– Что вам известно о судьбе вашего сына, Диния, госпожа Аурила? – осипшим голосом начал мастер Эшт.

– Священный Синклит известил нас о его гибели, – хозяйка отвечала твердо, как и подобает супруге благородного нобиля, легата его императорского величества. – Святейшие отцы сообщили, что он выполнял важную миссию в Трегетройме в период войн с перворожденны…

Она осеклась.

– Может быть, правильнее говорить – остроухими? Ведь, находясь на переднем рубеже борьбы, вы, очевидно, не испытываете к нелюдям ни малейших светлых чувств?

– Что вы, госпожа, – успокоил ее Глан. – Ратовали за войну ныне покойные короли Витгольд и Экхард Первый. Его величество король Кейлин направил посольство к Эохо Бекху для подписания вечного мира между людьми и сидами. Король Экхард Второй принимал прошлой осенью у себя во дворце одного из старейших ярлов перворожденных – Мак Тетбу. Вскоре мир и согласие воцарятся над всем краем – от Северной пустоши до великого Озера. Так что называй их так, как принято среди граждан Империи.

– Благодарю за разъяснения, мастер Глан, – матрона величественно поклонилась. – Так вот, мой сын попал в столицу Трегетрена в разгар войн с перворожденными и последовавшей за ними междоусобицы. Вместо того чтобы сохранять приличествующий представителю Священного Синклита нейтралитет, как мне объяснили, он вмешался в ход событий и погиб в бою у какого-то брода… Они говорили название… Забыла…

– Козьего Брода, госпожа Аурила, – проговорил седобородый.

– Да, вы правы, мастер Эшт. Именно Козьего Брода. Вы там были, почтенные? Вы знали моего сына?

Вместо ответа Эшт полез за пазуху и вытащил примитивно сработанную фигурку человечка на длинном, затертом до блеска шнуре. Сперва протянул амулет хозяйке, но потом, устыдившись невольного порыва, положил его на стол.

– Да, – голос матроны наполнился слезами. – Это амулет моего сына. Моего Диния… Фигурка всегда теплая, даже если не носить ее на теле… Ведь так?

– Так, госпожа Аурила. Думаю, ваш сын хотел бы передать ее вам. Вам и благородному Сестору Ларру. К сожалению, он не успел высказать свое последнее желание.

– Спасибо, спасибо, господа. Как умер мой сын?

– В бою, как воин.

– Но ведь он же не был воином? Жрецом… Да. Посланником Священного Синклита.

– Бывают случаи, когда жрец сражается плечом к плечу с воинами. И порой гибнет, – заметил пригорянин.

– Он встретил более сильного или, правильнее будет сказать, более удачливого противника, – это уже Эшт.

– Чародея?

– Истинно так, госпожа.

– Да, северные земли поистине рассадник мрачных сил и варварских обычаев. Что может быть страшнее человека, обладающего врожденными способностями к магии, но не прошедшего смиряющую дух и плоть учебу в Храмовой Школе?

Глан то ли кивнул, то ли просто тряхнул прядью упавших на лоб волос. Мастер Эшт молчал, сцепив на колене сильные мозолистые пальцы.

– Спасибо… Искренне благодарю вас, господа, – матрона грустно улыбнулась, дабы смягчить возникшую неловкость. – Вы благородные люди, коль проделали такой путь, чтобы передать матери последнее «прости» ее погибшего мальчика. Вы вправе требовать сколь угодно высокой награды.

– Мы лишь исполнили свой долг, госпожа Аурила, – покачал головой капитан Глан. – Ваша благодарность – высшая награда для нас, поверь.

– Если это будет прилично, – подал голос его сосед. – Позвольте мне задать пару вопросов. Довольно личных. Вы вправе отказаться, госпожа, – я не буду настаивать.

– Для вас – все, что угодно, мастер Эшт, – Аурила сжала в кулаке амулет, шестнадцать лет провисевший на груди Диния. – Кстати, извините мое любопытство, у вас не человеческое имя… Эшт.

– Это не имя, госпожа Аурила, а кличка. Просто переведенная на речь сидов.

– Молчун по-нашему, – впервые за время ужина подала голос Гелла.

– Ясно, дитя мое. Спрашивайте, господин… Господин Молчун.

Эшт откашлялся.

– Скажите мне, пожалуйста, прежде всего, каково самочувствие легата Сестора Ларра?

– Благодарю за заботу, без изменений. Известие о смерти сына доконало его. Удар. Паралич правой руки и ноги, – женщина развела руками. – Боюсь, мне нечем вас обнадежить.

– Если бы вы дали согласие, госпожа Аурила, – Молчун смущенно помедлил. – Я мог бы попробовать излечить его…

– Поверьте, я обращалась к очень хорошим лекарям. И жрецам Синклита, если вы понимаете, о чем я…

– Я понимаю. Я и хотел предложить лечение посредством магии.

– Вы окончили Школу, мастер Эшт? – Аурила вскинула бровь.

– Нет. К сожалению, госпожа, Школы я не заканчивал, – покачал головой седобородый. – Но некоторые практические навыки…

– Молчун – очень сильный лекарь, – звонко произнесла Гелла.

– Хочу добавить от себя, – откашлялся Глан. – Он вылечил моего приемного сына. У мальчика была родовая травма. Шесть лет неподвижности. Ни один лекарь не брался. И даже жрец ранга Терциела не смог ничего поделать. А Молчун справился. Всего десять дней лечения, и теперь я учу сына держать меч.

– Прошу простить меня, – в голосе хозяйки зазвучал лед Облачного кряжа. – Увы, ни я, ни мой супруг не примем помощь от «дикаря». Прошу простить меня, если невольно обидела вас этим словом, мастер Эшт.

– Что вы, что вы… Я действительно «дикарь». А притом еще самоучка и бездарь.

Гелла вновь порывисто подалась вперед, словно желая вмешаться в разговор. И снова движение пальцев Глана удержало ее на месте.

– Последний вопрос, госпожа. Откуда у Диния этот амулет?

Совершенно безобидная фраза подействовала как удар плети. Матрона отшатнулась, прижимая сжатые в кулаки руки к груди. Помедлила немного, успокаивая бешено колотящееся сердце. Наконец нашла в себе силы произнести упавшим голосом:

– Это тайна нашей семьи, мастер Эшт. Я не вправе ее разглашать. Прошу не настаивать… Простите меня…

– Это вы, госпожа Аурила, простите меня за то, что невольно причинил боль человеку, за которого готов умереть, – седая голова склонилась почти к столешнице. – Простите меня…

– Вы уже прощены, мастер, – хозяйка вполне оправилась от потрясения. – Как мне держать сердце на вас? А сейчас я покину вас, господа. Спокойной ночи.

Когда Аурила удалилась, оставшиеся за столом обменялись долгими взглядами и, не проронив ни слова, отправились в отведенные для них покои.

Взошедшее утром следующего дня солнце застало троих гостей усадьбы Сестора Ларра во дворе.

Хозяйка стояла, прислонившись к резному столбу веранды, лаская пальцами амулет Диния. Темные круги под глазами лучше всяких слов свидетельствовали о бессонной ночи.

Прощание было сердечным, но кратким.

Глан, подставив сложенные ладони, подбросил в седло Геллу. Легко, едва коснувшись стремени носком сапога, вскочил на коня сам. Молчун, собрав гриву и повод в левый кулак, взялся правой рукой за заднюю луку…

– Простите меня, мастер Эшт, – вполголоса обратилась к нему неслышно сошедшая с крыльца матрона.

Чародей повернулся к ней, тщательно скрывая притаившуюся во взгляде боль.

– Слушаю вас, госпожа Аурила.

– Вчера я была не права, – запинаясь, проговорила женщина. – Вы вправе получить ответ на свой вопрос…

– Но зачем, госпожа?

– Не перебивайте меня, мастер Эшт. Пожалуйста… Вы вправе. Просто запрет, наложенный моим супругом, так глубоко впечатался в мою душу… Диний – мой младший сын. Он должен был стать наследником имения. А в Школу отправился, чтобы загладить позор семьи, который навлек на нас поступок его старшего брата, бежавшего из Школы тому уж скоро семнадцать лет. Этот амулет сделал и надел на шею Динию его брат Сесторий. Его судьба мне неизвестна… Вы удовлетворены, мастер?

– Более чем, – порывистым движением Эшт преклонил колено и коснулся губами края столы госпожи Аурилы. – Простите и прощайте…

Сильные, хорошо отдохнувшие кони поигрывали уздой, порываясь сорваться в галоп. Рассветный холодок, забираясь украдкой под одежду, заставлял ежиться. Хотя что для северянина даже соль-эльринская зима? А тут еще радующий теплом яблочник.