За границей появились первые русские консульства. Таможенный тариф 1724 года устанавливал высокие (до 75 процентов) пошлины на импорт железа, швейных игл, парусины, скатертей, салфеток, выделанных кож, некоторых видов тканей — тех товаров, производство которых в России было уже освоено или налаживалось; на товары, не производимые в стране, пошлина была умеренная (от четырёх до десяти процентов; импорт ценных видов сырья (шёлк-сырец) объявлялся беспошлинным. Вывозимые товары облагались трёхпроцентной пошлиной, за исключением сырья и полуфабрикатов, необходимых для российских фабрик, вывоз которых был запрещён.

В результате форсированного развития промышленности 72 процента русского экспорта в 1725 году составляли готовые изделия и полуфабрикаты; остальное приходилось на традиционные виды сырья. Через год после смерти царя-преобразова-теля через Петербург было вывезено товаров на 2 миллиона 403 тысячи рублей, а ввезено на 1 миллион 550 тысяч рублей. Русское железо и парусина стали конкурентоспособными на мировом рынке; демидовский металл с клеймом «Старый соболь» экспортировался в Европу, а затем и в Америку. В 1725 году в Петербург прибыло 450 торговых судов — страна начала вхождение в мировой рынок.

Для того чтобы Санкт-Петербург из крепости на болотах стал почти европейским городом и морской столицей, его надо было связать с центром страны. К 1722 году голландскими мастерами, а затем купцом Михаилом Сердюковым были выстроены два канала между Цной и впадающей в Волгу Твер-цой. Новая водная система, пропускавшая две-три тысячи судов в год, стала магистралью, которая позволила сделать Петербург главным портом страны. По ней из центральных и южных районов страны везли хлеб и другие продовольственные товары — мясо, масло, икру, рыбу и многое другое. Этим же путём направлялась в столицу и на экспорт отечественная промышленная продукция — уральское железо, полотно и холсты, кожа и прочие товары.

Обрадованный Пётр I отдал Вышневолоцкий канал в содержание Сердюкову «за то ево иждивение и труд» с правом получения доходов от мельниц и продажи вина, таможенного и «посаженного» (пять копеек с каждой сажени длины барки) сборов. Началось строительство пути в обход бурного Ладожского озера. Работы продолжались 12 лет, и в 1731 году названный именем Петра I канал протяжённостью 100 вёрст был открыт. Царь порой опережал своё время. Начатое в 1697 году строительство канала между притоком Волги Камышинкой и притоком Дона Иловлей спустя четыре года было остановлено (Волго-Донской канал был построен только в середине XX века). При Петре была предпринята ещё одна попытка соединить водные системы Волги и Дона: в 1707 году построен Ивановский канал между верховьем Дона и Окой, однако низкий уровень воды в канале делал его непригодным для больших судов. Масштабные проекты Петра I не соответствовали тогдашним техническим и финансовым возможностям страны.

Но Пётр I вовсе не стремился внедрить в стране систему свободного предпринимательства. «Заводы размножать не в едином месте, так, чтобы в пять лет не покупать мундира заморского, и заведение дать торговым людям, собрав компанию, буде волею не похотят, хотя в неволю» — такие инструкции он дал относительно развития суконного производства. Грозные указы повелевали строить исключительно «новома-нирные» суда или использовать предписанную свыше технологию изготовления юфти (сорта кожи): «...а кто будет делать юфти по-прежнему, тот будет сослан в каторгу и лишён всего имения».

«Великий государь указал: по именному своему указу всего Российского государства в городах и в уездах льняные и пеньковые, тонкие и толстые всяких рук и цен полотна делать широкие, против европейских государств, какие за великие цены в Российское государство вывозятся, а именно: в полтора аршина и с четвертью в аршин, а уже того вновь отнюдь не делать, для того, что во всех европейских государствах делают полотна широкие, отчего промыслами и работами широких полотен от больших цен имеют многое народное пополнение, понеже тем широким полотнам великие росхо-ды состоят паче других товаров, а в Российском государстве от таких неугодных узких полотен, которые самыми малыми за негодностию ценами продаются, не только прибытков, но и своих издержанных вещей не получают, и оттого во излишние скудости приходят. И для исправления к тем широким вышепомянутых мер полотнам инструментов, а именно широких берд и других орудий, даётся сроку от получения в каждой город указов с сего числа на год впредь, и чтоб в те двенадцать месяцов вышепомянутые берда и другие к тем полотнам инструменты исправлены были без всякой отлож-ности и отговорки. А кто сей его царского величества указ преслушает, и после оного указного сроку будет делать полотна по прежнему узкие, а не по указным мерам, и такие товары, где явятся у продажи, имать на его царское величество; а буде кто о том на кого известит, тому отданы будут безденежно, и сверх того имать штрафу за всякой аршин по гривне, и отдавать тому доносителю, и о том исправлении во всех губерниях губернаторам и вице-губернаторам и ландра-там приложить тщание и прилежность»¹².

Издавая этот указ от 21 октября 1715 года, Пётр искренне желал, чтобы русские крестьяне изготавливали качественный продукт по европейским стандартам, но не учёл, что десятки тысяч хозяйств не в состоянии обзавестись новыми ткацкими станками, которые могли просто не встать в избе. Указ не выполнялся, и сам царь спустя три года разрешил делать узкие холсты.

Казна была крупнейшим предпринимателем и торговцем. Железо с казённых заводов (свыше 80 процентов всего производства) продавалось за границу. Государство ввозило для последующей продажи «в народ» соль, табак, курительные трубки, игральные карты. Оно же, особенно в первые, наиболее тяжелые годы войны, объявляло монополию на производство или торговлю определёнными товарами (пенькой, строевым лесом, смолой, мехами, икрой, табаком, солью), что приводило к повышению цен и нарушению рыночной конъюнктуры. Из-за запрета выводить экспортные товары через другие порты, кроме Петербурга, рвались налаженные хозяйственные связи.

В конце царствования Петра I власть отказалась от наиболее грубых методов вмешательства в хозяйственную жизнь, но на смену прямым запретам пришла система государственного регулирования экономики. Берг- и Мануфактур-коллегии выдавали разрешения на открытие предприятий, распределяли государственные заказы, контролировали качество и количество продукции, выдавали ссуды и даже судили «фабриканов».

Промышленникам спускались сверху размеры капиталовложений и ассортимент изделий. Главной их обязанностью было выполнение казённых заказов, лишь «сверхплановая» продукция могла попасть на рынок. Несоблюдение этих условий грозило конфискацией предприятий — в русском языке Петровской эпохи отсутствовало само понятие «собственность».

Организация промышленности «сверху» не дополнялась массовым развитием предпринимательства «снизу». Реформы и военные расходы тяжело сказывались на развитии деревни и особенно города (в те времена горожане составляли всего три процента населения России). После губернской реформы горожане опять, как в XVII веке, попали в подчинение к местным властям — комендантам и воеводам. «Добрых и прожиточных» купцов и посадских с 1711 года Пётр потребовал переселять в неблагоустроенный Петербург. За право стать городским жителем крестьянин должен был заплатить двойной налог, что не избавляло его от крепостной зависимости.

Ликвидация слоя «вольных» и «гулящих» людей, сезонный характер «отхода» на заработки и массовый сыск беглых не давали российскому «фабрикану» возможности рассчитывать на вольный наём рабочей силы — в таких условиях она стоила слишком дорого. Предприниматели добивались права заводить крепостных или стремились закрепить рабочих на своём предприятии. К казённым предприятиям приписывались целые крестьянские волости: значительная часть черносошных крестьян Урала и Приуралья, Карелии и Западной Сибири стали «приписными» к металлургическим заводам и должны были по несколько раз в год проделывать путь иногда в сотни вёрст — на завод и обратно. Установленные правительством нормы оплаты их труда были ниже, чем зарплата наёмных работников.