К.З. Не секрет, что Ислам – самая младшая из т. н. авраамических религий (или религий Писания). 1420 лет, – конечно, большой срок, но христианство существует 2000 лет, а иудаизм по меньшей мере 3800 лет. Как будут строиться отношения радикального Ислама с другими мировыми религиями (включая буддизм, имеющий 2500-летнюю историю)?

Г.Д. Эти отношения определены в Коране, который говорит, что иудеи и христиане должны признать политический приоритет Ислама и положиться на его защиту и протекцию. Если они бросают вызов политическому авторитету и политическому господству Ислама, то с ними надо бороться до тех пор, пока они не признают верховенство Ислама в политических вопросах. После того, как они признают, им надо оказывать покровительство и защищать их общины, поддерживать жизнь по законам внутреннего самоуправления. Что касается буддистов, то они, несомненно, язычники, и как таковые не могут быть партнерами в каком-то диалоге или отношениях. То есть буддизм является фундаментальным противником Ислама, а буддийская психология и ценности были взяты на вооружение правящим классом, мировой верхушкой, которая поддерживает тибетского лидера Далай-ламу. Это та система, в которой присутствует не только заблудший элемент среднего класса Запада, но и активно участвуют представители правящей элиты, в том числе и аристократических элементов Европы.

К.З. Расскажите поподробнее о так называемых мучениках за веру. Что это за люди и как приходят к такому выбору своего пути? Они религиозные экстремисты? 

Г.Д. Мученик за веру – это каждый, кого убили на пути Аллаха, каждый, кто свидетельствовал своей смертью избрание Единобожия и твердую решимость стоять на этом пути до конца. Тот, кто был убит за то, что он мусульманин, уже является мучеником за веру. Если на мусульманина напали и убили по причине его принадлежности к Исламу, то он считается мучеником за веру.

К.З. Не происходит ли некой подмены понятий, когда чеченских боевиков называют шахидами, то есть мучениками за веру?

Г.Д. Если они умирают за веру, то они – шахиды. Для Всевышнего важно внутреннее намерение. В Коране сказано: «Аллах знает, что в ваших сердцах». Мы не можем судить о внутренней подоплеке, допустим, Шамиля Басаева, потому что она известна одному Господу. А мы теперь уже не можем его спросить и проверить чистоту его намерений, поскольку это не в наших силах. Но в Судный день все будет открыто и каждый получит именно по своим намерениям, а не действиям. Потому что результаты действия не зависят от человека, а намерения – зависят.

К.З. Каким должен быть путь истинного мусульманина? 

Г.Д. В идеале это должен быть путь утверждения Ислама, путь утверждения власти Всевышнего. Мусульманин должен жить в рамках утверждения приоритета Ислама над всеми другими человеческими проявлениями. Это должен быть путь нежности, любви и снисхождения к своим братьям и суровости к тем, кто противостоит Исламу. И, в конце концов, это должен быть путь человека, выбирающего героическую смерть на пути Аллаха.

К.З. Кого тогда можно называть религиозными фанатиками?

Г.Д. Это те, кто принимает за религию периферийные, формальные моменты, приобретающие в мозгу фанатиков характер установлений, от которых зависит их жизнь. Например, те, кто требует укорачивать брюки, полагая, что люди, ходящие в не укороченных брюках и без бороды ровно в две ширины ладони, обречены на осуждение Аллаха. Короче говоря, религиозными фанатиками можно назвать тех, кто сознательно или бессознательно превращают религию в набор бессмысленных табуированных жестов, запретов и сигналов. Они рассуждают так, что если ты надеваешь обувь с правой ноги, а снимаешь с левой – то это поведение правильного мусульманина. Иными словами, это, вольно или невольно, превращение религии в насмешку. Религия – это фундаментальная вещь, которая освобождает человека, а не закрепощает. А фанатики, используя формальные культовые догмы, превращают религию в нечто периферийное и подобное детской игре с системой запретов.

Религиозный фанатизм, который характеризуется активизацией периферийных табуированных элементов, как правило, кончается тем, что превращается в провокационную агентуру врагов Ислама.

К.З.  Согласны ли Вы с тем, что Ислам исполняет сегодня инструментальную функцию, он политизирован?

Г.Д. Ислам с самого начала и есть политика. И до пророка Мухаммада Ислам тоже был политикой. Первым шагом в качестве посланника Аллаха нашего праотца Ибрагима был уход из Ура с развитием идолопоклонения и последующий конфликт с Нимродом, царем Вавилона, который считал себя воплощением живого бога на земле. Муса был в непосредственном конфликте с фараоном, Иса был в конфликте с кесарем и Иродом, а пророк Мухаммад с первого своего шага был в конфликте с аристократией Мекки, а на последнем этапе его врагами были две сверхдержавы – Византия и Иран. Но царь Ираклий поступил мудро, сказав, что он признает Пророка, но не может отступиться от уже сложившийся ситуации в Византии, как в православном государстве. То есть он, будучи ограниченным церковью, народом, армией, все же знает, что истинный Пророк – это Мухаммад. За такой ответ Пророк пообещал Ираклию, что существование Византии продлевается еще на семьсот двадцать лет. И действительно, это государство было повержено турками-мусульманами лишь в середине XIV века, через семьсот двадцать лет. (В 1354 году османы захватил Галлиполи и вступили в Европу. Взятие Константинополя – только эпизод длительного процесса, шедшего до конца XVII века.) Что касается языческого Ирана, то пророк Мухаммад сказал, что он будет повержен и обращен в Ислам. И действительно, битва между персами и арабами произошла через семь лет после смерти Пророка, что привело к разрушению иранской государственности и превращению этой территории в часть исламского Халифата.

К.З.  Исходя из политизированности Ислама, можно говорить об использовании его в интересах власти, особенно в наше время? 

Г.Д. Несомненно, так называемая власть пытается использовать Ислам как инструмент и это всегда очень плохо кончается для власти, потому что Ислам изначально – антивластная доктрина. Ислам – это самоуправление Уммы через лучших ее представителей. Согласно аяту Корана: «Мы поставили во всех селениях правителей преступниками…» Поэтому, когда такие преступники пытаются использовать Ислам в качестве инструмента, им в буквальном смысле сносят башку. Это очень опасная игра, потому что Ислам – это инструмент Аллаха и ничей больше.

К.З. Популяризацию Ислама Рамзаном Кадыровым среди молодежи в Чечне можно рассматривать как инструментальное использование им Ислама в личных интересах? 

Г.Д. Если он популяризирует Ислам, то, в конечном счете, вся эта молодежь спросит с него самого за все, в чем он отступил от Ислама.

К.З.  Насколько исламизирована сегодня молодежь на Кавказе? Что заставляет ее радикализироваться?

Г.Д. Я думаю, несоответствие на практическом, ежедневном уровне между реальностью и их инстинктивными чувствами, – тем, как должно быть, – заставляет их радикализироваться. Они чувствуют, что Кавказ – это центр мира, но видят, что Кавказ на самом деле – это забытая Богом архаичная периферия, поверженная в гражданскую войну, кровь, милицейский беспредел, плохое образование, безысходность. И это побуждает их требовать модернизации жизни и доведения условий до того идеала, который они несут в своем видении Ислама. И когда они это требуют, то воспринимаются местными коррумпированными кланами, криминальными группировками как радикалы, которые опасны. А значит, их нужно убивать, сажать в тюрьмы и подвергать пыткам.

Молодежь на Кавказе сегодня исламизирована в зависимости от региона. Например, в Дагестане исламизация выше 50%, в КабардиноБалкарской Республике – ниже 50%. Насколько конкретно, трудно сказать. Дело в том, что самое главное – это ядро. Если существует ядро – за ним пойдут и все остальные. Ядро же – это те, кто не смиряется со своим жалким положением и кто интеллектуально или физически противостоит бесправию и беспределу со стороны властей.