Вообще-то, входные ворота были уже заперты.

Он заполнил бумаги, объятый холодным нерассуждающим страхом. Господи, как он боялся! По сути, в эту последнюю минуту, когда Фрею уже перенесли на Китовую Пасть, он почувствовал, как его нервная система выбрасывает гормоны паники, и ему хотелось отступить.

Но план был слишком хорош. Если там кого-то и ожидают, то Мэтсона Глэйзер-Холлидея. Никто не ждет его, Рахмаэля.

Впрочем, несмотря на панику, он сумел заполнить формуляры. Потому что над его нервной системой господствовало осознание лобными долями большого мозга безвозвратности развития событий после телепортации Фреи.

Ее следовало отправить заранее именно потому, что он знал о собственной нерешительности. Фрея сделала из его нерешительности изящную западню – отправив ее вперед, он вынужден был довести задуманное до конца. Что ж, оно и к лучшему: в жизни необходимо уметь бороться с собой и побеждать… нет врага хуже, чем ты сам.

– Уколы, мистер Трент – Рядом встала медсестра из ТХЛ со шприцами. – Попрошу снять верхнюю одежду. – Сестра указала на заднюю комнатку, он вошел туда и начал снимать одежду.

Вскоре инъекции были сделаны; у него болели предплечья, и он вяло гадал, не ввели ли ему под видом профилактических уколов нечто смертельное.

Появились два пожилых техника-немца, оба лысые, как бильярдные шары, и в специальных очках, положенных операторам «Телпора». При долгосрочном наблюдении поле вызывало необратимое разрушение сетчатки.

– Будьте любезны, сэр, снимите всю одежду, – произнес первый техник. – Sie sollen ganz unbedeckt sein[7]. Нельзя, чтобы какая бы то ни было материя мешала силовому полю. Все предметы, включая ваш багаж, последуют за вами через несколько минут.

Рахмаэль полностью разделся и в страхе последовал за ними по отделанному плиткой коридору в неожиданно огромное и почти пустое помещение. Он не увидел в нем ни рядов разнокалиберных реторт в духе доктора Франкенштейна, ни кипящих котлов – только пару одинаковых столпов под стать бетонным стенам хорошего теннисного корта, накрытых сферическими чашами терминалов.

Ему предстояло встать между этими столпами, словно покорному волу, тогда энергия поля устремится от полюса к полюсу, окутывая пассажира. И он умрет (если им известно, кто он такой) или исчезнет с Терры, рискуя лишиться жизни или как минимум тридцати шести лет.

«Боже мой, – подумал он. – Надеюсь, Фрея добралась благополучно». Во всяком случае, от нее прибыло краткое шифрованное сообщение, из которого он узнал, что у нее все в порядке.

Об этом ему сказал Авва. Возрожденный в мозгу у Рахмаэля Авва, бессмертный и бестелесный, готовый слиться с одним из верующих.

– Мистер Трент, – сказал техник (он не мог определить который, они казались ему одинаковыми), прилаживая на глаза очки. – Bitte, пожалуйста, смотрите вниз, чтобы ваши глаза не подверглись излучению поля; Sie versteh’n[8] опасность для сетчатки.

– Ладно, – кивнул он и почти застенчиво склонил голову. Затем поднял руку и прикоснулся к обнаженной груди, словно прячась или защищаясь от внезапного оглушающего и слепящего таранного удара, поразившего его одновременно с двух сторон.

Абсолютно равные силы заставили его застыть на месте, словно облитого полиэфирным волокном. Любой наблюдатель сказал бы, что он может двигаться. Но он был надежно пойман в ловушку летящего от анода к катоду потока, превращенный в ионное кольцо. Его тело притягивало поле, он чувствовал, как оно напитывает его, словно растворителем.

Вдруг поток слева прекратился. Он пошатнулся и непроизвольно взглянул вверх. И подумал: «Авва, ты со мной?»

Но ответа в его сознании не прозвучало.

Два лысых очкастых «рейх-техника» исчезли. Он находился в значительно меньшей камере, где за старомодным столом сидел пожилой человек и тщательно заполнял журнал соответственно нумерованным ярлыкам на огромной груде чемоданов и перевязанных бандеролей.

– Ваша одежда, – произнес чиновник, – в металлической корзине под номером 121628 справа от вас. Если вас мутит, можете прилечь вот на этой кушетке.

– Со мной… все хорошо, – сказал Рахмаэль. «Авва! – мысленно воззвал он в панике. – Неужели они уничтожили тебя во мне? Ты ушел? Неужели мне предстоит пройти это испытание одному?»

Внутри царило молчание.

Он нетвердой походкой направился к своим вещам, трясущимися руками оделся и неуверенно замер.

– Вот ваш багаж, – проговорил бюрократ за стеклом, не поднимая глаз. Он походил на древнего кивающего божка, дремлющего под посвященный ему ритуал. – Номера 39485 и 39486. Прошу забрать их из помещения. – Он извлек старинные золотые карманные часы, щелкнул крышкой и взглянул на циферблат. – Нет, прошу прощения. Из новоньюйоркских филиалов за вами никто не следует. Можете не торопиться.

– Спасибо. – Рахмаэль поднял тяжелые чемоданы и пошел к большой двустворчатой двери. – Мне сюда? – спросил он.

– Это выход прямо на авеню Смеющейся Ивы, – сообщил служащий.

– Мне нужны гостиница или мотель.

– Любой наземный транспорт подвезет вас.

Служащий вернулся к своей работе, прекратив разговор. У него не было дополнительной информации.

Распахнув дверь, Рахмаэль вышел на тротуар. И застыл на месте как вкопанный.

Вокруг, обжигая ноздри, витал едкий дым. Он машинально пригнулся и чуть присел. Затем Рахмаэль бен Аппельбаум, отныне находившийся здесь, на Девятой планете системы Фомальгаута, нащупал в кармане брюк плоскую жестянку – секретное оружие, которым его снабдил на прощание Архив усовершенствованного оружия, замаскированное столь радикально, что оно не походило ни на один образчик стандартного вооружения из арсеналов ООН. Когда он увидел это сверхминиатюрное устройство, искажающее время, впервые, его маскировка показалась Рахмаэлю непременным свойством такого рода обманчивых штук – оружие выглядело контрабандной жестянкой генотропного профоза с Юкатана, полностью автоматизированного, с питанием от гелиевой батарейки (гарантированный пятилетний срок службы).

Прячась у стены, в тени, он быстро извлек уместившееся в ладони оружие. На нем был даже скопирован красочно выполненный идиотский девиз центральноамериканского завода. Теперь на незнакомой планете в другой системе он перечел знакомые ему с отрочества лет слова: «КОНЧИЛ ДЕЛО – ГУЛЯЙ СМЕЛО!»

«И с помощью этой штуки я собираюсь вернуть Фрею», – подумал он. Замаскированная дебильно яркой эмблемой коробочка с оружием казалась ему оскорблением или чем-то вроде непристойного комментария к ситуации, с которой ему придется столкнуться. Тем не менее он сунул ее в карман и, выпрямившись, вновь уставился на туманные волны взвешенных частиц – облачные массы, возникающие при молекулярном преобразовании соседних зданий. Он увидел также силуэты людей, движущиеся с нелепой быстротой, каждый в свою сторону, словно в это опасное время, когда столь многое поставлено на карту, вдруг отключился надежный механизм управления, предоставив каждую из бегущих фигурок самой себе.

Тем не менее их действия казались не случайными, а подчиненными командам. Справа от Рахмаэля группа людей собралась для монтажа сложного оружия, они ловко и грамотно собирали его компоненты. Это были профессионалы, и он гадал (не видя в зыбком свете, в какой они униформе), к какой фракции они принадлежат. По-видимому, решил он, лучше приписать их к ТХЛ – так безопасней. Пока ему не докажут обратное, он склонен относить к той же организации и всех остальных, встреченных здесь, на этой стороне, на Неоколонизированной территории, которая никоим образом…

Прямо перед ним появился солдат с огромными, немигающими совиными глазами, он глазел на Рахмаэля, словно отныне не намерен был отводить взор от пойманной добычи. Бросившись на землю, Рахмаэль машинально потянулся к жестянке с профозом. Все произошло чересчур быстро и внезапно, он не успел даже подготовить оружие, доставленное для спасения Фреи, что уж говорить о собственной защите. Бен Аппельбаум дотронулся до жестянки, спрятанной глубоко в кармане брюк… и в тот же миг у его лица что-то приглушенно хлопнуло, а стоявший над ним солдат ТХЛ пригнулся, чтобы прицелиться и повторить выстрел.