Вероятно, дезинформация ввела фашистов в заблуждение, и они решили унести ноги из города. Впоследствии пленные гитлеровцы это подтвердили.

Итак, задача, поставленная командующим фронтом, была выполнена - Сухиничи находились в наших руках.

Когда вечером Рокоссовский доложил в штаб фронта: «Сухиничи взяты. Город очищается от автоматчиков», - оттуда последовал немедленный ответ: «Рокоссовскому и Лобачеву. Взяты ли Сухиничи? Что значит «очищаются от автоматчиков»? Ответьте, есть ли в городе немцы?» На что Рокоссовский ответил, что штаб его находится в городе.

В Сухиничах были видны следы поспешного бегства фашистов. На улицах валялись брошенная техника, горы боеприпасов. Во дворе, где квартировал фон Гильс, находилась новенькая легковая машина.

Немцы в шести километрах южнее города организовали прочную оборону. К вечеру в штаб фронта повалили корреспонденты, известные писатели. Некуда было деваться - пришлось отмечать успех нового соединения. Как же, взят такой важный железнодорожный узел, да еще без крови. Словом, был повод хотя бы немножко расслабиться.

В железнодорожной столовой был накрыт стол. Стараниями Ильи Эренбурга и Лобачева нашлись и горячительные напитки. У стола хлопотали две симпатичные девушки. Поначалу они растерялись перед наплывом именитых гостей, а потом притащили из соседних домов стулья, Чашки, тарелки, ножи и вилки.

Пока собирались гости, Рокоссовский дал ряд распоряжений Малинину, проверил, как выполняется приказ по нейтрализации артиллерийских точек противника, цз которых велся огонь по городу.

Когда он вошел в столовую, его встретили аплодисментами. В хорошо подогнанной форме генерал-лейтенанта, высокий, стройный, с улыбающимися синими глазами, он выглядел сегодня моложе своих сорока пяти лет.

Держался он просто, естественно, как человек, не умеющий подделываться под чьи-то вкусы и настроения. На его мужественном, обветренном войной и морозами лиде отражалось все, чем он жил в эту минуту, - удовлетворение от того, что он сегодня сделал для освобождения города. Ему было лестно находиться в обществе этих людей.

Он занял в центре стола отведенное для него место и сразу же подчинился общему настроению: поднимал тосты, смеялся, рассказывал анекдоты, улыбался женщинам, которые тянулись к нему, как бабочки на свет. Он чувствовал себя своим среди этих ярких, интеллигентных людей.

Веселое настроение не покидало Рокоссовского до тех пор, пока он не переговорил со знакомым газетчиком Л. Кудреватых.

- Вы что-нибудь узнали об Андрее Белозерове? - спросил генерал. .

- Да; узнал, - ответил Кудреватых.

- Он жив?

- Говорят, жив.

-Где он?

- В НКВД мне дали справку, что Андрей Белозеров находится под следствием.

- В чем его обвиняют?

- Они мне об этом не сказали, сославшись на тайну следствия.

Где-то рядом разорвался снаряд, и в столовой со звоном посыпались стекла. Застолье оборвалось в самый разгар душевных бесед. Гости засуетились, смущенно стали прощаться, будто стыдясь своей торопливости, и быстро разошлись.

3

Потерпев поражение под Москвой, немцы не потеряли обороноспособности. Они продолжали перебрасывать войска с запада и укрепляли оборону. Ее основу составляли опорные пункты, расположенные в селениях или в рощах, промежутки между ними минировались, простреливались, усиливались проволочными заграждениями. Под домами строились блиндажи с бойницами для широкого обстрела. Танки закапывались в землю и представляли собой артиллерийско-минометные точки.

В начале февраля поступила директива фронта. Она требовала: «Удерживая прочно Сухиничи, наступательными действиями продолжать изматывать противника, лишая его возможности прочно закрепиться и накапливать силы».

Эта директива застала командарма на КП в Сухйничах. Она вызвала у него сомнения, но он никому об этом не сказал и поехал обследовать войска, пытаясь разобраться в причинах слабой эффективности нашего наступления. Вернувшись из войск, он поделился своими впечатлениями с коллективом управления армии.

Рокоссовский пришел к выводу: в сложившейся обстановке мы не в состоянии достичь решающего успеха в наступлении. Своими мыслями он решил поделиться с командующим фронта Жуковым.

- Ну, выкладывай, что у тебя наболело, - сказал командующий фронтом, когда Рокоссовский прибыл на КП, который располагался в лесу на окраине села в доме лесничества.

Жуков, заложив руки за спину, мерил тяжелыми шагами конференц-зал лесничества и, нахмурив брови, приготовился слушать командующего армией.

Рокоссовский, облокотившись одной рукой на трибуну, стоял у стола и следил за выражением лица своего непосредственного начальника.

- Что молчишь, говори, - сказал Жуков, повернувшись к командарму.

- Георгий Константинович, — начал осторожно Рокоссовский, - мне не совсем понятно, как можно «изматывать противника наступательными действиями, лишая его возможности прочно закрепиться и накапливать силы».

- А точнее можно?

- Противник заранее подготовил оборонительные рубежи и уже основательно на них закрепился, - продолжал Рокоссовский. - Гитлеровская Германия не связана военными действиями на западе, и помешать накапливать ей силы за счет переброски войск мы никак не можем. Наша армия такими средствами не располагает.

- Так, так, - с раздражением в голосе произнес Жуков.

- Изматывая противника, мы будем больше изматывать себя, - сказал командарм и пристально посмотрел на Жукова.

- Почему? - Жукову показалось, что в словах Рокоссовского звучит неприкрытый вызов его директиве.

- Одно дело изматывать противника оборонительными действиями, добиваясь уравнивания сил. Но чтобы изматывать его наступательными действиями, когда соотношение сил не в на-шу пользу, я этого понять не могу.

- Как это не в нашу пользу? - остановился Жуков напротив Рокоссовского. Он окинул его острым взглядом и после паузы сказал: - По количеству дивизий мы его превосходим.

- Но по качеству отстаем. - Рокоссовский подошел к заранее вывешенной им карте и, вооружившись указкой, продолжил: -Здесь нанесены полки и дивизии, которые занимают оборону на нашем участке. Численность личного состава немецких дивизий в 8-10 раз больше, чем наших. Разведка докладывает, что из дивизий немцев, понесших большие потери, весь рядовой и командный состав передается для укомплектования других соединений, а командование и штабы выведены в тыл для нового формирования.

- Ты предлагаешь учиться у фашистов?

- Разумному учиться не грех и у противника.

- Ничего себе предложение.

- А мы что делаем? - сказал Рокоссовский и, когда Жуков повернулся к нему лицом, добавил: - Продолжаем изматывать свою терпеливую пехоту. В наших подразделениях не только мало солдат и командиров, но не хватает пулеметов, артиллерии, а о танках И говорить нечего. На сухиничскую операцию я наскреб всего лишь десяток машин.

- Ну и что же предлагает твоя умная голова? - с плохо скрываемой иронией спросил командующий фронтом, продолжая расхаживать по комнате.

- Несостоятельность наступательной затеи очевидна. Она выгодна только противнику. - Рокоссовский положил указку и подошел к столу. - Вместо бесцельного наступления надо использовать отвоеванное у противника время на подготовку войск к предстоящей весенней операции. Для этого надо перейти к прочной обороне и пополнить войска личным составом и техникой.

- Ты представляешь, какие трудности переживает страна? - повысив голос, спросил Жуков. - Где мы это все сразу возьмем?

- Вот поэтому спешить не надо - война только начинается.

- До этого мы, выходит, не воевали? - покраснел Жуков. -Константин Константинович, вместо того, что ты тут наговорил, надо подумать о том, как выполнять задачу, поставленную фронтом, Ставкой и Генеральным штабом.

- Что ж, я высказал свое мнение и при нем останусь, — совершенно искренне сказал Рокоссовский. - Что касается директивы фронта, то я ее обязан выполнять.