«Видимо, Вацетйс не прочь поговорить с кем-либо моего типа, но боится наблюдения Чеки, — записал в своем дневнике А. фон Лампе 25 октября 1923 г. — ...Как выгнали большевики из главнокомандующих — пошел против своих же господ»813 814.
Несмотря на отставку, неуживчивый нрав, политическую «неуравновешенность и неустойчивость», Вацетйс не только в первой половине 20-х годов сохранял репутацию весьма ценного военного специалиста, хорошего организатора Вооруженных сил, но и во второй половине 20-х годов, и в 30-е годы. Поэтому неудивительно, что именно его кандидатура оказалась наиболее подходящей для организации и последующего руководства создаваемой «германской Красной Армией». Тем более что его настроения и военная судьба могли в достаточной мере импонировать русским офицерам в белом зарубежье. Их ведь намеревались привлечь к активному участию в создании Красной Армии в Германии.
Что касается Тухачевского, то штабные документы Западного фронта свидетельствуют о его отсутствии в Смоленске с 6 по 14 августа и с 20 августа по 3 сентября 1923 г.815 В указанные сроки он находился в командировках в Москве. Время это примечательно. Дело в том, что на 21 августа было назначено выше достаточно подробно освещавшееся экстренное заседание Политбюро ЦК. Если следовать свидетельствам Беседовского, это решение о формировании «германского совнаркома» исключение в его состав Тухачевского было принято в конце августа или в начале сентября 1923 г. Это значит, что высшие советские партийно-правительственные круги, Политбюро ЦК, стремившиеся избежать войны с Польшей, решили «отправить».Тухачевского в Германию, считая использование его опыта в Берлине более целесообразным, чем оставлять его в Смоленске. Военно-политические настроения самого Тухачевского в это время явно не совпадали с позицией политического руководства. Эти настроения достаточно определенно, хотя и в общей форме, Тухачевский выразил в статье «Красная Армия на 6-м году Революций», опубликованной в октябре 1923 г. в массовом военном журнале «Красная присяга». Он писал: «Итак, к концу шестого года советской власти назревает новый взрыв социалистической революции, по меньшей мере в европейском масштабе. В этой революции, в сопровождающей ее гражданской войне, в процессе самой борьбы, так же, как и прежде, у нас создается могучая, но уже международная Красная Армия. А наша армия, как старшая ее сестра, должна будет вынести на себе главные удары капиталистических вооружений. К этому она должна быть готова, и отсюда вытекают ее текущие задачи. ...Она должна быть готова к нападению мирового фашизма и должна быть готова в свою очередь нанести ему смертельный удар разрушением основ Версальского мира и установлением Всеевропейского Союза Советских Социалистических Республик»1.
Суть цитированного выше фрагмента выступления М.Тухачевского, таким образом, заключается в следующем: «мировой фашизм» — это «Версальский мир», т.е. страны Антанты и прежде всего Франция. Красная Армия «должна быть готова к нападению мирового фашизма», т.е. к нападению Франции. Красная Армия «должна быть готова нанести смертельный удар» основам Версальского мира, т.е. по Франции и ее союзникам. В этой новой «социалистической революции» «европейского масштаба» именно Красная Армия должна будет «вынести на себе главные удары капиталистических вооружений».
Таким образом, Тухачевский выражал позицию, согласно которой решающей силой «германской революции» должна была стать Красная Армия, а не ее «филиалы» в Европе, не германские коммунисты и не германские националисты. Это — завуалированная формула «революции извне», экспорта «революции на штыках» Красной Армии. Таким образом, само удаление Тухачевского с Западного фронта должно было послужить красноречивым и выразительным знаком миролюбия СССР в отношении Польши.
Однако уже 28 августа 1923 г. Тухачевский возвратился из Германии в Смоленск816 817. Таким образом он заявлял о своей особой позиции относительно перспектив «германской революции», вернувшись в Смоленск, в руководство Западным фронтом, командование которым он, таким образом, отказался сдать. Далее в Москву поехал его ближайшее доверенное лицо, состоящий для особых поручений А.Виноградов1. Он также сопровож-дат командующего в Берлин. Очевидно, Виноградов должен был отвезти информацию и отчет о поездке. Я сентября он уже вернулся. Тухачевский сам не поехат в Москву. Видимо, также через Виноградова командующий фронтом добивался скорейшего назначения к нему нового пача1ьпика штаба фронта на вакантную с середины июня должность. Ввиду обозначенных выше воинственных настроений Тухачевского эту должность должен был занять человек, хорошо знакомый с возможным театром военных действий. По некоторым свидетельствам, Тухачевский просил направить к нему в качестве такового давно ему известного и высоко ценимого, как специалиста, А.Кука818 819. Это был отличный генштабист, старый соратник М.Тухачевского со времен польского похода. Впрочем, назначение Кука на должность начальника штаба Западного фронта было обусловлено и тем, что он лучше других кандидатов в начальники фронтового штаба ориентировался в том, что происходило в Германии, а также в Польше и Прибалтике. Известно, чтос 21.05.1921 по 12.09.1923 Кук являлся помощником (заместителем) начальника разведывательного управления Штаба РККА. Известно также, что многие бывшие руководители разведки Западного фронта и его соединений в 1920 г. ныне находились в Германии и активно участвовали в подготовке «германского Октября». Все они, в том числе А.Кук, равно как и начальник разведывательного отдела штаба В СУК и УВО Р.Лонгва, действовали, как и в 1920 г., под руководством И.Упшлихта, заместителя председателя ОГПУ. Именно он вплоть до 1930 г. курировал советскую военную разведку.
Назначение Кука на должность начальника штаба фронта являлось, таким образом, одной из мер, причем не только фрон-tOBdro командования, по подготовке к военным действиям. Однако следует обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, Кук во время Советско-польской войны 1920 г. имел главным образом опыт руководства штабом 15-й армии Западного фронта, которая действовала на правом, северном, фланге фронта, оперируя вблизи границ Восточной Пруссии и Прибалтийских государств. Иными словами, как раз в том оперативном направлении, которое согласно планам советского военно-политического руководства предполагалось превратить в советско-германский коридор, по которому должны были пройти кавалерийские бригады из СССР в Германию. Во-вторых, Кук был эстонцем, поэтому не исключено, что его назначение было обусловлено также намерениями, высказанными Сталиным, «сорвать одно из балтийских государств». Таким образом, возможно, что назначение Кука, человека, проверенного ОГПУ и советской разведкой, предусматривало использование его скорее в интересах реализации военно-политических и оперативных планов политического руководства, а не ввиду антипольских воинственных настроений Тухачевского. Косвенным образом указанные предположения подтверждаются тем, что А. Кук остался начальником штаба фронта как политически вполне надежный и «послушный» человек и после того, как М.Тухачевский был удален из Смоленска.
Он'был назначен на указанную должность 13 сентября и уже 15 сентября прибыл в Смоленск и приступил к исполнению своих обязанностей1. Очевидно, его прибытия ждал Тухачевский, чтобы на следующий день, 16 сентября, начать большие двусторонние маневры войск Западного фронта. Они продолжались до 3 октября включительно. То есть почти двадцать дней820 821. Маневры Западного фронта осенью 1923 г. очень были похожи
на «пролог» к началу военных действий на западной границе. В ходе этих маневров прекрасно показал себя командир 4-го стрелкового корпуса А.Павлов822. Ему в предстоящих военных действиях, видимо, отводилась важная роль. Под прикрытием маневров можно было осуществить достаточно легко необходимую для предстоящих боевых действий передислокацию войсковых частей и соединений. Развернувшиеся на Западном фронте маневры должны были пугать. Судя по решающей роли 4-го стрелкового корпуса Павлова на маневрах, как определил это сам Тухачевский, оперативные направления, обозначенные командующим Западным фронтом,, принципиально расходились с очерченными выше военно-политическими установками и соответствующими оперативными планами советского политического и военного руководства. На это указывает дислокация соединений и частей Западного фронта. Штаб 4-го стрелкового корпуса располагался в Витебске; 5-я стрелковая дивизия этого корпуса была дислоцирована в Полоцке и Витебске; 27-я стрелковая дивизия — в районе Орши; 2-я стрелковая дивизия, а также 7-я кавалерийская — в районе Минска. Такое исходное расположение соединений и частей 4-го стрелкового корпуса предполагало нанесение главного удара в оперативном направлении Минск — Брест — Варшава. В свою очередь дислокация соединений и частей 5-го стрелкового корпуса в районе Бобруйска предполагала нанесение его силами вспомогательного удара, также в направлении Варшавы. .
