Лязг стали, хруст разрубаемых костей и крики сражающихся летели к небесному своду. Боевые кони, озверев от запаха свежепролитой крови, подобно диким зверям вцеплялись в шеи, бока друг друга, хватали зубами и сбрасывали с седел всадников.

Мак Дабхт был опытным воином и, когда пелена ярости, застилающая его взор, спала, верно оценил шансы на победу своего отряда. А точнее, понял, что таковых у него нет. Управляя конем одними коленями, он выхватил изящный серебряный рог, намереваясь подать сигнал к отступлению.

Не успел ярл поднести к губам мундштук, как вырвавшийся сбоку из свалки веселин с утробным рыком ударил его копьем в лицо. Узкое жало наконечника скользнуло по лбу и, оставив глубокую кровоточащую борозду, сорвало с вождя перворожденных шлем. Хлынувшая на глаза кровь вынудила сида схватиться левой рукой за лицо. Пока он пытался стереть горячую алую влагу, налетевший сбоку трейг шипастой палицей перебил сиду предплечье. Сила удара бросила Мак Дабхта на круп коню. Рог, выпавший из бессильно разжавшихся пальцев, полетел под кованые копыта.

Крик радости вырвался из людских глоток.

– Уходи, феанн! – Бок о бок с конем ярла воин-сид держал в каждой руке по мечу, и голубовато-серые блестящие клинки ткали в холодном воздухе смертельную вязь. Совершенно седые волосы развевались, рот исказился в крике: – Беги, феанн!!!

Косой удар рассек трейгу, вооруженному палицей, горло. Он забулькал, захрипел и свалился, заливая кровью распаханную жирную землю. Светло-серый конь сида грудью врезался в бок гнедого рослого скакуна, несшего на спине заросшего бородой до глаз веселина. Отбросил его в сторону. Еще один перворожденный подоспел на помощь, подхватил брошенные ярлом поводья и направил его коня прочь из гущи боя. Сид, пришедший на выручку предводителю, прикрывал их сзади.

Воодушевившиеся было успехом люди опешили. А когда вновь кинулись, горя желанием достать вражеского предводителя, оказалось поздно. Перворожденные, точнее, та их малая часть, что осталась пока в седлах, группируясь по обе стороны ярлова коня, направились к лесу. Сверкавшие молниями два меча в арьергарде отряда отпугивали немногих смельчаков, отважившихся приблизиться к сидам.

Им бы удалось спастись, если бы не бритоголовый. Его конь, с запятнанными кровью и пеной боками, хрипел и выбивался из сил, но, понукаемый отчаянным наездником, совершил такой рывок, что настиг убегающих. Секира просвистела над остроухой головой, не покрытой шлемом. Ответный выпад канул в пустоту – еще один безжалостный удар шпор заставил вороного жеребца буквально взлететь в воздух. Кованые копыта задних ног врезались в грудь серого, который жалобно заржал и припал на колени. Матовый, испещренный кровавыми разводами полумесяц обрушился на спину сида, державшего повод ярлова скакуна. Удар смял перворожденного, как тряпичную куклу. Только разлетелись осколки лопнувших звеньев кольчуги. Возвратный взмах. Граненый шип, уравновешивавший лезвие секиры, вынес из седла оскаленного сида, вскинувшего последний дротик.

Трейг вновь занес секиру, но вдруг охнул и схватился за левую щеку. Это сида, выискивающая Властомира в поредевшей толпе телохранителей, разрядила самострел в показавшегося более опасным врага. Только стремительность скачки спасла человека – граненый стальной бельт чиркнул по уху, отрывая мочку. Рана болезненная и неприятная, но не смертельная.

– Уводи ярла, Этлен! – крикнула воительница, стараясь на всем скаку перезарядить арбалет. – Я прикрою вас!

Воин, к которому она обращалась, с сомнением покачал головой. Его конь еще не оправился после полученного удара копытами и вряд ли способен был быстро нести седока.

– Уводи ты, феанни, – откликнулся он. – Прикрою я!

Потратив долю мгновения на раздумья, сида кивнула:

– Хорошо!

Догоняя коня Мак Дабхты, она окинула взглядом поле боя. Всеобщая схватка разделилась на несколько маленьких островков.

Властомир уже выбрался за пределы досягаемости даже самого дальнобойного самострела.

В середине недопаханной полосы несколько веселинов ожесточенно тыкали копьями во что-то красно-черное, распростертое на пашне. Думать о том, кто бы это мог быть, не хотелось. Четверо перворожденных пытались уйти в перелесок на юго-западе. Одного из них сбили с седла, но другим, похоже, удавалось спастись.

Зацепив за петлю самострел, воительница упруго наклонилась и подхватила кончиками пальцев волочащиеся по земле поводья.

– Держись, Рудрак! Держись, не умирай!

Ярл с трудом поднял затуманенный взор от конской гривы. Тонкой струйкой бежала из глубокого пореза на лбу кровь. Заливала левый глаз, стекала по щеке, пропитывая длинный ус.

– Я еще не умер, Фиал...

– Ты не умрешь!

– Кто ведает?

– Перестань, Рудрак! Мы еще умоем кровью салэх нашу землю. Нашу по праву рождения!

Горькая усмешка скривила губы ярла.

– Мне кажется, Фиал, что земля наша скоро будет хлюпать под копытами от крови...

– Что с того? – Сида встрепенулась, как ловчий сокол.

– Я чую свою смерть, Фиал.

– Не говори так!

– Ладно, не буду...

Они скакали так быстро, как только могли нести их измученные кони. Страшась оглядываться. А за их спинами метался около слабеющего, стонущего на каждом прыжке серого скакуна Этлен. Не меньше дюжины рассвирепевших трейгов норовили достать его хотя бы краешком клинка, хотя бы ударом плашмя. Сид, сунув в ножны связывающие движение мечи, то спрыгивал наземь, пробегая десяток шагов рядом со скакуном, то вскакивал обратно в седло, уворачиваясь, уходя в сторону, вниз от нацеленных в него копий и мечей. Вертелся вокруг коня, проскакивая под брюхом. В отчаянной отваге смертника он успевал еще бросить пару-тройку оскорблений окружавшим его людям, которые, толкаясь, сцепляясь стременами, только мешали друг другу. Сид играл со смертью.

Длиться бесконечно это не могло.

Споткнулся серый. Припал на передние ноги, и, хоть выровнялся почти мгновенно, беспощадная секира пропорола Этлену не защищенное кольчугой бедро. Нога повисла безвольно. Сид соскользнул вниз, продолжая держаться руками за переднюю луку. На отливающий серебром потник брызнула густая черная кровь... Три копья ударили одновременно. Два пропороли брюхо серому, а третье оторвало вцепившегося в седло воина, подняло в воздух и грянуло оземь.

– Оставьте его! – надсаживая глотку, проорал бритоголовый. – Достаньте мне Мак Кехту!

Его конь продолжать скачку уже не мог. Даже шпоры, непрерывно терзающие израненные бока, не прибавляли скорости измученному животному.

– Отдыхай, Валлан! – весело откликнулся младший из предводителей трейгов. – Мак Кехта – моя!

Широким взмахом меча указал он бойцам на уходящую пару сидов.

– Во имя Огня Небесного! Смерть остроухим!

– Огонь! Огонь! Смерть остроухим! – Слаженный крик десятка глоток прокатился от перелеска до перелеска.

С веселым гиканьем трейги бросились в погоню, оставляя веселинам добивать раненых.

Мак Кехта обернулась, глянула через плечо. Увидела издыхающего, бьющего задними ногами серого скакуна и распростертую безжизненно фигурку с белыми волосами, втоптанными копытами коней в жирно блестящую грязь.

– Этлен... – Шепот ее расслышали, казалось, лишь встречный ветер да горячая, взмокшая шея скакуна.

– Мы отомстим, Фиал, – глухо проговорил Мак Дабхт.

– Да... За всех! Проклятье на ваши головы, салэх! Ненавижу...

Помимо воли пальцы сиды потянулись к костяному эфесу узкого корда, но в этот миг резкий рывок за левую руку развернул ее и едва не выбросил из седла. Повод выскользнул из ладони.

Конь ярла кубарем покатился, поскользнувшись на коварном льду, скрытом под слоем грязного ноздреватого снега. Жалобное ржание больше походило на зов о помощи.

– Рудрак!

Пока Мак Кехта осаживала скакуна и поворачивала его на помощь ярлу, Мак Дабхт вскочил и, пошатываясь, встал рядом со сломавшим ногу конем. Меч, казалось, сам собой выпрыгнул из ножен ему в руки. А сзади, с шумом разбрызгивая мутную талую воду неглубоких луж, налетела ватага всадников.