Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

После полуночи Жит растолкал Ратиша, и парень отправился во двор сменить охранявшего ранее коней Бажена. Не успел румяный паренек, зевающий с риском вывихнуть челюсть, улечься на отведенном ему в уголке месте, как со двора раздался протяжный, переливчатый свист.

– А? Что? – вскочил Жит, подслеповато озираясь.

– Идем поглядим, – поднялся Годимир.

– Чего глядеть? – сразу насупился старый слуга. – Мало ли кому что в голову… Э! Ты что делаешь?

Бытковец молча подхватил меч все еще мирно спящего пана Тишило. Что тратить силы попусту, убеждать человека, который заранее твоих доводов слушать не хочет?

– Эй! Стой, погоди! – возглас Жита догнал Годимира уже на лестнице, но рыцарь и не подумал обернуться или остановиться. Пробежал наискось через обеденный зал. Толкнул дверь.

Летняя ночь дохнула в лицо прохладой и свежестью, душистым ароматом подсушенного сена и острым запахом навоза от большой кучи около коновязи.

Плотные облака скрывали луну, погружая постройки, ближний лес, лужок и огороженную леваду позади корчмы во мрак. В темноте встревоженно фыркали кони, топали копытами.

Кто же свистел? Кому не спится в ночь глухую? Некстати пришедшая на ум скабрезная присказка рассмешила Годимира, и он прыснул в кулак. Вот вечно так – ни к селу, ни к городу…

От коновязи долетел слабый вскрик.

Это еще что?

Метнулась черным сгустком тень, плотнее окружающего ее мрака. За ней вторая. Потом третья.

– Кто там? – Рыцарь выхватил меч, бережно опустив ножны у порога.

Тишина. Только сопят напуганные кони.

И вдруг – звук удара!

Сдавленный стон.

Годимир более не мешкал. От дверей корчмы до коновязи каких-то два десятка шагов. А может, и полтора… Кто их считал?

У крайнего столба рыцарь перецепился через что-то и упал.

Упал прямо на слабо шевелящегося человека. Ну, точно человека. Вот край гамбезона, вот пояс с пустыми ножнами от корда…

Ратиш?

– Ты чего? – шепнул словенец, но оруженосец лишь застонал в ответ.

За окном корчмы, внутри, мелькнул красноватый отсвет. Должно быть, кто-то зажег плошку с жиром или лучину.

Выставив острие меча перед собой на уровне живота, Годимир сделал шаг, другой…

Внезапное движение воздуха – что-то сродни дуновению ветерка, но откуда в такую тихую ночь? – заставило его отпрянуть. Вот поэтому шип просвистевшего рядом с его головой кистеня лишь оцарапал щеку. В ответ рыцарь ткнул мечом.

– Курва-мать! – выкрикнул с неожиданно визгливыми нотками незнакомый голос.

Раз ругается, значит живой.

Годимир замахнулся, намереваясь в этот раз распластать невидимого врага напополам.

– Э-гэ-гэй!!! – на крыльцо, если позволительно так назвать полторы ступеньки пред входом в корчму, выскочил пан Конская Голова. – Что там?

Рядом с ним появился Ходась, высоко поднявший факел над головой. Борода его сверкала и искрилась, как хорошо разогретая полоса железа в кузнечном горне.

Длинные блики, протянувшиеся через подворье, высветили бородатое, перекошенное от ярости лицо, мерцающий полукруг раскрученной цепочки, коротки толстые пальцы на блестящей рукояти.

А потом справа от противника Годимира выросли из мрака неясные очертания человека в лохмотьях. Неуловимое движение. Разбойник охнул, припал на одно колено. Еще взмах. Корявый кол с сухим треском врезался в лохматую голову чуть повыше уха.

– Стой! Ты что? – озадаченно выкрикнул рыцарь.

Ответа не последовало. Бродяга, а перемотанная тряпкой голова представляла лучше герба на суркотте, согнулся и нырнул под жердь, к которой крепились конские чембуры. Каких-то полтора-два шага отошел, а растворился во мраке, словно его и не было.

Сзади, громко топоча сапогами, подбегали пан Тишило, зевающий Бажен, Ходась и Дямид. Последний с толстой жердиной, подхваченной, скорее всего, из кучи у плетня – должно быть, Андрух приготовил новый сарай покрыть.

– Что? Что случилось?

Ходась подсветил факелом, и бело-красный рыцарь крякнул:

– Вот так – так! Ты что ли его?

– Нет, – тряхнул головой Годимир. – Не я…

– Жаль… А это что? Ратиш? Так ведь?

Оруженосец лежал лицом к облачному небу, раскинув руки. Черный мазок на виске и пустые ножны корда на поясе. Это через него и споткнулся рыцарь.

– Его-то кто? – охнул Ходась.

Скорым шагом приблизились Жит, Олешек и Андрух. Слуга полещуцкого рыцаря сразу бросился к Ратише. Пощупал живчик на шее, склонился щекой к носу.

– Живой. Слава тебе, Господи!

Тем временем пан Тишило перевернул сапогом разбойника. Откинул в сторону кистень:

– Ух, волчара… Похоже, насмерть его приложили.

– Не Ярош ли, Бирюк? – Ходась опустил факел пониже.

– Не, не Ярош, – ляпнул Годимир и тут же пожалел.

– Ты откуда его знаешь? – прищурился пан Конская Голова.

– Видели. В колодке, – пришел на выручку сообразительный Олешек. – Когда по тракту ехали.

– А! Так кто же его все-таки?

– А леший его знает! – честно ответил словенец. – Выскочил из тьмы, во тьме и скрылся…

– Ишь ты!

– Похожий он… – Годимир замялся, а потом решил – будь что будет. – Похожий он на того бродягу, что в корчме про Пархима-горшечника толковал.

– Вот как!

– Ну, я ж не говорю, что он. Похожий. – Вдруг, словно только сейчас вспомнив, что держит в руке, Годимир протянул пану Тишило меч рукоятью вперед. – Прошу прощения, пан рыцарь. Взял, не спросясь.

Полещук пошевелил усами, хмыкнул. Принял меч.

– Я тебе, пан Косой Крест, взамен этого другой дам. На время, пока свой не вернешь. Что скажешь?

– Что скажу? Спасибо скажу, пан Тишило.

– Да не за что.

Жит с Баженом уже подхватили ушибленного Ратиша – один под мышки, другой за ноги – и потащили в дом.

Пан Тишило проводил их взглядом. Спросил Годимира:

– Обойдем двор вокруг?

– Обойдем, – не стал возражать бытковец.

Вместе с Ходасем и Дямидом они прошлись вдоль тына, внимательно оглядели грязь в поисках следов и саму огорожу – не поломана ли?

Ничего.

– Коней свести хотели, – проговорил рыжий купец. – Точно. Руку на отруб…

– Поберег бы руку-то, – сердито бросил пан Тишило и вдруг ответил на невысказанный Ходасем вопрос: – Ладно. Уговорил. Вместе в Ошмяны едем.

А лес, обступивший корчму с трех сторон, шумел ветвями, будто силился что-то сказать.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

СТАРАЯ ИСТИНА

Ошмяны раскинулись вокруг пологого холма.

«Так себе городишко, – подумал Годимир, разглядывая низкий частокол поверх земляного вала, который лишь с большой натяжкой можно было назвать крепостной стеной. – На Хоробровщине его никто и городом не станет считать. Так, большое зажиточное село. Но по зареченским меркам, конечно, город. Не просто город, а столица королевства. Кстати, а как называется королевство Доброжира?»

До сих пор как-то в голову не приходило поинтересоваться.

– Да никак не называется, – пожал плечами пан Тишило. – По крайней мере, мне его никто не называл.

Олешек тоже пожал плечами:

– А какая разница? Да и вообще, у них тут в Заречье столько королей и королевств, что названий на всех не хватает. Обычное дело…

Они ехали рядом – кони шли голова в голову – два рыцаря и музыкант. Позади неспешно трусил светло-соловый конь, влекущий телегу с добром пана Тишило, где поверх скатанного шатра, узлов и походного сундука с посудой развалился ушибленный нынче ночью Ратиш. Кто ударил оруженосца и с какой целью, так и осталось не выясненным до конца. Одни лишь предположения, а полагаться на них, как известно, то же самое, что на речной ледок в середине кастрычника. Жит замазал ссадину на виске парня бурой вонючей мазью, сделанной скорее всего из березового дегтя, и перевязал чистой холстиной. Теперь Ратиш страдал с видом героя, раненного в боях за правое дело.

За телегой на длинном чембуре вышагивал боевой конь рыцаря Конская Голова. Темно-гнедой жеребец прижимал уши и косил багровым глазом. Годимир не раз слыхал, что лошади Полесья ни в чем не уступают тяжелым скакунам, выращиваемым в Мариенберге, а теперь получил возможность убедиться в правдивости слухов воочию. Конь пана Тишило отличался широкой грудью, длинной мускулистой холкой, крепкими копытами и мощной шеей. Такое животное может с легкостью нести тяжеловооруженного всадника в бой, и горе любому, кто осмелится встать на их пути. Правда, полещуцкий конь был пониже ростом, нежели конь самого Годимира (нет, не того, которым снабдил его щедрый и незлопамятный пан Тишило, а того, что отобрал островецкий король Желеслав), зато, с уверенностью можно сказать, не ведал усталости. Что называется, двужильный. Зато и злой, не приведи Господь. Похлеще иного волколака. Обычно, чтобы вычистить его, требовались согласные усилия Жита и обоих оруженосцев. Двое придерживали за недоуздок, а один работал щеткой и скребницей. Однако даже при таком раскладе чувствовать себя в безопасности не мог никто – того и гляди острый край копыта врежется под коленку. Не отдернул вовремя ногу – остался калекой на всю жизнь.

26
{"b":"23649","o":1}