Выпустив ее ладонь из своей, Эрик враз оказался напротив сестры, яростно шипя ей в лицо:

— А ты смогла подталкивать ее к краю! Ты смогла приговорить нашего малыша! Смогла дойти до конца! И не смей мне говорить, что что-то там знала! Ты — Избранная, жена и мать! Кто лучше тебя знает, что значит быть ими? И ты смогла положить все это на алтарь своей ненависти, ни на миг не задумавшись о том, что творишь. Ничего не остановило, — горько усмехнулся, смотря ей в глаза. — Чего же ты хочешь от меня?!

Плечи женщины безвольно опустились. Вся ярость и злоба схлынули потоком, оставляя за собой надломленную душу женщины, истерзанную своими метаниями.

Правда.

Правда была в том, что Кайла в тот момент была не в состоянии думать о чем либо связно, кроме того, что Эрик открыл туннель. То из-за чего он годами воевал с темными. В бешеном угаре она даже не поняла, как близко подошла к тому, чтобы убить не только Избранную брата, но и их ребенка. И оправданий этому и в самом деле не было. Ужас от содеянного переполнял сознание, заставляя сжиматься от раскаяния. Горечь поднималась изнутри, плескаясь в ней бездонным колодцем. Сколько раз она пыталась отбросить все и начать жить заново, сколько раз твердила себе, что другого выхода не было, и Эрик поступил правильно…

Она так и не смогла простить его, не смогла забыть.

— Ты убил нашего отца, — крик сломленной души, разнесшийся вокруг тихим шелестом листьев.

Слишком сильно дочь была привязана к отцу, ставшему для нее всем после смерти матери. И то, что он стал темным, для нее мало что решало, слепой в своей дочерней любви к нему.

— Он спас нашего сына, — послышался за спиной Кайлы тихий голос материализовавшегося позади Шорма.

Эрик застыл, напряженно глядя Кайле за спину.

— Ты обещал, — коротко бросил он, прежде чем тот успел сказать еще что-нибудь.

— О чем теперь жалею, — тут же последовал столь же короткий ответ, хранящий в себе все мучения мужчины, вынужденного обманывать свою Избранную, скрывать от нее правду, хоть и ради ее же блага, смотреть на то, как ненависть потихоньку сжирает ее нутро, оставляя после себя только жалящую пустоту. — Пусть и со временем, но она смогла бы принять правду. Ты хотел защитить ее воспоминания о вашем отце путем ее любви к тебе, своему брату, и не учел того, что ненависть будет слишком тяжело даваться ей.

Обернувшись, Кайла, оказавшаяся между ними, недоуменно смотрела на мужа, не понимая, что он имеет в виду.

— О какой правде идет речь? — глаза усталого, истерзанного морально человека просили правды, вот только Шорм сомневался в том, что она сможет ее пережить, не потеряв в ней себя, но другого выхода для нее… для них он не видел. — И причем здесь Слэр?

Коснувшись ее щеки, Шорм бережно заправил ей волосы за ухо, убирая их с лица. Сколько лет они скрывали от нее неприглядную истину, оберегая, защищая от ужасов, что та несла с собой. Решали за нее. Вот только Эрик не учел того, что его она любила так же сильно, как и отца, и слишком больно ей было терять сразу обоих. Вспоминания не могли дать ей того тепла, которым мог бы поделиться брат, становясь для нее поддержкой. Они смогли бы пережить все случившееся вместе. Не сразу, но смогли.

— Мы хотели только тебя защитить, любимая, — выдохнул Шорм, принимая решение, над которым столько раз думал, видя страдания жены, замыкающейся от него в своем горе в особо трудные периоды, и не в силах ничем ей помочь.

— Это ничего не меняет, — стремительно перебил его Эрик, предостерегающе сверкая глазами.

— Это меняет все, — спокойно возразил Шорм, глядя на него поверх Кайлы.

Два взгляда схлестнулись между собой, отстаивая каждый свое право. Эрик видел, насколько серьезно настроен Шорм в стремлении посвятить жену в то, что случилось семь лет назад. Где-то в глубине души он, наверное, даже хотел, чтобы это случилось когда-нибудь, хотя и боялся себе в этом признаться. Быть может, тогда наступило бы время, когда Кайла смогла бы посмотреть на него без злости и затаенной ненависти, с прежней мягкостью и любовью. И вчера он впервые за долгое время не чувствовал на себе ее полных вражды и ярости взглядов.

— Шорм, о чем ты? От чего вы меня защищали? — потребовала Кайла ответа, нервно раскаиваясь, и, уже не выдерживая, сорвалась. — Говори уже!

С некоторой затяжкой оторвавшись от Эрика, Шорм посмотрел на нее полным печали и раскаяния взглядом.

— Твой отец стал превращаться в темного еще задолго до того, как мы это поняли. На самом деле это стало проявляться сразу после того, как умерла твоя мать, и хорошо это скрывал. В своем безумии он ушел намного дальше той черты, которую все изначально предполагали, Кайла. Не зря энергия земли стала откликаться на Эрика, а не на твоего отца, как и было до этого. Надо было еще тогда обратить на это внимание, — горько покачал он головой, вспоминая прошлое.

— Но… — севший от волнения голос не дал ей продолжить, пришлось прочистить его, прежде чем она смогла хоть что-то связно сказать, — но земля… это невозможно, земля дала бы нам знать! Энергия земли, на которой живет каждый клан, не дает пройти по ней темному! Мой отец так и не стал до конца им! Он не смог бы находиться на территории дома будь это не так!

— Кайла. Кайла, — безрезультатно пытался успокоить ее Шорм.

Женщина возбужденно дрожала, пытаясь доказать им свою правду.

— Это так, — раздался рядом тихий голос Эрика, молчавшего все это время. Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы, заставив Кайлу замереть в своих метаниях. Жалостливый взгляд прошелся по ней, — просто отец так и не дал энергии земли изгнать его. Вспомни, за последний год он так ни один раз и не покинул территорию клана.

И возразить было нечего. Кайла судорожно пыталась вспомнить хотя бы один случай… и не могла. Предчувствие неизбежного сковало ее сердце.

— Что имел в виду, когда сказал, что Эрик спас нашего сына? — эмоции одна за другой потихоньку умирали в ней, оставляя внутри только холод.

По ушам все еще бил вопрос жены, а Шорм все наблюдал за тем, как, развернувшись, Эрик, напряженно-равнодушно чеканя каждый шаг, направился к Сандре, снова подхватил ее за руку, и, не оборачиваясь, ушел в сторону дома. Грегори и Джордан исчезли следом.

— Шорм, — тихо позвала его Кайла, заглядывая в глаза. — Что ты имел в виду?

Еще раз посмотрев туда, где только что скрылась широкая спина Эрика, мужчина глубоко вздохнул. Правда, хоть и такая горькая, имела право быть озвученной.

— Он не просто хотел открыть портал, Кайла. Когда мы с Эриком подоспели, он хотел убить Слэра. У твоего брата просто не было выбора.

Вечернее солнце все еще ярко светило на небе, заставляя Сандру изумленно щуриться. Еще несколько минут назад над садом у пруда полыхали молнии, разрезая темное, мрачное небеса на осколки, но стоило им только завернуть за холм, и все это осталось позади. Напоминанием случившемуся служило только безмолвное напряжение Эрика, так ни разу и не обернувшемуся к ней, и задумчивая настороженность членов клана Шруварт, следующих за ними позади, чтобы не мешать.

— Осуждаешь? — неожиданно заговорил Эрик, не поворачивая головы, только Сандра поняла по интонациям в его голосе, насколько сильно его волнует ее реакция.

Девушка остановилась, вынуждая Эрика поступить также, так как он продолжал держать ее ладонь в своей. Обернувшись, он посмотрел на нее непроницаемым взглядом, за которым мало что можно было прочесть. Пришлось посторониться, чтобы пропустить идущих позади. Дождавшись, пока они отойдут на достаточное расстояние от них, Сандра, наконец, решилась. Подняв свободную руку, сделала еще один шаг навстречу, так что они почти касались друг друга, и нерешительно погладила его небритую щеку, на которой уже пробивалась щетина, заставляя его настороженно замереть, холод в глазах сменился недоумением.

— Нет, — тихо шепнула она, видя, как теплеет его взгляд. — Расскажешь?

Едва заметная тень промелькнула на его лице, прежде чем он, посмотрев в сторону, нехотя кивнул: