Можно с уверенностью сказать, что Ларри не потребовалось много времени понять, что мой греческий юноша, выполнявший роль бармена и подавальщика спиртного моим клиентам, живет в моей квартире.

«Ты уже трахал Ксавиеру, Такис?» – не раз в лоб спрашивал Ларри.

«О, нет, конечно, нет, – отвечал Такис. – Мы просто друзья. Я счастлив, что она дала мне работу и место, где можно спать».

Я всегда отрицала, что занимаюсь любовью с Такисом, но, конечно, Ларри слишком хорошо знал меня, чтобы поверить, и наконец по глупости я созналась, что мы делали это. У меня слишком честная натура, я не способна лгать.

Когда Ларри услышал об этом, он буквально вышвырнул Такиса и меня из моего собственного дома, заявив, что, так как договор об аренде заключен на его имя, у меня нет права пускать в дом постороннего мужчину.

В то утро Такис, как побитая собака, паковал свой единственный большой чемодан, а я сняла ему комнату в небольшом отеле поодаль от моей квартиры. Номер был оплачен на неделю вперед, но той же ночью он проскользнул ко мне домой, получив предварительно информацию, что берег чист и ревнивый маньяк по имени Ларри отсутствует.

Ситуация была невероятной, и было смешно платить за гостиницу, если Такис проводил у меня все ночи напролет, за исключением уик-энда, когда Ларри жил у меня. По прошествии недели я сказала Такису: «Это сумасшествие. Давай прекратим выбрасывать деньги на ветер. Мы должны посмотреть правде в лицо и сказать Ларри, что он не может помешать нам больше быть вместе».

Я решила рассказать Ларри о нашем сильном чувстве по отношению друг к другу, Ларри на удивление принял новость мужественно, почти по-отечески, хотя для него было очень трудно принять трехсторонние отношения. Снова его открыто обманывали. Его самолюбие было уязвлено, и более того, ему нравился Такис, который был действительно приятным, дружелюбным человеком. К тому же Ларри не мог винить меня в том, что я влюбилась в такого красивого юношу намного моложе, чем он, и в конце концов принял положение вещей при условии сохранения наших хороших отношений и уважения его мужского достоинства в присутствии посторонних.

Высшая точка напряжения в нашем шатком треугольнике произошла, когда мы отдыхали летом в дачном домике моих приятелей в Вестхэмитоне. У нас с Ларри была одна спальня с ванной, общей и для комнаты, отведенной Такису.

В первую ночь, как только я решила, что Ларри уснул, я проскользнула в ванную комнату и заперла дверь в нашу с Ларри спальню и прошла в комнату Такиса. Но Ларри не спал и стал подслушивать через дверь ванной и даже пытался подсмотреть в замочную скважину. Такиса и меня так переполняла страсть, что я сразу же сделала ему феллейшио и, как выяснилось позже, Ларри слышал, как я после этого полоскала рот. Потом он умудрился услышать, как я вставляла себе диафрагму и вернулась для продолжения занятий любовью к Такису. Когда я вернулась к Ларри в комнату, он клокотал от злости, и у нас был большой скандал, он даже угрожал уехать. Так как я не хотела потерять Ларри, мне пришлось понять, что для него уик-энд станет сплошной нервотрепкой, если я все время буду вожделеть Такиса. Мы легли в постель уже вместе, но все еще огорченные. Что бы я ни делала, меньше всего мне хотелось, особенно сознательно, обидеть Ларри.

На следующий день Такис в очень учтивой и цивилизованной манере спросил, почему мы не можем иметь трехсторонние отношения – другими словами, почему два мужчины не могут любить одну женщину в одно и то же время? Часто мужчина, аргументировал он, имеет дело с двумя девушками. Почему не может быть наоборот? Однако даже для меня разрубить такой узел оказалось очень непростой задачей. Ларри согласился на это потому, что у него не было другого выхода. Он знал, что я останусь с Такисом, если буду принуждена выбирать между ними, и ему не хотелось потерять меня совсем.

Итак, воскресным утром мы решили, что наша трехсторонняя Антанта начнет действовать. Погода была не очень хорошей в тот день, и на пляже было немного народа. Солнце было закрыто тяжелыми облаками. Мы пошли на уединенную часть пляжа, там, где вокруг никого не было видно. Там на песке мы расстелили полотенце.

Я легла на середину большого пляжного полотенца, и Ларри свернул мои бикини немного вниз и стал играть с моим клитором. Моя голова покоилась на коленях Такиса, и я чувствовала его мощную твердость, упиравшуюся мне в плечо. Он ласкал мою грудь и целовал меня в губы (я никогда не целовала Ларри, как уже говорилось выше, но у Такиса был самый чувственный рот и великолепная манера поцелуев). Вскоре у меня был восхитительный оргазм, мое тело изгибалось в пароксизме страсти на их телах, хотя в то же время я осознавала свой эгоизм, так как двое мужчин не могли получить такое же удовольствие от меня.

После этого великолепного одностороннего сексуального ритуала с двумя моими любовниками я начала обращать внимание на то, что происходит вокруг меня. Несколько мужчин пододвинули свои кресла поближе и смотрели в нашу сторону через солнцезащитные очки. Пора было смываться. Люди начинали быть назойливо любопытными. Мы решили вернуться на автомобиле в город в конце дня, и я подумала, как это будет здорово сделать им обоим «французскую любовь» по дороге в отель прямо в салоне. Но они были слишком смущены для того, чтобы пойти на такой эксперимент на виду друг у друга, поэтому в результате я просто положила голову на колени Ларри, в то время как носками ног дразнила пенис Такиса. Вернувшись в Нью-Йорк, мы поужинали вместе, и затем Ларри должен был идти домой навестить своих детей. К этому времени Ларри окончательно убедился, что я люблю Такиса, ставшего теперь моим постоянным любовником.

«Доброй ночи, Такис. Желаю приятно провести вечер», – процедил сквозь зубы Ларри, когда мы прощались. С горькой улыбкой он посмотрел на меня.

Все это было чертовски неприятно, тем более что мне меньше всего хотелось огорчать Ларри подобным образом. Кроме всего прочего, мы с ним столько времени были вместе. Поэтому я объявила обои моим любовникам, что больше не потерплю подобных сцен. И отныне, пока мы вместе, для нашего спокойствия установим определенные правила. Если я хочу заниматься любовью с Ларри, что обычно бывает раз в неделю на уик-энд, Такис в это время спит, либо идет погулять, либо мы с Ларри плотно закрываем дверь. Никто никогда больше не устраивает сцен.

И теперь, что довольно забавно, оказалось, что Такис становится все более и более ревнивым из-за моего участия в групповых сценах ради забавы или ради денег.

Как-то меня пригласили в дом к одному из самих известных в Нью-Йорке «котов», еврейскому парню. Я не взяла с собой ни Ларри, ни Такиса. Этот альфонс, который даже опубликовал в журнале «Нью-Йорк» наделавшую много шума повесть из двух частей, имел особняк в Гринвич Виллидж с бассейном, где устраивал еженедельные оргии. В тот вечер, когда я посетила одну из них, после освежающего купания в воде мне удалось трахнуться и сделать феллейшио пяти гостям мужского пола в бассейне и около него. Кроме того, я сделала оральный секс молоденькой девушке, которая ненароком подвернулась мне в то время, как другие гости смотрели с балкона и аплодировали. Каким-то образом Такис узнал об этом и был вне себя от ярости. Он не спал со мной несколько дней. Я даже начала беспокоиться, уяснил ли он себе мой образ жизни. Ларри, в конце концов, значительно более понятлив, несмотря на его темперамент.

По крайней мере, мои настоящие любовники должны понимать одну важную вещь: когда я занимаюсь любовью с обычным клиентом, это происходит с моим телом, но никак не затрагивает мою душу. Я объясняю это моим мужчинам, цитируя одного моего голландского друга, сказавшего эту фразу мне однажды, когда мы занимались любовью (то было, конечно, намного раньше, чем я стала проституткой): «Я дал тебе свою сперму! Я отдал тебе мою душу!»

Если он трахал другую девушку, тогда говорил: «Я просто дал этой девочке мою сперму, но не душу и потому не изменил тебе».