«Я ожидаю, что завтра мы минимум три раза займёмся любовью», — писала княжна своему «сердечному другу». Александр II выражался более сдержанно, но вполне определённо: «Хотел бы проснуться в твоих объятьях. Надеюсь вечером, часов в 8, встретиться в нашем гнёздышке... Твой навсегда». 2 февраля 1869 года он писал:
«...Завершение нашего вечера оставило у меня очень нежное впечатление, но я признаю, что был крайне опечален тем, что видел твоё беспокойство в начале, твои слёзы причинили мне боль, потому что невольно я говорил себе, что тебе больше недостаточно моей любви, нет, скорее, что те короткие мгновения, которые я мог тебе уделить каждый день, не были достаточной компенсацией тебе за потрясения, неудобства и жертвы твоего нынешнего положения. Я думаю, что нет нужды тебе повторять, дорогой ангел, что ты — моя жизнь и что всё для меня сосредоточено в тебе, и именно поэтому я не могу хладнокровно смотреть на тебя в твои минуты отчаяния... Несмотря на всё моё желание, я не могу посвятить свою жизнь только тебе и жить только для тебя... Ты знаешь, что ты — моя совесть, моей потребностью стало ничего от тебя не скрывать, вплоть до самых личных мыслей... Не забывай, дорогой мой ангел, что жизнь мне дорога потому, что я не хочу потерять надежду посвятить себя целиком только тебе... Люблю тебя, дуся моя Катя».
Долгорукова ездила за царём в Крым, где жила на частной даче близ дворца; они встречались в павильонах Петергофа, на прогулках в Павловске и Царском Селе и в уютном уголке на первом этаже Зимнего дворца. Императорская семья пыталась было требовать соблюдения приличий, но её влюблённый глава этого не потерпел. «Попрошу не забываться и помнить, что ты лишь первая из моих подданных!» — заявил он жене наследника. «Княжна Долгорукая, несмотря на свою молодость, предпочла отказаться от всех светских развлечений и удовольствий, имеющих обычно большую привлекательность для девушек её возраста, и посвятила всю свою жизнь любви и заботам обо мне. Она имеет полное право на мою любовь, уважение и благодарность», — писал он сестре Ольге, королеве Вюртембергской.
Государь пытался соединить высокое служение государству и право на частную жизнь. Но царская семья не признавала «авантюристку», а она, не привыкшая к «свету», вела себя неумело и напрасно пыталась расположить к себе и своим детям родню императора. К тому же ходили упорные слухи, что при её поддержке действовали лоббисты влиятельных магнатов, «проталкивая» концессии на строительство железных дорог. Сам Александр II мечтал о том, как, предоставив сыну Александру престол и труды о государстве, уедет вместе с любимой и детьми в Ниццу. Но эта мечта не осуществилась — не отпускали ни внутренние, ни внешнеполитические проблемы.
Границы империи
Кавказский наместник, друг государя Александр Барятинский обеспечил перелом в боевых действиях против Шамиля. Наряду с отличной разведкой и подкупом противника он широко применял рубку просек, открывавших войскам дорогу. Зимой 1856/57 года началось систематическое наступление на занятые Шамилем территории с разных направлений. Широкое использование артиллерии, команд охотников и местных милиционеров для прикрытия движения и работ свели потери к минимуму. 22 августа 1859 года Барятинский издал торжественный приказ: «Воины Кавказа! В день моего приезда в край я призывал вас к стяжанию великой славы государю, и вы исполнили надежду мою. В 3 года вы покорили Кавказ от моря Каспийского до Военно-Грузинской дороги. Да раздастся и пройдёт громкое моё спасибо по побеждённым горам Кавказа и да проникнет оно со всею силою душевного моего выражения до глубины сердец ваших!» Главное было в конце: «Шамиль взят — поздравляю Кавказскую армию!» Александр II встретился с бывшим неприятелем в Чугуеве, близ Харькова, где в честь пленника состоялся военный парад. В 1864 году на месте нынешней Красной Поляны в горах под Сочи завершилась Кавказская война.
В Средней Азии русские полки взяли Ташкент, Бухару и Хиву. Знаменитый путешественник Н. М. Пржевальский призывал к завоевательной войне с Китаем, так как «положение китайцев как в Монголии, так и, в особенности, в Восточном Туркестане весьма шаткое». Император предпочёл мир. Он собирал «у себя» Амурский комитет, контролируя переговорный процесс с Китаем; в итоге генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьёв-Амурский заключил Айгунский договор (1858) о границе с Китаем по Амуру, а Пекинским договором (I860) за Россией закреплялся Уссурийский край. Но вопрос о Курильской гряде по Петербургскому договору (1875) был решён в пользу Японии — в обмен Россия получала японскую часть Сахалина.
Решение европейских дел взял на себя новый министр иностранных дел князь Александр Михайлович Горчаков. В его циркуляре русским послам от 21 августа 1856 года содержалось облетевшее весь мир выражение: «Говорят, Россия сердится. Россия не сердится, она собирается с силами». Таким образом, подчёркивались приоритет внутреннего развития страны и подчинение ему внешней политики. Провозглашались свобода в выборе союзников и пересмотр прежних договорённостей, если они мешали решению национальных задач.
Во время Польского восстания (1863—1864) государь чётко определил свою позицию в польском вопросе: подавление «бунтовщиков» военной силой и одновременное проведение аграрной реформы, наделявшей польских крестьян землёй за незначительный выкуп. Но о восстановлении самостоятельности Польши не могло быть и речи. «Я не могу переделать историю, — говорил Александр польскому графу Анджею Замой-скому. — Не я приобретал эти земли; я получил их в наследие с короной России и потому не имею права делать с ними что-либо в ущерб интересам империи». Все попытки вмешательства Великобритании, Франции и Австрии были пресечены. Зато в Финляндии император повелел в 1863 году созвать сейм, не собиравшийся почти пол века, и в речи на его открытии отметил, что «в руках народа мудрого, готового действовать заодно с государем своим в практическом смысле, для развития своего благосостояния, либеральные учреждения не только не опасны, но составляют залог порядка и благоденствия».
Главной же дипломатической задачей России при Александре II стала ликвидация последствий Крымской войны. Путь к этой цели был нелёгким. Россия пошла на сближение с Пруссией и поддержку её усилий в объединении Германии. Столкновение Франции и Пруссии закончилось в 1870 году разгромом французской армии и пленением императора Наполеона III. 19 октября 1870 года Горчаков уведомил правительства всех государств, подписавших Парижский трактат 1856 года, что отныне Россия не считает себя связанной его условиями. Заявление вызвало взрыв возмущения в Англии и Австрии, но желающих воевать не нашлось. В итоге международная конференция в Лондоне в январе 1871 года признала за Россией право иметь на Чёрном море военный флот и береговые укрепления.
Следующим испытанием стал восточный кризис. Восстания христианского населения в Боснии и Болгарии подтолкнули Сербию и Черногорию к войне с турками. Но силы оказались неравны. Победа турок грозила России утратой влияния на Балканах, и посол в Константинополе Н. П. Игнатьев в октябре 1876 года предъявил от имени Александра II ультиматум, по которому Турция обязывалась заключить мирный договор с Сербией и Черногорией в течение сорока восьми часов. Стамбул дал согласие на перемирие, однако не пошёл на уступки христианским подданным.
При свидании с австрийским императором Францем Иосифом I в Рейхштадтском замке в Чехии Александр II и Горчаков согласились на оккупацию Австрией части Боснии и Герцеговины в обмен на согласие Вены на независимость или автономию Болгарии и возвращение России Юго-Западной Бессарабии. Но султан Абдул-Хамид категорически отказался исполнять коллективную ноту с требованием автономии Боснии, Герцеговины и Северной Болгарии.
Война стала неизбежной, хотя Россия не была к ней готова. В то время как общественное мнение призывало императора начать борьбу в защиту «братьев»-славян, он колебался, помня и боясь повторения того, что довелось пережить его отцу в Крымскую войну. Дважды — в ночь перед подписанием манифеста «о войне с Оттоманскою Портою» и накануне перехода русской армии через Дунай — Александру во сне являлся отец, обнимая и благословляя его.
