Армия не смогла прорвать оборону и освободить Смоленск. Это было ей не под силу. Но она отвлекла значительную часть резервов противника, которые предназначались для Ельнинского выступа. 6 сентября войска 24-й армии освободили город Ельню. В немалой степени способствовала этому армия Рокоссовского. Ее заслуги были признаны: ряд дивизий стали именоваться гвардейскими, а командарм 11 сентября получил очередное воинское звание генерал-лейтенанта.

4

В сентябре генерал И.С. Конев был назначен командующим Западным фронтом. 19^:ю армию возглавил Лукин, 20-ю - генерал Ерщаков. На участке 16-й армии и у соседей в основном было спокойно. Штабы трех армий держали друг с другом связь и совершенствовали взаимодействие.

Командующий армией со штабом разработали подробный план действий на занятом рубеже, где предусматривалось дать решительный отпор наступлению противника. В то же время, учитывая горький опыт боев с превосходящими в несколько раз силами немцев, был предусмотрен и второй вариант - противнику удалось прорвать оборону. Тогда войска, нанося врагу максимальный урон, организованно отходят и закрепляются на новом рубеже. Рокоссовский считал, что таким методом можно ненцев измотать, обескровить и в конце концов перейти в контрнаступление. Только таким образом можно сберечь силы и не дать фашистам растерзать части и соединения.

Как ни настаивал командарм на своем варианте, Конев категорически отверг его предложение. Между ними по этому поводу состоялся резкий телефонный разговор.

- Вторая часть твоего плана размагничивает людей, - говорил Конев, - и настраивает их на отступление. Это я утвердить не могу.

- Иван Степанович, эта ошибка может нам дорого стоить.

- Война требует жертв. Не уговаривай, утверждать не буду.

- Противник во всех отношениях еще сильнее нас. Надо правде смотреть в глаза. Инициатива пока за ним, и, когда очевидно поражение, организованный отвод войск - единственный разумный выход.

- Только жесткая оборона может спасти нас от поражения, -настаивал на своем Конев.

- Жаль, что мы ничему не научились. Я подчинюсь. Мне тоже хочется, чтобы я оказался неправ.

¥

К концу сентября в штаб 16-й армии прибыл командарм 19-й -генерал Лукин. На поляне среди пожелтевшего леса и пожухлой травы из свежих берез была сооружена сцена, и на ней выступали московские артисты. Мужской хор из пары десятков мужчин разбудил лесную тишину.

. Вставай, страна огромная.

Вставай на смертный бой С фашистской силой темною,

С проклятою ордой.

Находясь в сторонке вместе с Лукиным, Рокоссовский исподволь наблюдал за суровыми и напряженными лицами солдат я командиров, слушающих эту святую для всех песню. О чем они теперь думают? На что надеются каждый в отдельности и все вместе? Думают ли о том, что, может быть, завтра не будет кого-то в живых? Он прислонился плечом к березе и думал, что слова и музыка песни обладают каким-то волшебством и заряжают его душу оптимизмом и верой в победу.

После хоровых песен баянист, наклонившись к мехам, отчаянно заиграл плясовую. В такт музыке дробно застучали пять пар ног. Парни перед девушками извивались, прыгали вокруг вприсядку, а те кружились, с вызывающей улыбкой вздрагивали, и снова вихрь танца носил их по неровной сцене. Ноги их обнажились выше колен, и видны были кружева панталон.

Солдаты аплодировали, переговариваясь между собой, и улыбались так, что уши уходили к затылку.

- Песни и танцы - это хорошо, - сказал Рокоссовский, удаляясь с Лукиным в лес. - В данный момент мне не нравится затишье на немецкой стороне. Не перед бурей ли это, как ты думаешь?

- Да, меня тоже это волнует, - ответил Лукин, прихрамывая.

На следующий день оба командарма провели по отдельности силовую разведку. Пленные фашисты показали, что в тылу на ярцевском направлении появились новые танковые и моторизованные части. В связи с этим генералы приняли меры по усилению войск, прикрывающих главную магистраль Вязьма - Смоленск.

Вечером 5-го октября пошел холодный осенниидождь. Он не переставал несколько дней подряд и с шумом заливал оборонительные позиции. Все вокруг заполнила серая застоявшаяся мгла. Солдаты ежились от сырости. Командарм проверял прочность обороны на шоссе Смоленск - Вязьма. В зеленой накидке с капюшоном он обходил одну траншею за другой. Он подошел к солдату, укрывшемуся плащом.

- Вы же так ничего не видите?

- Зато слышу, как немцы начинают болтать! - ответил резко солдат, не поворачивая головы.

- Товарищ солдат! - повысил голос командир полка, сопровождавший командарма. - Кто вы такой?

- Рокоссовец я, - буркнул солдат.

Генерал улыбнулся и направил бинокль на немецкие окопы.

- Я фамилию вашу спрашиваю.

- А кто ты такой, чтоб я тебе свою фамилию выкладывал?

Командир полка от такой дерзости солдата готов был взорваться, но успокаивающий жест Рокоссовского остудил его пыл.

- С вами разговаривает командующий армией, - сказал, сжимая губы, майор.

- Кто? - произнес солдат из-под плаща. Он небрежно снял капюшон и вдруг подскочил, словно его ошпарили кипятком. -Виноват!

- Не надо кричать, рокоссовец, противник услышит, - усмехнулся генерал и, нагнувшись, пошел дальше по траншее.

Рокоссовский всегда ходил по передовой без свиты. Он любил сам наблюдать, общаться с солдатами, узнавать их настроение. Собственное мнение о противнике, о состоянии морального духа своих войск для него было очень важным, особенно перед принятием решения.

Ночью, находясь на переднем крае, со стороны противника командарм слышал гул моторов и лязг гусениц. Рано утром он прибыл на КП, который располагался в восьми километрах от переднего края, и срочно собрал командование.

- Я уверен, противник вот-вот начнет наступление, - говорил Рокоссовский. Он повернулся к начальнику штаба. - Чем мы можем усилить центральную часть фронта?

- У нас в резерве только один полк.

- Пошли туда хотя бы один батальон и пять противотанковых пушек. -

- К вечеру они будут там.

- А что артиллерия? - командарм посмотрел на Казакова.

- Для стрельбы прямой наводкой у меня больше артиллерии нет, - ответил тот. - Я прикрою это направление тяжелой артиллерией.

- И это дело, - сказал Рокоссовский.

На пороге землянки появился заместитель начальника штаба армии.

- Товарищ командующий, вам телеграмма.

Командарм развернул ее и зачитал вслух:

«Немедленно передать участок генералу Ершакову, а самому

со штабом 16-й армии прибыть в Вязьму и организовать контрудар в направлении Юхнова. В районе Вязьмы получите пять стрелковых дивизий со средствами усиления. Командующий Западным фронтом Конев».

- Уходить в такое время из войск? Уму непостижимо! - воскликнул Малинин.

- Может, это немцы дали такую телеграмму, подключившись к нашей связи? - с недоумением произнес Лобачев.

- Михаил Сергеевич, готовь телеграмму. Пусть подтвердят приказ в письменном виде за подписью Конева, - решительно заявил Рокоссовский.

• - И за подписью члена Военного Совета, - добавил Лобачев. -

Нас что, разыгрывают? Но сегодня же не первое апреля!

Ночью летчик доставил аналогичное распоряжение за подписью Конева и члена Военного Совета Булганина.

Передав армию Ершакову, штаб Рокоссовского направился к новому месту войны.

2

Чем дальше уходил Рокоссовский со своим штабом от позиций 16-й армии, тем тревожнее становилось на душе. На оборонительном рубеже восточнее Ярцева они не увидели в окопах ни одного человека. Что здесь произошло, никто не знал. По дороге в панике убегали люди в сторону Москвы. Высланные вперед разведчики в районе Вязьмы не обнаружили никаких войск. Командарма мучил вопрос: где находятся дивизии, обещанные в приказе Конева?..

В перелеске, километрах в десяти северо-восточнее Вязьмы, они нашли КП.