Впервые со времён последних событий я исследовал то воспоминание. Оглянись я раньше, скорей бы осознал, что это значит. Все гасло в туманящем эффекте волшебства. В заклинании я прошёл обратно в комнаты Бранда. У меня не было возможности узнать, было ли что-то особенное во мне или же это что-то я активировал в своём любопытстве. Это что-то могло быть неизвестным, нечто, подстёгнутое несчастьем, — возможно, даже непреднамеренный эффект неких растревоженных сил. Но в последнем я сомневался.

Кстати о птичках, в этой ситуации я сомневался во всем. Все было слишком правильным для простой мины-ловушки, оставленной Брандом. Это было приготовлено для опытного колдуна — для меня. Наверное, только нынешняя удалённость от места, где это случилось, помогла проясниться моей голове. Как только я просмотрел свои действия с момента заклятия, я смог увидеть, что двигался в чём-то вроде дымки. И чем больше я всматривался, тем больше ощущал, что заклинание было скроено специфически, чтобы окутать именно меня. Не понимая его, я не мог считать себя свободным, даже зная о существовании заклятия.

Чем бы оно ни было, оно заставило меня забыть о Фракире, не задумавшись дважды об этом, и заставило почувствовать себя… ну-у… странно. Я не мог сказать точно, могло ли оно влиять, влияет ли на мои мысли и чувства — обычная проблема, когда увяз в заклинании. Но я не понимал, кто мог это сделать — разве что сам Бранд, выстроивший такую непредсказуемость: я обязательно поселюсь в комнаты по соседству с теми, что занимал он, и проживу там многие годы после смерти Бранда, а затем вдруг получу приглашение войти в заброшенные апартаменты сразу после невероятного гибельного противостояния Логруса и Лабиринта в верхнем зале Эмберского Замка… М-да. Нет, кто-то ещё должен стоять за этим. Юрт? Джулия? Но не слишком похоже, что они способны незаметно орудовать в сердце Эмберского Замка. Тогда кто? И могло ли это иметь что-нибудь общее с эпизодом в Зале Зеркал? Я вытянул пустышку. Вернись я туда сейчас, я смог бы зацепиться с помощью своего заклинания, чтобы разнюхать того, кто за это отвечал. Но я не вернулся, и с любым расследованием на том краю мира придётся подождать.

Свет впереди разгорелся ещё ярче, перетекая от небесно-синего до зловеще-красного.

— Грайлл, — сказал я. — Ты засёк заклинание на мне?

— Айе, милорд, — отозвался он.

— Почему ты не упомянул об этом?

— Я подумал, что оно — одно из твоих… наверное, для защиты.

— Снять сможешь? Здесь на внутренней поверхности я в невыгодном положении.

— Оно так пропитано твоей личностью. Я не знал бы с чего начать.

— Можешь рассказать что-нибудь о нем?

— Только то, что оно здесь, милорд. И более тяжёлым кажется возле головы.

— Значит, оно может расцвечивать мои мысли определённым образом?

— Айе, бледно-голубым.

— Я говорил не о твоей манере его воспринимать. Только о его дурном влиянии на моё мышление.

Его крылья полыхнули синим, затем красным. Наш туннель внезапно расширился, а небо расцвело в безумии цветов Хаоса. Звезда, которую мы преследовали, стала небольшим огоньком на высокой башне надмогильного замка — серого и оливкового, стоящего на вершине горы, подножия и склонов которой просто не было. Каменный остров плавал над окаменевшим лесом. Деревья горели опаловыми огнями — оранжевыми, пурпурными, зелёными.

— Полагаю, его можно было бы распутать, — отметил Грайлл. — Но разгадка ставит в тупик бедного демона.

Я хрюкнул. Несколько мгновений понаблюдал полосатый пейзаж. Затем:

— Кстати, о демонах… — сказал я.

— Да?

— Что ты можешь сказать о племени, известном как ти'га? — спросил я.

— Они обитают далеко за пределами Обода, — отозвался он, — и, возможно, что из всех тварей они ближе иных к первобытному Хаосу. Я не верю, что они обладают истинными телами материального рода. У них мало общего с прочими демонами, они не вмешиваются в чьи-либо ещё дела.

— А ты знаешь кого-нибудь из них — м-м — лично?

— Я сталкивался с несколькими… и тогда, и теперь, — отозвался он.

Мы поднялись выше. Замок сделал то же самое. Позади него поток метеоров прожёг себе путь, ярко и бесшумно.

— Они могут заселить человеческое тело, занять его, — сказал я.

— Это меня не удивляет.

— Я знаю одного, который несколько раз проделывал такой фокус. Но возникает несколько необычная проблема. Вероятно, они могут взять контроль над кем-нибудь на смертном ложе. Но уход смертного, кажется, запирает ти'га в одном теле. И они потом не могут освободить его. Ты знаешь какой-нибудь способ сбежать?

Грайлл хмыкнул:

— Спрыгнуть со скалы, полагаю. Или броситься на меч.

— Но что, если демон теперь связан с хозяином столь тесно, что это не освободит его?

Он снова ухмыльнулся.

— Это перебор в игре по делу о краже тел.

— Я кое-чем обязан одному из них, — сказал я. — Я хотел бы помочь ей… ему.

Некоторое время он молчал, потом ответил:

Тай, ига постарше и помудрее может знать что-нибудь о таких делах. И ты знаешь, где они обитают.

— Ага.

— Прости, что больше ничем не могу помочь. Тай, ига — древнее племя.

И мы понеслись вниз на башню. Наш путь под смещающимся небом-калейдоскопом сжался в крошечную полосу. Грайлл пробивал дорогу к свету в окне, и я наравне с ним.

Я глянул вниз. Перспектива была головокружительная. Откуда-то доносился грохот, словно слои земли медленно двигались друг относительно друга… достаточно распространённое событие в этих краях. Ветра трепали мои одежды. Завитки мандариновых туч бисером украсили небо слева от меня. Я сумел различить детали на стенах замка. В квадрате света я выловил фигуру.

Вот мы оказались совсем рядом, а затем через окно — внутрь. Большая, склонённая, серо-красная демоническая форма, рогатая и наполовину покрытая чешуёй, рассматривала меня жёлтыми глазами со зрачками в форме эллипса. Клыки были обнажены в улыбке.

— Дядя! — крикнул я, как только спешился. — Приветствую!

Грайлл потянулся и встряхнул жёстким телом, когда Сухэй рванулся ко мне и обнял… осторожно.

— Мерлин, — сказал он в конце концов, — добро пожаловать домой. Сожалею о причине, но радуюсь твоему присутствию. Грайлл рассказал тебе?..

— Об уходе Его Величества? Да. Мне жаль.

Он выпустил меня и отступил на шаг.

— Не то чтобы случившееся неожиданно, — сказал он. — Как раз наоборот. Слишком давно это ожидалось. Но всё-таки неподходящее время сейчас для подобных грустных событий.

— Верно, — отозвался я, массируя онемевшее плечо и обшаривая карман на предмет расчёски.

— И он недомогал так долго, что я стал привыкать к этому, — сказал я.

— Так, будто он вошёл в эпоху слабости.

Сухэй кивнул.

— Ты будешь трансформироваться? — спросил он.

— День был бурный, — сказал я ему. — Я бы охотно сэкономил энергию, если нет каких-то протокольных требований.

— Пока вообще ни одного, — отозвался он. — Ты ел?

— Не так чтобы недавно.

— Тогда пошли, — сказал он. — Давай поищем тебе какого-нибудь провианта.

Сухэй повернулся и пошёл к дальней стене. Я последовал за ним. В комнате не было дверей, и надо было знать все местные точки напряжения Отражения: в этом отношении Дворы — противоположность Эмберу. Как невероятно трудно пройти сквозь Отражение в Эмбере, во Дворах Отражения подобны изношенным занавесям — можно без усилия сразу взглянуть в иную реальность. А иногда что-то из иной реальности может наблюдать за тобой. И кстати, следует быть осторожным, чтобы не прошагнуть насквозь в какое-нибудь местечко, где обнаружишь себя или висящим в воздухе, или под водой, или в полосе яростного ливня. Дворы никогда не были хорошим объектом для туризма.

К счастью, Отражения настолько податливы на этом краю реальности, что мастеру отражений легко работать с ней — он может стачать ткань, чтобы создать путь. Мастера отражений — это обладатели могущественного искусства, чьи способности исходят от Логруса, хотя им и нет необходимости проходить посвящение. Но очень немногие все же прошли его, и как все прошедшие автоматически стали членами Гильдии Мастеров Отражения. При Дворах они подобны водопроводчикам или электрикам, и их искусства могут разниться столь же сильно, как у их двойников на Отражении Земля — сочетание таланта и опыта. Хотя я и член гильдии, но скорее пройду за кем-нибудь, кто знает путь, чем почувствую его сам. Подозреваю, что об этом следует рассказать побольше. Может, когда-нибудь.