком фронте, без резервов, при очень низкой плотности боевых порядков, сумели выбраться из мешка, то вполне можно обойтись и сегодняшним разговором. Самое главное, чтобы этот фронтовой инцидент пошел всем нам на пользу. - Он подошел к окрыленным Крюкову и Санковскому и пожал им руки: -Впредь горячку пороть не следует. Намотайте это себе на ус.
- Мы уже намотали, - улыбнулся Крюков.
Родин растерянно смотрел по сторонам и был готов к тому, что командующий фронтом устроит ему заслуженную головомойку.
Задержав командарма, Рокоссовский, улыбнувшись, произнес:
- Ну что ж, Алексей Григорьевич, могучий Днепр будем переплывать вместе.
- Так точно, товарищ генерал-полковник, вместе, - только теперь повеселел Родин. - Извините меня, я все понял.
- Вот и прекрасно, - подал ему руку командующий фронтом.
Глава восемнадцатая 1
После ожесточенных сражений зимой 1942 - 1943. годов на фронте наступило относительное затишье, продолжавшееся до июня 1943 года. Воюющие стороны извлекали уроки из прошедших боев, намечали планы дальнейших действий. Руководство фашистской Германии жаждало реванша за поражение под Сталинградом, пытаясь захватить инициативу и повернуть ход войны в свою пользу. По сути дела, оно шло ва-банк, готовя к сражению свои лучшие силы. В ходе наступления на Курск немцы планировали уничтожить войска Центрального и Воронежского фронтов и имеющиеся на этом направлении стратегические ре-зёрвы. Операции было присвоено кодовое название «Цитадель».
Успех под Курском открывал дорогу дальнейшему наступлению на Восток. После этого предполагалось провести операцию «Пантера» - окружение и уничтожение войск Юго-Западного фронта. Затем гитлеровцы планировали ударить в северо-восточном направлении, чтобы перерезать связь Москвы с южными районами страны.
Подготовка к летне-осенней кампании проводилась с большим размахом. Была объявлена «тотальная мобилизация» людских и материальных резервов Германии и порабощенной Европы. Особое внимание уделялось производству новых типов тяжелых танков и штурмовых орудий.
Всю силу удара гитлеровское командование решило сосредоточить на очень узких участках у основания выступа фронта, который образовался под Курском в ходе зимнего наступления. Мощным ударом немцы рассчитывали быстро прорваться к городу, окружить и уничтожить самую крупную группировку советских войск.
На Курском направлении фашисты сосредоточили пятьдесят дивизий, около миллиона солдат и офицеров, около десяти тысяч орудий и минометов, более двух тысяч самолетов. Накануне наступления Гитлер в приказе офицерскому составу войск, участвовавших в операции «Цитадель», писал: «Численность личного состава у нас поднята до высшего возможного предела». В тех же патетических тонах было выдержано и его обращение к солдатам: «Могучий удар, который постигнет сегодняшним утром советские армии, должен потрясти их до основания. И вы должны знать, что от исхода этой битвы может зависеть всё».
Несмотря на то что к лету 1943 года Советская Армия уже превосходила противника в силах и держала в руках стратегическую инициативу, советское командование решило создать в районе курского выступа мощную, глубоко эшелонированную оборону. План предусматривал: в упорных боях измотать ударные группировки противника, а затем перейти в контрнаступление и завершить их разгром. В дальнейшем было предусмотрено развертывание общего стратегического наступления в юго-западном направлении.
Задача по отражению наступления противника возлагалась на войска Центрального и Воронежского фронтов, которыми командовали К. К. Рокоссовский и Н. Ф. Ватутин. В составе этих фронтов было сосредоточено свыше 1,3 миллиона человек, 19 тысяч орудий и минометов, 3,4 тысячи танков и самоходных артиллерийских установок, более двух тысяч самолетов. В тылу курского выступа был развернут стратегический резерв Ставки -Степной фронт.
