По рекомендации начальства очная ставка с обвиняемым не проводилась - боялись, что Рокоссовский может отрицательно повлиять на своего бывшего друга и Белозеров откажется от своих показаний.

- Свидетель Белозеров Андрей Николаевич, - продолжал председательствующий. - На предварительном следствии вы дали следующие показания: «В 1918 году на Урале от самого Рокоссовского я узнац, что он был завербован Адольфом Юшкевичем. Цель вербовки - работа на разведку панской Польши. В дружеской беседе Рокоссовский говорил мне это не один раз И просил, чтобы об этом никто и никогда не узнал. О гибели Юшкевича я ничего не знаю. Мы с ним расстались в 1920 году».

Рокоссовский, сжав кулаки, впился глазами в Белозерова и, казалось, готов был разорвать его на части.

- Вы подтверждаете свои показания в суде? - спросил Багринцев.

Белозеров, опустив голову, молчал.

- Свидетель Белозеров, вы подтверждаете свои показания? -с раздражением повторил председательствующий. - Скажите, да или нет!

Белозеров направил взгляд на Рокоссовского, как бы извиняясь перед ним за эту ложь, за предательство, которое он совершил по отношению к своему лучшему другу. Ему показалось, что глаза Рокоссовского спрашивали: «И этот подлец был моим другом?»

- Граждане судьи!.. — Белозерова трясло как в лихорадке, его лицо стало бледным, глаза налились слезами. - Граждане судьи!.. Все... Все, что я говорил на предварительном следствии, -это неправда, это ложь!.. Я прошу вас не верить ни одному моему слову.

- Успокойтесь, свидетель! - повысил голос Багринцев. >-Объясните суду: почему вы меняете показания?

- Я меняю показания потому, что у меня их выбивали силой, -ответил Белозеров, немного успокоившись. - Посмотрите на мои ногти на ногах, и вы убедитесь в этом. - Он повернулся к подсудимому. - Костя, прости меня, не выдержал пыток. Я даю тебе ело* во, что распрощаюсь с жизнью, но трусом и подлецом не буду... Прости меня, Костя, если можешь.

У Рокоссовского чуть-чуть посветлело лицо, и он едва заметным кивком головы поблагодарил друга за мужественный поступок.

- Я прошу вас, свидетель, не отвлекаться и отвечать на вопросы только судей, - сказал Багринцев.

- А что вы скажете насчет Юшкевича, его смерти? - спросил Климин.

- Он умер у меня на руках под Перекопом,

Судьи, о чем-то посоветовавшись между собой, объявили перерыв. Через полчаса рассмотрение дела было отложено и направлено на доследование.

Рокоссовского вновь посадили в одиночную камеру и почти ежедневно начали таскать по следователям. Но он неуклонно стоял на своем - я ни в чем не виновен.

Глава восемнадцатая

После холодного и ветреного февраля март в Армавире выдался очень теплым. Уже вовсю цвели яблони и груши, и на вишнях появилась зеленая завязь. Первые фиолетово-зеленые листочки показались и на «цветах Константина Рокоссовского» - так называли розы его жена и дочь.

У дома, где они жили, эти нежные, прелестные цветы занимали пятую часть огорода, и хозяйка торговала ими на рынке. Ада все свободное от учебы время возилась с розами: по совету бабушки подрезала их, спасала от всяких паразитов, не раз, когда хозяйка занемогала, продавала их на рынке. А когда появлялись на розах бутоны, она садилась в огороде на скамеечку и не сводила с них глаз.

- Мои прелестные рокоссовочки, - часто говорила она. - Папины цветочки, скажите мне, где теперь мой папочка?.. Жив ли он еще на свете? Скоро ли он будет вместе с нами?

Тайком от матери, разговаривая с розами, она не один раз проливала слезы.

В тот же месяц, поздно ночью, к ним зашел военный и передал письмо от сестры Юлии Петровны, Ларисы. Вот что она писала: *

«Милые мои Юленька и Ада! Сообщаю вам, что моему мужу через знакомых военных юристов удалось узнать, что нашего Костю в 1938 году из ленинградской тюрьмы перевезли в Москву, во внутреннюю тюрьму на Лубянке. О том, жив он или нет, узнать трудно, да и расспрашивать о нем, как говорит мой муж, очень опасно. Единственное, что я могу сказать точно - это если в приемной НКВД на Кузнецком мосту принимают посылку от близких родственников - значит, заключенный еще жив.

Дорогая Юлечка, я тебя очень прошу, как только прочитаешь это письмо, немедленно сожги его. Не дай бог, оно попадет в чужие руки, тогда никому из нас несдобровать. Целую вас, ваша Лариса. Подавай иногда весточку по адресу: Ленинград, Главпочтамт до востребования. Свой адрес и фамилию не пиши».

Это внезапное письмо одновременнообрадовало и огорчило -оно не внесло ясности в самый главный вопрос: жив ли Рокоссовский?

Теперь надо было срочно ехать в Москву. Юлия Петровна отлучиться с работы не могла - ее бы немедленно уволили. Осталось одно - направить туда Аду, которая охотно согласилась. Юлия договорилась с учителями, чтобы они отпустили дочку дней на десять для поездки к родственникам, и вместе с хозяйкой дома, собрав кое-как денег на дорогу, купила килограмм дешевых конфет и пять пачек сигарет. Когда все это было запаковано в посылочку, женщины приступили к инструктажу.

- Вы так много говорите, что невозможно запомнить, - не выдержала Ада. - Я не маленькая, мне уже тринадцать лет.

- Слушай, глупенькая, - говорила мать, - ты впервые едешь в такую дальнюю дорогу.

- Как вы не можете понять? Я уже взрослый человек! - хорохорилась девочка от того, что именно ей поручалось такое ответственное дело. Но, когда ее посадили в плацкартный вагон поезда «Ставрополь - Москва», она забилась в угол вагона и, испуганно поглядывая вокруг, не знала, куда деть свою сумку, чтобы не потерять драгоценную посылочку.

- Девочка, дай я положу твою сумочку на верхнюю полку, -предложил мужчина, сидевший напротив с солидной дамой.

- Спасибо, не надо, она мне не мешает, - ответила та, настороженно глядя на незнакомых людей.

- Я тетя Оля, а моего мужа зовут Валерием, - подала голос дама. - А тебя как зовут?

- Ада. Ада Рокоссовская.

- Куда ты едешь? - продолжала расспрашивать дама.

Девочка начала плакать.

Ольга уселась рядом с ней, погладила по голове. Валерий достал из сумки плюшевого мишку и подарил его девочке.

- Ну, а все-таки, куда ты едешь? - уточнила Ольга.

- Я еду к папе, - робко ответила Ада.

-А где он?

- В тюрьме.

-За что сидит?

- Не знаю, - насупилась девочка, потом, доверчиво глянув в глаза женщине, добавила: - Мой папа уже давно сидит в тюрьме за какого-то врага народа.

- Хорошо, Ада, все понятно, - прервала разговор Ольга, понимающе взглянув на мужа и покосившись на женщину, стоящую напротив дверного проема.

Вскоре Ольга достала из сумки съестные припасы и разложила их на столе.

- Ада, давай с нами ужинать.

- Спасибо, у меня есть еда. Она здесь, в сумке.

- Так доставай свою еду и вместе перекусим.

Девочка положила на стол несколько сухариков черного хлеба, ломтик соленого сала и баночку вишневого варенья и, уловив недоумение в глазах женщины, сказала:

- Мне хватит, я много не ем.

- Знаешь, доченька, ты свою еду положи в сумку. Она тебе еще пригодится, - сказала Ольга, намазывая масло на хлеб. -Мы тебя сегодня угощаем.

- Спасибо.

После ужина девочка посмелела, почуяв своим детским сердцем, что рядом с ней хорошие, добрые люди.

- А что ты знаешь о своем папе?

- О, тетя Оля! - оживилась девочка, поглаживая плюшевого мишку. - Мой папа очень красивый и добрый-добрый. Он такой же мягкий, как этот плюшевый мишка.

Чуть попозже Ада подробно рассказала этой паре о цели своей поездки в Москву.

Ольга незаметно вытерла появившиеся на глазах слезы, сказала:

- Ты не волнуйся, доченька, дядя Валерий поможет тебе найти приемную. А когда отдашь свою посылочку, дай бог, чтобы ее приняли, то переночуешь у нас, а на следующий день мы тебя отправим домой.

- Спасибо, вы такие же добрые, как мой папа.

В осеннем мамином пальтишке, под которое было поддето два поношенных свитера, Ада простояла на московском мартовском холоде около шести часов. Чего она только не наслушалась в приглушенном злобном шипении толкающихся в очереди людей. Таких грубых слов она отродясь не слышала, но смутно догадывалась о том, что они означают. Когда наконец приблизилась ее очередь, она потеряла самообладание: ноги у нее стали ватными, в горле пересохло, сердце билось, как у воробья.