Деннисон повидал много драк, но подобного видеть еще не приходилось. Эти молодые великаны швыряли друг друга с такой силой, что неизбежно должны были посворачивать себе шеи. Но их спасало то ли опьянение, то ли здоровые могучие тела, то ли долгие тренировки на этом поприще. Австралийцы падали на палубу, перепрыгивали через канаты, швыряли друг друга на ванты и мачты, и неизменно поднимались на ноги, снова бросаясь в атаку.

«С ума сойти, – подумал Деннисон. – А ведь они даже не разозлились! Дерутся себе, как два ленивых тигра, без капли злости. Подобные приемчики запросто могут угробить обычного человека, а они даже не разошлись как следует!»

Это кровожадное сражение, с шутками и прибаутками, с безумными захватами, без видимого вреда для драчунов и без малейшей примеси гнева, сбило Деннисона с толку. Ничего подобного в своей жизни он еще не видел.

Наконец Том ухватил Алекса за бороду, сбил его с ног и перевалил за борт. Гости ринулись посмотреть, что стало с побежденным, от чего яхта сильно раскачалась. Секунды шли одна за другой, а он не показывался.

– Как ты думаешь, с ним все в порядке? – забеспокоился Деннисон.

– Он плавает, как акула, – отмахнулся Том. – Его хоть топором бей, все нипочем!

Но время шло, а Алекса все не было. Французский моряк забормотал что-то насчет барракуды, а швед грустно покачал головой, видимо припомнив похожий случай, когда кто-то упал за борт и утонул. Алекс не появлялся.

Том перегнулся через борт, готовясь нырнуть. Неожиданно в фонтане брызг из-под воды вырвался Алекс, схватил Тома за шею и увлек за собой. Все гости пришли в восторг.

Так закончилась битва гигантов. Австралийцы вскарабкались на палубу, протрезвевшие и освеженные. Старый Финнерти, совсем уже прикорнувший в каюте, приподнял голову и спросил, что там стряслось.

Деннисон все никак не мог осмыслить увиденное. Эти двое великолепных полуголых героев, кровь с молоком, бросали друг друга по всей палубе, не боясь причинить вред, совсем как дети...

Точно, как дети! Но как веселились эти дети с телами взрослых мужчин и собственной яхтой в качестве игрушки! Они в шутку воспринимали игры, в которые взрослые играли всерьез. Как, должно быть, здорово быть таким ребенком!

Вечеринка подходила к концу. Писатель уже смылся, потому Деннисон вернулся на берег вместе с четой англичан. Когда угар пирушки развеялся, они тут же вспомнили, кто они, и кто такой Деннисон. Он почти кожей ощущал их неодобрение.

– Да, хороший вечер, – сказал Деннисон, когда они пристали у пирса.

– Гм-м, – отозвался англичанин. Его жена вообще не удостоила его ответа.

– Ну, пока! – добавил Деннисон и быстро зашагал по причалу. Его разбирала злость. Они презирают его? Ха, да этот долбаный англичанишка едва ли когда-нибудь держал в руках больше, чем сто долларов! Все, что у него есть – эта посудина. А его жена спит с каждым, кто состроит ей глазки!

Деннисон шагал по дороге, ведущей к Бич-Ков, расшвыривая ногами прибрежную гальку. «Нет, в самом деле, – думал он, – пора что-то предпринять. Я тут всем до того намозолил глаза, что со мной никто и разговаривать не желает. Разве что такая пацанва, как эти австралийцы. Теперь удача улыбнулась мне, и я своего не упущу. Владеть собственностью – вот что ценится в этом поганом, богом забытом мире!»

Он сбился с быстрого шага, и слезы навернулись ему на глаза. Пришла пора честной самооценки.

«Боже мой, я ведь не хуже всех остальных! У меня даже образование лучше, чем у многих из них. Загвоздка в том, что у меня шило в заднице. Я никогда не гнался за вещами и деньгами. У меня бы все это было, если бы я поставил себе целью нагрести побольше и удрать подальше! Вот, как тогда, в Шанхае... Конечно! Или в тот раз, в Малакке? Черт возьми!»

За то, что ты – просто хороший парень, никто тебе денег не отвалит. Люди привыкли судить ближних по размеру бумажника и шмоткам, им глубоко плевать, что там у тебя внутри.

Я слишком долго был хорошим парнем. Двенадцать лет я строил из себя славного и доброго бродягу. Но я заставлю их считаться с собой, черт возьми!

Я многое видел в жизни, если не вообще все.

Помотался по всему миру. Многие ли могут этим похвастаться?

Три года в универе. Диплом бакалавра.

Прошел войну. Немногие видели то, что видел я.

Я прочел много книг, чертову прорву разных книг – трудных и полегче. И, между прочим, не только по программе. Я вам не какой-нибудь необразованный ублюдок.

Я был капитаном сухогруза и рабочим на лесопилке. Я пережил любовные и военные баталии. Я плаваю как рыба. Я запросто могу превратить человека в отбивную и хорошо управляюсь с ножом.

Деннисон достал свой складной нож с костяной рукоятью, внимательно оглядел его и спрятал обратно. Снова побрел вперед по темной дороге.

Я бродил по миру, как восточный дервиш, потому что мне всегда претила мысль о тихой жизни в маленьком домике, вместе с милой женушкой, о тихой и незаметной работе. Я всегда стремился познать мир и себя; я сделал все, что мог.

Но теперь мне все это смертельно надоело. Да, я помню, что уже не раз это говорил. Но сейчас я действительно так думаю. Теперь я хочу что-нибудь сделать, кем-нибудь стать, обзавестись чем-нибудь. Мне это необходимо, и я добьюсь всего! И не такое приходилось совершать.

Я доберусь до Нью-Йорка и займу денег. Открою там свой бизнес. В бизнесе я соображаю, у меня получится.

«Главное – не забыть об этом, – твердил себе Деннисон. – Главное – не забыть! Как на меня смотрят все эти пижоны! Я это запомню!»

Впереди он увидел смутный контур приближающегося человека. Когда он подошел поближе, Деннисон разглядел его. Здоровенный негр в лохмотьях, абсолютно пьяный. Его шатало туда-сюда по дороге.

С такими нужен глаз да глаз...

Негр подрулил к Деннисону и загородил путь.

– Эй! – начал он.

– С дороги, приятель, – очень спокойно произнес Деннисон, достав нож и раскрыв его за спиной.

– Пжалста, дайте мне... – Негр протянул обе руки, сложив ладони горсточкой. Взгляд не фокусируется. Пьян в дымину.

– Мистр... пжалста, дайте мне... мне...

Обнаглел, блин! Черт возьми, я сейчас покажу ему, на кого он нарвался!

Деннисон выставил перед собой открытый нож, ладонь охватывет рукоятку, указательный палец – на безопасной стороне клинка. Он принял боевую стойку, с ножом наперевес, готовый полоснуть или пырнуть. Он слегка повернул нож так, чтобы негр увидел блеснувшее в лунном свете изогнутое лезвие.

– Нет, мистр...

Совсем как в ту ночь, с Эррерой. Но про Эрреру лучше забыть. Про Джейни и про все остальное тоже. Настал час доказать свою способность на решительный поступок, отплатить за все былые обиды и заглушить сомнения, раз и навсегда.

– Мистер!

Негр попятился. Деннисон двинулся на него мягким кошачьим шагом, поводя ножом вправо-влево, словно змея, готовящаяся ужалить.

Потому что меня ничто не может остановить! Я – человек действия, и плевать я хотел на все на свете. Какого черта?! Полоснуть по этой черной жирной шее, выпустить ему кровь, пнуть эту тушу в дорожную пыль...

Человек, способный на убийство – способен на все!

Негр споткнулся, едва не упав, затем замер. Его вытаращенные глаза поблескивали в лунном свете, голова запрокинулась, открывая доступ к беззащитному горлу.

Пальцы Деннисона побелели на рукоятке ножа. «Давай, – подзуживал он себя, – врежь ему, покажи, чего ты стоишь, докажи, что ты способен на все!»

Но время было упущено. Всего мгновение назад запах крови буквально носился в воздухе, он даже чувствовал его. Но время было упущено, минута – пока его нож бездействовал, и что-то изменилось. Что-то произошло, втиснулось между двумя мгновениями и двумя напряженно застывшими фигурами на дороге, и запах крови улетучился.

Ничего себе приключеньице! Деннисон внезапно ощутил, насколько он пьян и как нелепо выглядит с ножом в руках перед человеком, который уже начал приходить в себя.

– Иди-ка ты отсюда подальше, – буркнул Деннисон и быстро прошагал мимо негра. Тот какую-то минуту пялился ему вслед, потом пожал плечами, хихикнул и, шатаясь, побрел своим путем.