В пятидесятые годы, по приглашению руководителей авиационной промышленности Китайской Народной Республики Анохин в течение трех месяцев работал в КНР в качестве летчика-испытателя и наставника китайских летчиков. Китайские специалисты долгое время не могли справиться с довольно интенсивной вибрацией двигателя опытного самолета. В конце концов с помощью Анохина проблема тряски была снята. Машина - копия нашего МиГ-17 - пошла в серию, а летчик вернулся домой полный впечатлений и с сознанием выполненного долга. Соседняя, союзная страна жила бедно, китайские летчики летали полуголодные, питаясь одним рисом. (Сейчас всем, кто видел и видит разносторонние успехи Китая последних лет, в это трудно поверить, но тогда было именно так). Анохин практически всю свою зарплату ухлопывал на своих китайских коллег-летчиков. Он кормил и поил их. Научился вместе с ними есть змей и трепангов, как рассказывал жене, а, главное, постарался передать им свой богатый летный опыт.
Судя по записям в летной книжке, в Китае Анохин выполнил за период с 28 декабря 1957 г. по 1 февраля 1958 г. 14 полетов. Все они, кроме последнего полета на учебном УМиГ-15Д, были выполнены на самолете МиГ-17ФД.
Из Китая Анохин привез Бурцевым картину на шелке, которая и сегодня украшает их квартиру. По словам Бурцева, Анохин обучал китайских летчиков выводу самолета из штопора... Думаю, это неточно. Будучи неоднократно в командировках в КНР, я давно и безуспешно пытался узнать хоть что-то о работе Анохина в Китае - в частности, в наиболее известных ОКБ, работавших в городах Шеньяне и Ченгду. Наводил справки и в Академии наук в Пекине, и среди летчиков испытателей - но безуспешно. Собеседники обещали разузнать что-либо, переговорить со "стариками" - но долгое время никаких новостей на этот счет не было. И вот, наконец, благодаря столь же давним и настойчивым усилиям руководителя музея ЛИИ Марии Федоровны
Леоновой, из Китая пришла долгожданная и подробная весточка. Письмо написала вдова китайского летчика-испытателя Сюн-яня: "Вся наша семья часто и по-доброму вспоминает летчика-испытателя Анохина. Он во многом помог Сюн-яню и китайской авиационной промышленности во время своего приезда в Китай. В то время шеньянский завод № 112 выпускал реактивные самолеты М-17. Вибрации этого самолета в полете были столь сильными, что завод остановил их производство. Китайские летчики-испытатели во главе с Сюн-янем не могли решить возникших проблем, пока на завод не прибыл Анохин. Он выполнил испытания, после которых завод возобновил производство. Сюн-янь был очень благодарен Анохину за его помощь в решении трудной задачи. После этого они оба отправились в провинцию Гуандунг. Там Анохин также участвовал в испытаниях некоторых самолетов.
Сюн-янь умер весной 1996 г. Мы будем писать книгу о его работе в авиации, и в ней, конечно, будут слова благодарности Анохину за все то, что он сделал для развития нашей авиационной промышленности...".
К этому теплому письму, написанному на достаточно хорошем русском языке, отрывок из которого - с минимальной правкой -приведен выше, было приложено три листа текста на китайском. С помощью китайских коллег выяснилось содержание этого приложения, озаглавленного "Событие - вибрация". О сути этого события уже упоминалось в письме. Летчики-испытатели, летавшие на
выпускавшихся серийно самолетах типа "56", постоянно отмечали сильные вибрации. Были они двух видов. Во-первых, - это колебания самолета в целом: крыльев, антенн, приемника воздушного давления, приборной доски, ручки управления, педалей. Во-вторых, - локальные колебания, в частности, - кресла пилота. Самолеты не принимали ВВС Китая. И, несмотря на помощь советских специалистов, а также меры, принимавшиеся техническими руководителями завода, самолетов на заводском аэродроме скапливалось все больше и больше. Советский представитель Главного конструктора считал, что причинами вибраций были недостатки в технологии изготовления планера, а также двигателей самолета. Кроме того, он высказал предположение, что китайские летчики-испытатели неправильно оценивают уровень вибраций как угрожающий. Решение задачи искали, принимая самые разные меры: в части всего технологического процесса производства самолета, в усилении контроля качества монтажа тех или иных агрегатов, в выполнении всякого рода соединений между подвижными и неподвижными элементами конструкции и т.д. Вместе с тем, разные летчики, летая на одном и том же самолете, каждый по-своему определяли особенности и меру опасности тех или иных колебаний. Тогда-то, в декабре 1957 г. в Китай прибыл Сергей Николаевич Анохин. В начале февраля 1958 г. он написал свое заключение: «На заводе № 112 я выполнил 9 полетов на восьми экземплярах выпускаемых самолетов и считаю, что они соответствуют требованиям по устойчивости, управляемости и работе двигателей. Я не обнаружил опасных колебаний конструкции. Самолеты типа "56", выпускаемые в Китае, по управляемости лучше самолета МиГ-17Ф...».
Сразу после полетов Анохина и его заключения военные приняли более 70 самолетов. Тогда заместитель командующего ВВС Китая Ван Бинчжан заявил: "У Китая нет Анохина. Наши летчики-испытатели очень молоды, и им не хватает опыта...".
Уезжал он из заграничной командировки с пустым деревянным чемоданом, но с китайским знаменем, с орденом, с моделью испытанного и доведенного им самолета, а также с букетом искусственных цветов. "А почему ты вчера не прилетел?" - спросила жена. Анохин ответил: "Не мог". "А почему не мог?" - настаивала она. "Ну, я был нетранспортабелен", - признался он. "Кто же это постарался?" "Ты понимаешь, Маргош, китайцы научились пить..." Раценская поинтересовалась: "Ну, а летать они научились?" "Вообще-то пить лучше научились, три дня провожали, три дня пили. А летать научились чуть хуже. Но летали - никто не побился...".
...В старообрядческой, прочной семье родителей Сергея вообще не пили. И сам он был равнодушен к вину и до войны, и даже в войну, когда солдатские 100 г стали нормой. "Сергей переродился после войны, - говорила Раценская. - Он был прекрасным семьянином, верным мужем, но после войны у него на первом месте были, кажется, уже друзья. Бывало, у кого-то из друзей-летчиков что-то случилось. Слава богу, товарищ остался жив. Ребята собираются отметить это. Сергей - с ними. Тем более, он был с ними, когда теряли друзей. А это было, ох, как часто... Он любил семью. Но товарищи уже были на первом плане. Вообще, мужское братство, начавшееся еще в войну, было для него особо дорогим..."
Выпивать Анохин стал в ЛИИ. С фронта пришли летчики, уже привыкшие к этому, Амет-хан, Капрэлян, Верников, Бурцев... Напряжение в работе было огромным. И постоянной непреходящей была боль за сына - красивого умного мальчика, у которого были недостаточно подвижны руки и нога. Ужасным дополнительным ударом была нелепая смерть дочери Мариночки, в 1946 г.. Девочка сидела на плечах двоюродного брата. Он споткнулся, и она, перелетев через его голову, ударилась о корни сосны. Произошло все это на глазах Сергея
Николаевича на даче в Быкове, которую снимали Анохины. Маргарита Карловна отсутствовала - она готовилась к параду и летала в это время в Тушине. Никто не догадался немедленно обратиться в больницу -решили, что достаточно ограничиться примочками. Но все оказалось гораздо серьезнее, и вскоре, несмотря на интенсивное лечение, девочка умерла.
Прошло короткое время, и на Сергея Николаевича свалилась новая беда. Погиб на работе - на строительстве ТЭЦ - его единственный брат Леонид Николаевич, инженер-энергетик. Пройдет еще несколько лет, и безнадежно заболеет единственная внучка...
Пожалуй, не меньше, чем у Сергея Николаевича, жизненные испытания выпали на долю Маргариты Карловны. Сама летчик, руководитель международного уровня, наконец, мать и бабушка, она обречена была пройти через свои собственные летные происшествия, свои перегрузки и переломы, неудачи и беды своих учеников и подопечных. Мало того, вместе с мужем она должна была вынести не только его земные тяготы и трагедии, но пережить его трудности и беды в воздухе.
