Сегодня из уст иных академиков можно слышать, что Сергей Павлович Королев не был ученым. Об этом мне с горечью говорила Нина Ивановна Королева, называя конкретного академика, человека, когда-то, в пору холодных для него ветров, прятавшегося за широкую спину ее мужа. Некоторые космонавты из ОКБ Королева, например, К. П. Феоктистов или А. С. Елисеев, также весьма сдержанны в оценках Королева - ученого. Те, кто действительно знает вклад Королева в развитие отечественной и мировой авиации с ЖРД, крылатых ракет, а главное, - в развитие тяжелой ракетной техники, пилотируемой космонавтики, исследования Луны и планет, понимают всю нелепость, таких высказываний. В истории отечественной космонавтики не было и, к сожалению, не предвидится в ближайшем будущем человек, который так же, как Королев, способен предвосхищать самое нужное, поистине масштабное в развитии космонавтики. (Той самой космонавтики, которая сегодня, как и авиация, как некоторые другие отрасли "оборонки", способна пополнять казну чем-то иным помимо продажи исчерпаемого сырья). Добиваясь фантастических результатов, Королев смотрел в завтра и готовил его загодя. Так, по-видимому, случилось и с приглашением Анохина на фирму Королева. После первых успешных полетов Ю. А. Гагарина, Г. С. Титова и других "военных" космонавтов на корабле "Восток" С. П. Королев ясно увидел, что новое поколение пилотируемых кораблей требует нового подхода к отбору членов экипажей. Изменились задачи предстоявших полетов и качественно изменились сами корабли. Между тем, военные успели уже войти во вкус, осознали масштабы собственного значения и, естественно, впускать в свой монастырь людей с иным уставом не желали. В начале 1962 г. С. П. Королев обратился в АН СССР, к ее Президенту Мстиславу Всеволодовичу Келдышу с письмом, в котором впервые поставил вопрос о подготовке "гражданских" специалистов-космонавтов, т.е. инженеров и научных работников различных направлений, в первую очередь, собственного ОКБ, а также медиков, врачей, готовых профессионально работать в составе экипажей будущих кораблей.

Специальности борт-инженера-испытателя, космонавта-исследова-теля, возможно, и далекие во многом от специальностей, необходимых для выполнения работ в военной области, становились особенно важными в ближайшем будущем. Потому отбор космонавтов этих специальностей, по естественному убеждению Королева, должен был проводиться в ОКБ. Притом, он считал необходимым осуществлять медицинский отбор по менее строгим, чем на первых шагах пилотируемых полетов, требованиям, и обязательно комиссией гражданских врачей.

В докладной записке Правительству, подготовленной в феврале 1962 г. по итогам первых космических полетов, С. П. Королев писал о необходимости участия в космических полетах специалистов ОКБ-1 и научных институтов АН СССР. Он подчеркивал, что решать поставленные задачи могут лишь инженеры и ученые, участвующие в проектировании, конструировании, отработке и испытаниях

космических аппаратов. Главным, логически убедительным доводом было то, что военные инженеры не участвуют в создании космических аппаратов и их систем, не имеют необходимого опыта испытаний космической техники, поэтому они не могут оперативно и эффективно решать все задачи, которые неизбежно возникают в дальних

космических полетах. К тому, же эти задачи имеют обычно сугубо научный характер, для их решения необходимы специальные знания, и поэтому также целесообразно готовить космонавтов-испытателей в специальных подразделениях ракетно-космической отрасли. Разумность именно такого подхода доказал опыт работы на орбите К. П. Феоктистова - первого инженера ОКБ-1, побывавшего в космосе в составе экипажа космического корабля "Восход" 12 октября

1964 г.

Особое значение подготовка гражданских космонавтов приобрела после принятия в 1964 г. государственной программы освоения Луны. Эта программа, сформированная по инициативе С. П. Королева, основывалась, в значительной мере, на разрабатывавшемся в ОКБ-1 ракетно-космическом комплексе. Ключевым ее моментом, одобренным постановлением Правительства, было разрешение начать отбор и подготовку кандидатов в космонавты непосредственно в ОКБ-1. В связи с этим в апреле 1964 г. в ОКБ-1 был создан летно-испытательный отдел. Возглавил его Сергей Николаевич Анохин. Он, очевидно, был не единственным кандидатом. Это легко понять, если представить объем и содержание предстоявшей работы. Перед отделом были поставлены задачи проведения всех видов летных испытаний снаряжения, приборов и агрегатов космических аппаратов с участием человека. Отдел отвечал за организацию отбора кандидатов в космонавты из числа сотрудников ОКБ, обеспечение подготовки борт-инженеров и космонавтов-исследователей без отрыва от основной работы. В обязанности отдела входила, кроме того, подготовка программ для полетного задания, разработка полетной документации, технических заданий на стенды и тренажеры, программ научных исследований. Особое значение приобретало участие отдела в работе оперативных групп управления пилотируемыми полетами. В отделе были образованы группы

фото- и киносъемок, морских и самолетных испытаний бортовой аппаратуры - для всесторонней подготовки и тренировок космонавтов. В длительных космических полетах, особенно при реально готовившихся полетах к Луне, космонавтам предстояло выполнить весьма сложные и ответственные операции. Это решение

навигационных задач и осуществление стыковки-расстыковки, это -управление системами ориентации, спуска с орбиты, управление траекторией возвращения корабля на Землю со второй космической скоростью, это, наконец, - научные исследования и эксперименты.

Очевидно, что бортовые системы корабля "Союз", предназначенного для облета Луны (Л1), и корабля "Союз", обеспечивавшего доставку человека на поверхность Луны и

возвращение на Землю (Л3), были гораздо сложнее и совершеннее систем кораблей предыдущего поколения. Отдел Анохина должен был обеспечить техническую подготовку инженеров-кандидатов в

космонавты непосредственно в ОКБ-1 с привлечением к преподаванию ведущих специалистов. Необходимо было создать специализированные динамические стенды для отработки режимов управления и

тренировки космонавтов. Летную подготовку кандидатов в космонавты-борт-инженеры должен был возглавить сам С. Н.

Анохин, в частности, используя опыт и технические возможности Летно-исследовательского института.

В своей книге "С человеком на борту", посвященной своему участию в подготовке первых космонавтов к космическому полету, Марк Лазаревич Галлай почему-то не нашел слов о Сергее Николаевиче Анохине. Правда, в одном эпизоде он его упоминает: "... Громом среди ясного неба в тот холодный зимний вечер прозвучали для меня слова нашего общего с СП друга, летчика-испытателя, а в прошлом известного планериста (отсюда и его стародавнее, доброе знакомство с СП) Сергея Анохина:

- Слушай, Марк, не знаю даже, как сказать тебе: Сергей Павлович умер...".

Привычно поставив себя почти вровень с Королевым, Галлай не нашел ни единого слова об участии Анохина в становлении современной пилотируемой космонавтики. Вряд ли это случайный недосмотр умного и опытного писателя.

Королев хорошо знал Галлая. И Марк Лазаревич, первым среди летчиков начинавший плотную работу с космонавтами, мог надеяться занять то место в подготовке космонавтов-инженеров, которое в конечном итоге досталось Анохину. Королев был хорошо знаком и встречался у себя в Подлипках с другим известным летчиком-испытателем Игорем Ивановичем Шелестом. Ясно, что у Сергея Павловича был весьма широкий выбор достойных кандидатов в воспитатели космонавтов. Но и в письме к Наталье Розенфельд, и в своем окончательном решении он назвал одно имя - Сергей Анохин. И, по всеобщему мнению, не ошибся.

В одном из своих писем к Наталье Анатольевне Розенфельд -поздравлении с Новым, 1964 годом Сергей Павлович Королев писал: "Дорогая Наташа! Шлю Вам самые сердечные поздравления и наилучшие пожелания к Новому Году. Невольно вспоминаешь многое и многое, и грустишь, и улыбаешься, и порою слезы лишь в глазах. Такова, к сожалению, жизнь! Желаю Вам сил и бодрости. Дела наши такие: видимо, С. Н. Анохин будет у нас и будет вести этот будущий отдел... Каковы Ваши планы? Пишите, либо звоните (вечером).