Царица временами была грозной; ходили слухи, что она давала «всемилостивейшие оплеушины» своим министрам. Однако и ей не удалось прекратить финансовую неразбериху, ужесточить сбор налогов и упорядочить государственные доходы и расходы. Порой не могли найти денег даже для самой Анны Иоанновны — тогда министры «для сыскания той суммы» послали «ездовых сержантов» за сведениями, «сколько в штате-конторе и других принадлежащих к тому местах денежной казны ныне имеется налицо».
Ревизион-коллегия в мае 1732 года докладывала: коллегии и конторы прислали счета «неисправные», из которых «о суммах приходу и росходу видеть было нельзя». Действительно, при разборе документов финансовой отчётности уразуметь их смысл и систему подачи цифр порой весьма мудрено, а сопоставить с показателями других лет часто бывает невозможно. Деньги (с опозданием и не в полном объёме) приходили в разные кассы. Нужные средства изыскивались в других ведомствах и затем годами не возвращались. Наконец, центральный аппарат не имел представления о том, сколько и каких сборов должно было поступать в казну. На попытки властей империи получить точную картину финансового положения страны и составить «окладную книгу» чиновники с мест отвечали, что отчёты «в скорости сочинить никоим образом не можно, ибо за раздачами приказных служителей в разные команды и в счётчики осталось самое малое число».
Анна, подобно Петру I, самовольно назначала архиереев, не обращая внимания на «представления» Синода. За неслужение молебнов и поминовений императорской фамилии виновных ждали не только плети и ссылка, но и лишение сана. Тех же, кто по каким-либо причинам не присягнул новой императрице, считали изменниками; следствие по их делам передавалось в Тайную канцелярию. Начались «разборы» церковнослужителей и их родственников, которых власти отправляли в армию, чтобы восполнить потери. Синод отчитывался: в Тверской епархии «взято в службу 506 человек, в Казанской 464, в Нижегородской — 1233». В итоге некоторые храмы и монастыри остались без клира.
Во внешней политике императрица также пыталась следовать курсу дяди. В феврале 1731 года она подписала «жалованную грамоту» хану Младшего казахского жуза Абулхаиру о принятии его в российское подданство с обязательством «служить верно и платить ясак». Следующим шагом стало строительство Оренбургской крепости и линии укреплений, которая должна была сомкнуться с Иртышской линией в Сибири. На северо-востоке Азии продолжались грандиозные работы Второй Камчатской экспедиции Беринга по изучению и описанию северных владений России.
В 1733 году Россия вместе с Австрией утвердила на польском престоле своего ставленника саксонского курфюрста Августа III. На юге велась война с Турцией (1735—1739) с целью взять реванш за поражение Петра I на Пруте. Честолюбивый фельдмаршал Миних обещал триумф: «Знамёна и штандарты её величества водружаются где? — в Константинополе. В первой, старейшей греко-христианской церкви, в знаменитой Святой Софии, её величество венчается как греческая императрица и даёт мир кому? — миру без пределов».
В 1736 году армия Миниха двинулась через степи на юг. Прорвав перекопские укрепления, русские войска впервые вторглись во владения крымского хана. Они без боя заняли ханскую столицу Бахчисарай и сожгли её, но после вынуждены были повернуть обратно.
В том же году другая русская армия под командованием фельдмаршала П. П. Ласси захватила Азов. В 1737 и 1738 годах Ласси ещё дважды вторгался в Крым, но вынужден был возвращаться: в разорённой предыдущими походами местности не было провианта. Миних в 1737-м взял турецкую крепость Очаков в устье Днепра; русские отстояли его от турок, но начавшаяся чума и трудности со снабжением заставили покинуть и этот опорный пункт на побережье Чёрного моря.
Только в 1739 году главнокомандующий наметил оказавшийся удачным маршрут через Молдавию в турецкие владения на Балканах. В сражении у села Ставучаны турки были разбиты, зажгли свой лагерь и в беспорядке отступили. Крепость Хотин была взята без сопротивления: большая часть гарнизона бежала вместе с отступавшей армией. Студент Михаил Ломоносов воспевал славу русского оружия в «Оде на победу над турками и татарами и на взятие Хотина»:
Крутит река татарску кровь,
Что протекала между ними,
Не смея в бой пуститься вновь,
Местами враг бежит пустыми,
Забыв и меч, и стан, и стыд,
И представляет страшный вид В крови другое своих лежащих...
Строки о реках, наполненных кровью, были поэтическим преувеличением — на деле потери турецкой армии не превышали тысячи человек, а русские потеряли всего 70.
Однако как раз в это время австрийцы были разбиты под стенами Белграда и вынуждены были заключить мир ценой потери территорий, завоёванных ими в ходе предыдущей войны (1716—1718). Воевать в одиночку Анна Иоанновна не была готова. По Белградскому договору 1739 года Россия не получила ни выхода к Чёрному морю, ни права держать там свой флот; вся торговля могла осуществляться лишь на турецких судах. В качестве трофеев ей достались только Азов без права строить там укрепления и полоса степного пространства к югу вдоль среднего течения Днепра; русским паломникам гарантировалось свободное посещение Иерусалима.
Опыт ведения наступательной войны на огромных пространствах, координация действий на разных фронтах, учёт международной ситуации и состояния противника — всё это подготавливало почву для будущих побед. Только цена этого опыта оказалась высока: по современным оценкам, походы 1735—1739 годов унесли жизни не менее 120 тысяч человек — примерно половины штатного состава всей русской армии, причем не более десятой части из них пали в боях, а остальные погибли от жары, голода и болезней. Слава великих побед досталась уже последующим поколениям солдат и полководцев времён Екатерины II.
Надо было подумать и о наследнике престола. В июле 1739 года императрица, наконец, выдала дочь сестры Екатерины и герцога Мекленбургского Анну Леопольдовну замуж за брауншвейгского принца Антона Ульриха. Супруги явно не подходили друг другу, но выполнили династический долг: 12 августа 1740 года Анна Иоанновна лично восприняла от купели долгожданного наследника, названного по прадеду Иваном. В воскресенье 5 октября за обедом императрице стало дурно. Во время своей последней болезни государыня сразу объявила младенца своим преемником, но медлила с назначением регента.
В эти дни Бирон рыдал, однажды даже упал в обморок — и всё же рискнул предложить себя в правители государства. Будущий канцлер, а в то время кабинет-министр Алексей Петрович Бестужев-Рюмин составил «челобитную» о назначении Бирона регентом при младенце-императоре, и её безропотно подписали виднейшие сановники. За два дня до смерти императрица не без колебаний утвердила полномочия регента. 17 октября Анна Иоанновна скончалась между девятью и десятью часами вечера в полном сознании и даже успела ободрить своего любимца: «Небось!»
Бирон получил право вершить все государственные дела «как бы от самого самодержавного всероссийского императора». За трёхнедельное правление он подписал ровно 100 указов, предписывавших «поступать по регламентам и уставам... государя императора Петра Великого». Всем подданным обещался суд «равный и правый», крестьянам — сбавка в уплате подушной подати, преступникам — амнистия; дезертирам — отсрочка для добровольной явки. Бирон «изволил слушать доклады» в Сенате и накладывал на них резолюции с подписью по-русски: «Иоганн регент и герцог». Похоже, он был уверен в любви подданных, поскольку даже начал проводить непопулярные меры: назначил очередной рекрутский набор и поднял в столице цену на водку.
«В службе её величества» Бирон был непотопляем. Но после десятилетнего фавора он попытался стать самостоятельной фигурой — и потерпел фиаско. Столь стремительное возвышение фаворита вызвало недовольство вельмож и «преторианские» поползновения гвардии. Поручик Пётр Ханыков прямо во дворце во время присяги регенту заявил: «Что де мы здела-ли, что государева отца и мать оставили... а отдали де всё государство какому человеку регенту — что де он за человек?» В 1740 году поручики и капитаны уже были уверены в своём праве «отдавать» престол. Как только у них объявился лидер, произошёл дворцовый переворот: в ночь на 9 ноября 1740 года фельдмаршал Миних с группой гвардейцев свергли регента. Правительницей России стала мать императора принцесса Анна Леопольдовна.
