– Ну? Дальше!

– Вот привезли, и руки у них не отсохли. И заразы не убоялись. Потому как хвороба наверняка заразная была…

– Продолжай, будь так добр, сын мой, – в медовой сладости голоса Терциела прятался остро заточенный булат.

– Рудознатец и тот мужик, что помоложе, лечить ведьму взялись. Тьфу ты, что удумают люди, – сплюнул Кисель и растер носком сапога. – Как только с ума не сходят? Работники, понятное дело, воспротивились – кому охота рядом с ведьмой остроухой жить? Да еще заразной в придачу? Слово за слово. Рудознатец их стращать вздумал. Властью, данной королем, припугнул. А мужики за топоры да рогатины взялись… Вот тогда-то тот из пришлых, который с прииска, и разметал их по всей вырубке.

– Как это – «разметал»? – нахмурился Брицелл, а чародей только наклонил голову к другому плечу, задумчиво щурясь.

– Знамо как. Чародейством.

– А что ж не пригорянин их успокоил. Воин из Пригорья, знаешь, Кисель, многого стоит.

– Знаю, мой капитан. Только пригорянина они под прицел двух самострелов сразу взяли. Боялись, значится. А старателя чего бояться? Он не здоровый, скорее щуплый был, да кривоплечий к тому же.

– А что ж за чародейство? – снова сменил наклон головы Терциел.

– Ну, твое святейшество, откуда ж простым мужикам знать? У нас не всякий талун или служитель Пастыря Оленей в этом разбирается. Одно мне ведомо – напугались они по-черному. Бежали сломя голову. Троих товарищей в лесу потеряли. А один вовсе разутым удрал. А может, и не потеряли, товарищей-то, а поубивали их чародей с пригорянцем.

– И ты решил…

– Ну, я и решил. Решил, что необычнее путешественников все едино не найду, как ни старайся. И пошел искать по трактам и харчевням, по городкам пограничным и факториям. Нагнал я их в городишке Пузырь. Это на северо-западе, почти на берегу Ауд Мора.

– Так, так, – Терциел побарабанил пальцами по столу.

– Они в «Голове Мак Кехты» остановились. Ну, а мы в «Три медведя» завалились. Их сторожить до поры до времени я четверых парней отправил. Едва смерклось, и взяли. Тепленькими. Ну, сперва нам девка в руки попала. Бежала, не разбирая дороги. Кто ее выпер из харчевни на ночь глядя, не пойму? А следом и мужика принесло. Того, какой по описанию должен чародеем был быть. Мы его сперва с опаской вязали. Все, думали, вот сейчас молнией шарахнет или в свиней попревращает…

Терциел усмехнулся, подумав про себя: «Какая наивность! В свиней попревращает… Да ни один, даже самый сильный, жрец-маг не способен кубок воды в вино превратить. А с другой стороны, в краях, где процветают подобные суеверия, непочатый край работы для миссионера».

– …только он никого пальцем не тронул, – продолжал Кисель тем временем. – Нет, спервоначала-то в драку кинулся. Да жидковат оказался против моих ребят. Пару раз получил и скис. Тут мы на коней, как леди-канцлер приказала, и в Фан-Белл. А семерых я отправил в «Голову Мак Кехты», чтоб приволокли мне пригорянина и остроухую. Живых или мертвых. Лучше живых, но я им разрешил не цацкаться. Хорошие парни были. Тусан Рябой, Кегрек из Кобыльей Ляжки, Левч из Согелека, Дудочник, Бореек, Берген из Восточной марки, Гобрам-поморянин, – перечисляя соратников, полусотенник заметно помрачнел. – Ни один нас не догнал.

– Я хорошо знал Эвана, – задумчиво пробормотал Брицелл. – Он мог бы порубить семерых таких удальцов. Про некоторых из твоей ватаги я слыхал. Заказ талуна из Краг-Тайкса они выполняли?

– Тусан Рябой и Берген, – кивнул Кисель.

– А мастерская златокузнеца в позапрошлом березозоле?

– То мне не ведомо. Левч из Согелека мог. Он был в Засечке тогда. Но Левч никогда этим не хвастался.

– Ясно. Так ты думаешь, все дело в том пригорянине?

– Пожалуй, что так. Ну, не остроухая же их порубила, во имя милости Пастыря Оленей?

– А почему нет? – подал голос жрец. – Она что, совсем больная была?

– Да нет. Вроде оклемалась уже. Да только не верю я в баб-мечников.

– Да? А эта, как ее?.. Ну, гроза всего левобережья, конечно…

– Мак Кехта, что ли? – скривился Кисель.

– Так нет ее больше, твое святейшество, – пояснил Брицелл. – Убили ее на прииске Красная Лошадь. Бывший капитан гвардии Трегетрена, а ныне кронпринц Валлан, восьмой барон Берсан, со своими петельщиками. Догнал и убил.

– Вот оно что… Не знал, не знал. А она могла бы с семерыми бойцами расправиться?

– Не думаю, – помотал головой Брицелл.

– Люди говорили, у нее в шайке один остроухий был… – вставил полусотенник. – Белоголовый убийца. Вот кто равных не знал. С ним бы переведаться на мечах…

Жрец-чародей удивленно приподнял бровь:

– А не боишься?

Кисель скрипнул зубами, но промолчал, гордо вскинув подбородок.

– Зря ты так, твое святейшество, – отчетливо проговаривая каждое слово, сказал капитан егерей. – Кисель – мастер клинка. Причем очень, очень умелый. Или думаешь, у меня в егерях за седмицу становятся полусотенником?

– А-а-а… – протянул Терциел. – Не знал. Извини, Кисель.

Полусотенник ответил сухим, едва заметным поклоном. Так, поклон не поклон – просто чуть-чуть кивнул.

– Да ладно, брось извиняться, твое святейшество, – Брицелл зевнул. – Тьфу ты, зараза, когда же я высплюсь?..

– Выспимся в лучшем мире, сын мой.

– Э, нет. Я туда не тороплюсь. И ты не спеши. Вернемся лучше к нашим пригорянам. Или одному пригорянину. Ты, Кисель, думаешь, в «Каменной курочке» был он?

Кисель пожал плечами:

– Все возможно.

– Ну что ж, – Брицелл опять зевнул, едва не вывихнув челюсть. – Бейона ушла, и стрыгай с нею. У нас есть более насущные заботы, а о беглецах мы уже не услышим. Быть может, они уже за Ауд Мором. Ступай, Кисель.

Полусотенник развернулся и шагнул было, но его остановил негромкий голос жреца:

– Э-э-э, погоди, Кисель. Скажи мне, что было у этого чародея, которого вы Бейоне привезли? Если что-нибудь было, конечно.

Вопрос застал егеря врасплох. Он едва справился с собой, но все же справился. И не сжал в кулаке висящий под кольчугой и бело-зеленой накидкой кожаный мешочек, до половины наполненный самоцветами. Если «оленьки», выданные Бейоной, пошли поровну на плату каждому выжившему из его отряда, то эту добычу Муйрхейтах приберег исключительно для себя. Продать, и уже хватит не на захудалый замок, но и на пару деревенек, сильную и преданную дружину, табун веселинских коней.

– Что ты дергаешься? – замешательство полусотенника не укрылось от глаз капитана. – Что, ободрали простака, как липку? Да ладно тебе, не деревеней лицом-то… Его святейшество не о том.

– Вот именно, – поддержал Брицелла жрец. – Конечно, не о том. Я имею в виду что-нибудь такое, ради чего Бейона могла послать вас шнырять по северным рубежам королевства. Раз уж мужичонка оказался весь из себя бесполезный.

Кисель сглотнул. Помолчал.

– Было, мой капитан. Было, твое святейшество. В сумке холщовой корешок лежал. Его Бейона себе забрала.

– Корешок? Что за корешок?

– На кой ляд нашей леди-канцлеру какой-то корешок понадобился? – озадаченно произнес Брицелл.

– Откуда ж мне знать? – с непроницаемым лицом ответил Муйрхейтах. – Забрала, и все тут.

– А каков из себя корешок-то? – спросил Терциел озадаченно.

– Да корешок как корешок. По виду старый. Ну, он такой… – Кисель с трудом подбирал слова. – Резчик его не трогал. Словно тыщу лет под елкой пролежал, старел, темнел…

– Ясно. Можешь идти, Кисель, – жрец кивнул, а когда полусотенник закрыл за собой дверь, обратился к Брицеллу: – Надо проверить, с собой забрала Бейона амулет или в ее покоях остался.

– Амулет?

– Скорее всего. Это многое объясняет. Тот человек, удравший вместе с нею из подземелья, мог быть с амулетом в руках сильнейшим волшебником, а без него – простым недотепой-старателем. Если он тот, за кого себя выдавал.

– Это не объясняет главного, – насупился Брицелл.

– Как Бейона узнала о существовании мужика и амулета в его сумке?