Не помню, какое у кого сделалось в ту минуту выражение лица. Все вскочили и гурьбой ринулись вниз по лестнице. Ворвавшись во флигель, мы увидели распростертого на полу кабинета, в луже крови, Хироити, а рядом с ним — бледного до синевы Коду.

— Что здесь происходит?! — прогремел генерал зычным командирским голосом.

— Там… Оттуда… — пролепетал Кода, еще не оправившийся от потрясения, указывая на окно, выходящее в сад. Створки его были распахнуты, в стекле зияла большая округлая дыра. Неизвестный вырезал кусок стекла снаружи, открыл задвижку и проник в комнату. На ковре остались отвратительные грязные следы.

Госпожа Юки кинулась к лежавшему Хироити, а я подбежал к распахнутому окну. Но там не было ни души. Разумеется, глупо было надеяться, что злодей станет ждать.

И тут генерал, не обращая внимания на окровавленного сына, ринулся к стоявшему в углу кабинета маленькому сейфу; набрав шифр, он принялся проверять его содержимое. Я не мог скрыть своего изумления: я и не предполагал, что в доме есть сейф, однако куда больше меня потрясло жестокое хладнокровие генерала, странное даже для военного человека.

Наконец генерал соизволил вызвать полицию и врача.

Растерянные домочадцы обступили лежавшего без сознания Хироити, пытаясь привести его в чувство. Я достал платок и туго перетянул ему ногу, чтобы остановить кровотечение. Пуля насквозь пробила лодыжку, видимо задев кость. Симако догадалась принести из кухни чашку с водой. Но как ни странно, в отличие от матери Хироити, бывшей на грани истерики, она не утратила спокойствия духа. Лицо ее выражало лишь легкое удивление — чуть ли не равнодушие. Я был уверен, что они с Хироити собираются пожениться, и безразличие Симако озадачило меня.

Не менее удивительно вел себя еще один человек — старый слуга генерала, Цунэ. Он прибежал на шум с опозданием, но не подошел к Хироити, а, проскользнув за нашими спинами, уселся поодаль, возле распахнутого окна. В суматохе всем было не до старика, однако, случайно взглянув на него, я прямо-таки остолбенел: Цунэ в церемонной позе сидел у окна, невозмутимо наблюдая за происходящим. Не иначе как и этот рехнулся, подумал я.

Тем временем подоспел врач. Вслед за ним из Камакуры прибыли полицейские — инспектор Хатано с подчиненными. Хироити погрузили на носилки и отправили в больницу в сопровождении матери и Симако. Сознание уже вернулось к нему, но слабый духом Хироити не выносил боли и, сморщившись, точно младенец, рыдал и выл как безумный, так что инспектор Хатано тщетно пытался выяснить у него подробности преступления. Пуля раздробила кость, рана оказалась серьезной.

После осмотра комнаты выяснилось, что там побывал грабитель. Вор залез в дом из сада; Хироити, видимо, вошел в кабинет, как раз когда тот собирал добычу. Со страху грабитель выпалил в него из пистолета. А может быть, Хироити даже погнался за ним — ведь упал он достаточно далеко от дверей.

Ящики огромного письменного стола были выдвинуты, все в них перевернуто вверх дном. Однако, по свидетельству генерала, ничего ценного там не хранилось.

Сверху на столе валялся бумажник генерала с довольно увесистой пачкой банкнотов, но, как ни странно, вор к нему и не прикоснулся. Он прихватил лишь настольные часы, авторучку с золотым пером, лежавшую на том же столе, золотые карманные часы с золотой цепочкой и золотой же курительный прибор, стоявший на маленьком круглом столике посреди кабинета и представлявший наибольшую ценность из пропавших вещей. Причем грабитель взял лишь пепельницу и сигаретницу, а медную подставку оставил. Все остальное оказалось на месте. В сейфе, похоже, никто не копался.

Выходит, грабителя привлекло только золото — на остальное он и внимания не обратил.

— Какой-то маньяк… клептоман, — озадаченно подытожил инспектор Хатано.

Да, грабитель был поистине странный. Оставить полный денег бумажник, но взять дешевую авторучку и карманные часы — понять это было невозможно.

Инспектор поинтересовался у генерала, не обладают ли эти предметы какой-либо особой ценностью, но тот только плечами пожал. Впрочем, авторучку он получил в подарок от некоей высокопоставленной особы еще в бытность командиром полка, и она дорога ему как память, неизмеримая в денежном выражении, ну а часы… С часами связано воспоминание об одной заграничной поездке; он купил их в Париже, у этих часов очень точный механизм, и, конечно, вторых таких уже не достать, так что, конечно, жаль… Но для вора обе эти вещицы, разумеется, ценности не представляют.

Тогда инспектор приступил к тщательному осмотру места происшествия — кабинета и сада. Он прибыл в усадьбу Юки через полчаса после вызова, и бежать по следу грабителя уже не имело смысла.

Впоследствии я узнал, что инспектор — ярый приверженец научно-аналитического метода расследования, основывающегося на материальных уликах, а потому превыше всего ценит точность и скрупулезность. Рассказывали анекдотическую историю о том, как Хатано, еще будучи рядовым сыщиком, охранял до прибытия начальства кровавый след на земле: он прикрыл пятно крови перевернутой чашкой и всю ночь стучал по ней колотушкой — чтобы кровь не сожрали черви. Дотошность и настойчивость помогли Хатано сделать карьеру, и можно было не сомневаться: если он взялся за дело, то от его внимания не ускользнет и пылинка.

Но на сей раз и эти качества не помогли: осмотр кабинета не дал ничего — ни единой пылинки, мало-мальски достойной внимания. Оставалось лишь уповать на следы под окном и отпечатки пальцев, оставленные грабителем на стекле.

Как я и думал, преступник, вырезав круг стеклорезом, вынул стекло присоской. Инспектор посветил под окном карманным фонариком. К счастью, недавно прошел дождь и на мокрой земле остались отчетливые отпечатки башмаков, какие носят рабочие. Можно было даже различить рисунок подошвы. Двойная цепочка следов уводила к забору: оттуда пришел и туда же вернулся грабитель.

— Он ставит ноги, как кривоногая женщина, — пробурчал инспектор. В самом деле, носки следов были повернуты внутрь. Я про себя отметил, что и мужчины с кривыми ногами косолапят не меньше, но вслух ничего не стал говорить.

Инспектор обулся и, отбросив приличия, выпрыгнул в сад прямо через окно. Светя карманным фонариком, он устремился по следу, оставленному башмаками.

Не в силах подавить природное любопытство, я, понимая, что буду мешать, тем не менее тоже спрыгнул с низкой веранды и осторожно двинулся за инспектором. Мне ужасно хотелось взглянуть на следы. Но видно, не мне одному. Мой «соперник» оказался проворнее: некий Акаи, один из гостей генерала, уже был в саду.

Этот Акаи всегда вызывал мое любопытство. Я не знал, кто он, чем занимается и что связывает его с Юки. Даже сам Хироити толком не мог ничего о нем сказать. На вид Акаи было лет двадцать семь. Худощавый, с вечно растрепанными волосами, он отличался крайней неразговорчивостью, а на губах у него неизменно играла легкая усмешка.

Он частенько заезжал в усадьбу Юки сразиться с генералом в го. Нередко Акаи засиживался допоздна и оставался на ночь. Генерал приметил его в каком-то клубе и утверждал, что Акаи — непревзойденный игрок в шашки. Так что ничего странного в том, что и его пригласили на вечер, разумеется, не было, однако, когда прогремел выстрел, Акаи в гостиной не оказалось — должно быть, спустился вниз.

Единственное, что мне стало случайно о нем известно, — увлечение криминалистикой. Как-то, еще в самом начале моего пребывания в усадьбе Юки, я невольно подслушал их разговор с Хироити: они беседовали в кабинете. Хироити тоже увлекался этой наукой, и у него была целая полка специальной литературы. Акаи перелистывал книги, затем что-то сказал, а потом оба принялись перебирать имена прославленных детективов — реальных людей и литературных героев, начиная с Видока и Дюпена[4]. Хироити, сняв с полки книгу о сыщике Когоро Акэти, заметил, что этот Акэти — изрядный резонер. Акаи полностью разделял его мнение. Надо заметить, что они прекрасно разбирались в вопросе и достигли полного единодушия…