- Оставив нас с Говоровым, - продолжал Рокоссовский, потушив сигарету в пепельнице, - Жуков ушел в соседнюю комнату. Мы принялись обмениваться взглядами на действия противника и мнениями о том, как ему противостоять. Вдруг, хлопнув дверью, вбегает Жуков. Вид у него был грозный и возбужденный. Повернувшись к Говорову, он срывающимся голосом, закричал: «Ты что? Кого ты приехал учить? Рокоссовского? Он отражает удары всех танковых дивизий и бьет их! А против тебя пришла какая-то паршивая пехота и погнала на десятки километров!.. Вон отсюда!!.. Если не восстановишь положения...» Он так загнул, что хоть уши затыкай.

Малинин расхохотался таким смехом, что, казалось, его красное лицо может лопнуть от перенапряжения.

—Бедный Говоров, - усмехнулся командарм, - не мог вымолвить ни слова. Он тут же ретировался, забыв на столе свою трубку.

~ А что там произошло с армией Говорова? - уточнил Малинин, вытирая слезы.

- В этот день с утра противник, подтянув моторизованную дивизию, перешел в наступление и продвинулся до 15 километров. Это как раз в то время, когда они ехали к нам.

Близко к полуночи Рокоссовский зашел в свой домик, разделся и залез под одеяло. Впервые за многие дни обстановка на фронте была спокойной и можно было без спешки передохнуть, собраться с мыслями.

■ Многообразная и беспокойная жизнь заполнила все его существо*'Мысли его постоянно вертелись вокруг армейских дел. Он ду-мал о Панфилове и жалел, что он не дожил до того дня, когда еГО гвардейцы-панфиловцы пойдут в атаку на фашистов. Мысли уст-

ремились к Доватору - таких мужественных и способных командиров, как он, ему редко приходилось встречать на военных дорогах. Но его измотали непосильными задачами, и теперь в каждом полку кавалеристов осталось лишь по 60-100 бойцов. Он вспомнил командира 1-й гвардейской танковой бригады, который после тя-желых боев обратился в Военный Совет армии с просьбой предоставить бригаде два-три дня на приведение материальной части в порядок. И он, командарм, поступил несправедливо, дав ему ответ;

«Обстановка сейчас такая, что нет времени думать о передышке, ценность представляет каждый солдат, если он вооружен. Деритесь до последнего танка и красноармейца. Этого требует обстановка. Налаживайте технику в процессе боя и походов». Конечно, неутешительная телеграмма. Но выхода другого не было - противник едва не прорвал оборону именно у него, у Катукова, на Истринском направлении.

Незаметно мысли перекинулись на жену и дочь. На его запросы в соответствующие инстанции пока никто толком не ответил. Да и сколько он сделал этих запросов - всего лишь три. Не до этого теперь людям - все работают на борьбу с фашизмом и личные дела ушли на второй план.

Через несколько минут он забылся крепким солдатским сном.

2

В начале декабря в Подмосковье пришла настоящая зима. Температура воздуха понизилась до 30 градусов. Искристый снег, словно живой, скрипел под ногами солдат. Сугробы, как северные медведи, катались по полям. Дышал стужей и сыпал в глаза снег. Из труб уцелевших деревенских изб поднимались темно-голубые клубы дыма и мягкой куделью стлались по земле. В глубоком снегу, будто трудолюбивые кроты, бойцы рыли траншеи и ходы сообщений. Команды подавались вполголоса -чувствовалось напряжение перед наступлением.

В 10 часов утра 7 декабря после 13-минутной артиллерийской подготовки части 16-й армии начали атаку крюковского укрепленного узла немцев. Сражение продолжалось днем и ночью. Только 8 декабря Крюково и соседние населенные пункты были освобождены. На поле боя фашисты оставили 54 танка, 120 автомобилей и два 300-миллиметровых орудия, из которых они собирались обстреливать Москву. Так армия Рокоссовского начала наступление под столицей.

Вечером готовилось распоряжение войскам на следующий день наступления.

- Гитлеровцы поспешно отходят на заранее подготовленный рубеж, - докладывал Малинин. - Наступление развивается успешно. - Низкорослый, крепкий, он склонил русую густую шевелюру над картой и уверенным, чуть более бодрым, чем обычно, голосом продолжал: - Соседняя 20-я армия, тоже продвигается вперед, хотя и замедленными темпами. Сосед слева, 5-я армия, идет на запад.

В это время открылась дверь и с шумом ввалилась целая ватага корреспондентов газет, радио и кинооператоров. Они всегда были желанными гостями в армии Рокоссовского и находили там внимание и поддержку. Но в этой обстановке они явно мешали работать - пытались брать интервью у командарма и Лобачева.

Не желая обижать представителей прессы, Рокоссовский нашел выход. Взглянув на тикавшие на стене часы-ходики, где вместо гирь висели грузила, завернутые в просаленные кусочки брезента, он, подмигнув Лобачеву и Малинину, сказал:

- Товарищи, будьте осторожны и не дотрагивайтесь до этих часов.

- Почему? - спросил оператор.

- Они заминированы.

Рокоссовский сказал это самым серьезным тоном, а эти люди уже хорошо знали, что командарм пользовался репутацией человека, способного пренебречь смертельной опасностью. Через несколько секунд прессу как корова языком слизнула.

- Меня больше всего беспокоит Истринское направление, — сказал Рокоссовский.

- Мы не воспользовались как следует этим рубежом, гитлеровские генералы своего шанса не упустят, — сказал Лобачев.

- Я тоже так думаю, - поддержал его Малинин. - Тут надо кумекать, что мы можем им противопоставить.

- Преодолеть с ходу этот рубеж мы не сможем, - сказал командарм и подошел к карте. - А что, если создать две подвижные группы и поставить им задачу обойти водохранилище? Катуков со своими танкистами обойдет его с юга, танкисты Ремизова это же Самое сделают с севера.

- Оригинальный замысел, - улыбнулся Лобачев.

- Я тоже «за», - произнес Малинин.

— Раз есть поддержка этой идеи, то давайте оформлять распоряжение, - по-юношески задорно сказал Рокоссовский.

Вскоре бои шли на подступах к Истринскому рубежу. Командарм находился в центре полосы наступления, где сражались сибиряки Белобородова.

Только что прошел легкий снежок; холодный северный ветер, постоянный спутник нынешнего декабря, гнал по небу серые клочья облаков; в промежутках между ними выглядывала луна, словно уточняла, что творится на поле боя. В ее тусклом свете на мгновение появлялись танки, а за ними - нестройные колонны солдат. В .валенках, шубах и маскхалатах они едва поспевали за рычащими машинами, стараясь не упустить снежную колею. Сибиряки с ходу сминали разрозненные отряды противника, прикрывавшие отход основных сил, и стремительно приближались к реке Истре.

Утром 13 декабря во всех центральных газетах на первых страницах были напечатаны портреты командующего фронтом Жукова и командующих армиями, в том числе и Рокоссовского. Под портретами крупным шрифтом было набрано сообщение Верховного Главнокомандования о первых шагах контрнаступления под Москвой. Были там и такие строки: «Войска генерала Рокоссовского, преследуя 5-ю, 10-ю и 11-ю танковые дивизии, дивизию СС, 35-ю дивизию противника, заняли город Истру». С этого момента Рокоссовский перестал быть для советского народа генералом «Р» (так официально называла его пресса). Не раз битый противник знал это имя уже давно.

Отступая, фашисты уничтожили все переправы на реке Истре и взорвали дамбу на водохранилище. Гигантский поток воды, разлившийся до 50 километров, преградил путь наступающим. Отдельные подразделения пытались преодолеть водный поток с ходу, но их постигла неудача, и они вынуждены были вернуться на восточный берег. В этот момент Рокоссовский ввел в бой подвижные групцы. Они создали угрозу окружения гитлеровцев, и те начали отходить.

Одновременно дивизия Белобородова приступила к форсированию бушующего ледяного потока. Командарм наблюдал за переправой. Правый берег Истры, где находились немцы, был покрыт лесом и возвышался над противоположным берегом. Оттуда, не переставая, летели снаряды и мины.

Командиры отдавали распоряжения и вместе с подчиненными садились на плоты, ворота, заборы, бревна, коряги и шестами, досками, руками приводили их в движение.