Падлевского встретил в приемной Мерославского его личный секретарь Ян Кужина. Этот бывший варшавский студент, участвовавший когда-то в революционном кружке и вынужденный эмигрировать, производил не очень приятное впечатление: он всячески старался подчеркнуть недосягаемость своего патрона и важную роль собственной персоны. Получив вежливые заверения, что Кужина постарается устроить так, чтобы Мерославский смог выкроить несколько минут для разговора с гостем из Петербурга, Пад-левский вышел с твердым намерением не искать больше встреч ни с генералом, ни с его секретарем.

Общество польской молодежи, возникшее незадолго до этого в Париже, свою главную задачу видело в том, чтобы способствовать подготовке восстания в Польше и бороться за сотрудничество польских конспиративных организаций с русскими и западноевропейскими революционерами. Это вполне соответствовало взглядам Падлевского, он прймкнул к обществу и вскоре выдвинулся в число его руководителей. Возглавляя левое крыло общества, Падлевский не давал спуска сторонникам соглашательской политики и поклонникам Мерославского, выступавшим за восстание, но не желавшим и слышать о сотрудничестве с русскими революционерами. Трубадуром «ме-рославчиков» среди молодежи был Кужина, и Падлев-скому не раз приходилось горячо полемизировать с ним. Впоследствии одним из наиболее последовательных защитников революционно-демократических идей в обществе наряду с Падлевским стал бывший студент Киевского университета Стефан Бобровский (он приехал в Париж весной 1862 года).

Между тем дела военной школы в Генуе шли не блестяще. Виноват был в этом прежде всего Мерославский. Он не терпел инакомыслящих и всячески преследовал любые проявления самостоятельности в политических взглядах. Ему везде мерещились агенты полиции и интриганы. Под предлогом борьбы с ними он взял под контроль личную переписку подчиненных, придираясь к каждому непонравившемуся слову в просмотренных письмах. Некоторые слушатели, взбешенные поступками пана Людвика, ушли из школы, конфликты среди оставшихся обострились.

Общество польской молодежи с беспокойством наблюдало за происходящим. Когда группа слушателей школы отказалась подчиняться Мерославскому, общество на очень бурном собрании поручило Пад-левскому съездить в Геную. Падлевский убедил большинство слушателей согласиться с тем, чтобы начальником школы стал генерал Юзеф Высоцкий. Тот принял бразды правления и сразу же возвратился в Париж. Всеми делами на месте руководил майор Александр Фиалковский, а его фактическим заместителем стал Падлевский. В школе была создана секция Общества польской молодежи, к политической программе которого присоединилась основная масса слушателей. Был обновлен и преподавательский состав школы. Падлевский, приняв псевдоним «капитан Чернявский», взял на себя курс тактики и военной географии; Коссовский начал читать артиллерию.

Болезненно самолюбивый и злопамятный, Меро-славский возненавидел Падлевского. Не было, кажется, такого ругательного эпитета, которого он не пытался к нему применить. Даже после смерти Падлевского пан Людвик не стеснялся злобно клеветать на него в своих претенциозных воспоминаниях. Вовсю старался и его подручный Кужина. Куда только не посылал он клеветнических писем, искажавших историю смены руководства в военной школе! Одно из таких писем, в котором Кужина называл Падлевского скандалистом и интриганом, было адресовано в Брюссель. Старый знакомый Падлевского Влодзи-меж Милёвич привез это письмо в Париж. Оно было зачитано на собрании общества и вызвало всеобщее возмущение. Следуя старым шляхетским обычаям, Падлевский вызвал Кужину на дуэль, которая во избежание полицейских преследований состоялась в Швейцарии неподалеку от Базеля. Секундантами Падлевского были Милёвич и Коссовский; Кужина получил легкое ранение, Падлевский остался невредим.

Итальянское правительство, разрешившее по ходатайству Гарибальди размещение Польской военной школы на своей территории, должно было считаться с неизбежными дипломатическими демаршами из Петербурга. Поэтому, соглашаясь на замену Меро-славского Высоцким, итальянские власти потребовали перевода школы из Генуи, где она была слишком на виду, в небольшой населенный пункт Кунео. Это, однако, не помогло. Через несколько месяцев русский царизм в ультимативной* форме потребовал ее ликвидации. Итальянское правительство не решилось ответить отказом и в июне 1862 года объявило о закрытии школы. Нужно было срочно искать место для ее размещения где-либо за пределами Италии. Решено было послать представителя в Англию. Падлевский был самым подходящим человеком для осуществления этой миссии. И, конечно, он не отказался от возложенного на него поручения, хотя в день его отъезда в Англию русское посольство в Париже напомнило, что срок отпуска истек и если он немедленно не возвратится в Россию, то будет объявлен вне закона.

4 (16) июля 1862 года посыльный от М. А. Бакунина принес А. И. Герцену на его лондонскую квартиру записку: «Любезный Герцен! Сегодня я ни обедать, ни вечером не приду. А приехал сюда поляк с прилагаемым письмом от Высоцкого. Он приехал сюда и от Гарибальди, с которым виделся в Палермо. Сам же он гвардейский артиллерийский офицер, воспитывавшийся в Академии, товарищ и приятель Лу-гинина и только что теперь получивший из Петербурга, куда он ехать не хочет, приказание немедленно воротиться. Что он говорит о Польше и о Варшаве, очень интересно. Он желает непременно тебя видеть и сам по себе и по поручению Высоцкого...»

На следующий день Бакунин в новой записке подтвердил свои рекомендации: «Высоцкий не великий, но честный человек, пользующийся теперь, кажется, из всех эмигрантов исключительным доверием края. Молодой человек, им присланный, умный и симпатичный, даже и тебе понравится, тем более что говорит по-русски, как мы, и, служа между русскими, выучился думать по-русски. И потому, прошу тебя, прими нас благосклонно».

Встреча Падлевского с Герценом вскоре состоялась. Собеседники, судя по всему, остались довольны друг другом. Прощаясь с новым знакомым, Герцен подарил ему свою фотографию с надписью: «В память встречи в Лондоне 19 (7) июля 1862 года от А. Герцена».

Падлевский нашел в окрестностях Лондона помещение для школы и все подготовил для ее переезда. Но английские власти, испугавшись дипломатических осложнений, аннулировали свое согласие на размещение школы в Англии.

'Поездка в Лондон все же не осталась безрезультатной. Она позволила Падлевскому наладить связи с польской эмиграцией в Англии, дала случай для знакомства с Герценом и Бакуниным. Возвратившись в Париж, Падлевский снова виделся с Бакуниным и беседовал с ним о сотрудничестве русских и польских революционеров. Памятью об этих встречах является фотография, подаренная Падлевскому Бакуниным, и надпись на ней: «В надежде на будущий братский союз. М. Бакунин. 7.VIII [25.VII] 1862. Париж». Все это было чем-то вроде прелюдии к начавшимся через полтора месяца большим переговорам между польскими и русскими революционерами.

Польская военная школа, дела которой привели Падлевского в Лондон, прекратила свое существование. Она функционировала всего девять месяцев, но все-таки сумела подготовить немало повстанческих командиров, таких, как Б. Колышко, Р. Рогинский, Ю. Оксинский, В. Бехонский, Ф. Вислоух, 3. Миней-ко и др.

В Париже Падлевский с головой ушел в дела Общества польской молодежи. Вместе с Бобровским и Милёвичем он разработал план большой пропагандистской кампании за активизацию действий по подготовке восстания, за распространение идей русско-польского революционного союза. Однако участвовать в осуществлении этого плана Падлевскому уже не пришлось. Вслед за вестью об аресте Домбровского в Париж пришел вызов ЦНК, и он отправился-в Варшаву. Вместе с Падлевским выехал Бобровский, получивший важные конспиративные поручения в Киеве. Вдвоем они добрались до Познани, оттуда повернули на Краков. Здесь их пути разошлись.

И вот Падлевский в Варшаве. Перед ним члены ЦНК: Бронислав Шварце — высокий, очень подвижной блондин с красивым лицом и большими выразительными глазами, Агатон Гиллер — сутуловатый мужчина с длинными свисающими вниз усами, которые придают его крупному носатому лицу холодное и высокомерное выражение. Один из первых новых знакомцев Падлевского, расторопный и восторженный Юзеф Рольский — помощник Домбровского по городской организации, заменивший его на посту на-чзльника города после ареста. Дела не ждут, приходится с ходу включаться в работу.